– А я смогу вам помочь, – произнес Стейли. – У Саурона – моей родины – есть пояс астероидов и горная промышленность. Мой дядя научил меня разбираться в горных породах. Думаю, когда-нибудь и я стану горняком. – Он вдруг осекся, ожидая, что Бакман сболтнет что-нибудь лишнее.
Но Бакман спросил:
– А что капитан надеется найти здесь?
– Он говорил мне. Могу сказать вам одно: нам известно, что астероидом интересовалась мошкита. Значит, все дело в ней. Но кое-что сейчас разведать мы можем.
– Маловато информации, – пробурчал Бакман.
Стейли успокоился. То ли Бакман не знал, почему у Саурона дурная слава, то ли проявил тактичность. Хотя возможно ли такое? Едва ли.
Отпрыск мошкитов родился через пять часов после того, как катер «Макартура» ушел к астероиду. Роды напоминали щенение, хотя мать не имела с собаками ничего общего, да и родился у нее всего один-единственный детеныш размером с крысу.
Бывшая кают-компания в тот день была весьма популярна у экипажа, офицеров и ученых. Даже капитан нашел причину заглянуть в приемную.
– Какая крошечная у него левая нижняя ручка! – воскликнула Салли. – Мы стали свидетелями появления на свет новой жизни! Инопланетной, между прочим!
Кому-то из ученых пришло в голову привести с собой и крупную мошкиту. Она даже не взглянула на новорожденного и обратилась к мелким особям. Одна из них вытащила из-под подушки часы Горация Бери и передала главной мошките.
Род, когда имел такую возможность, наблюдал за детенышем. Тот выглядел очень развитым для новорожденного. Через час он уже грыз капусту и мог ходить, хотя мать предпочитала носить его на руках. Двигалась она стремительно, и, казалось, малыш вовсе не мешает ей.
Тем временем корабль чужаков подлетал все ближе, и если в его ускорении и происходили изменения, то компьютер «Макартура» пока их не зафиксировал – в отличие от других параметров.
– Они будут здесь через семьдесят часов, – сказал Род Каргиллу, который появился на экране. – Вы должны вернуться через шестьдесят. Не позволяйте Бакману встревать в наши дела. Если столкнетесь с чужаками, немедленно сообщите… И без необходимости не пытайтесь с ними контактировать.
– Слушаюсь, капитан.
– Это не мой приказ, Джек, а Кутузова. Ему не понравилась наша вылазка, поэтому взгляните на астероид и сразу возвращайтесь.
Астероид отделяло от «Макартура» тридцать миллионов километров: около двадцати пяти часов пути в каждую сторону при одном g. Четыре g сокращали время наполовину.
«Вряд ли следует терпеть из-за этого четыре g», – подумал Стейли.
– Можно идти на полутора g, сэр, – предложил он Каргиллу. – При четырех не только дорога будет короче, но и мы сразу вымотаемся.
– Великолепное предложение, мистер Стейли, – произнес Каргилл.
– Значит, полтора?
– Нет.
– Но… почему, сэр?
– Не люблю добавочные g. Это требует топлива, а если мы израсходуем слишком много, «Макартуру», чтобы доставить нас домой, придется залезть в газовый гигант. Никогда не расходуйте топливо впустую, мистер Стейли, – оно может понадобиться. Кроме того, идея наивная.
– Да, сэр.
– Подобные мысли хороши в безвыходных положениях, когда уже нет выбора. Если они приносят успех, то попадают в «Книгу». Я имею в виду огромную коллекцию собранных идей, которые сгодятся для любого придурка, – он улыбнулся, посмотрев на изумленное лицо Стейли. – Давайте расскажу, как я попал в «Книгу»…
Для гардемарина служба оказалась процессом непрерывного обучения. Стейли сможет получить и звание повыше, чем остальные, если он покажет, на что способен… и выживет.
Закончив свой рассказ, Каргилл взглянул на часы.
– Вздремните, Стейли. На обратном пути пилотом будете вы.
Издалека астероид казался темным, шершавым и пористым. Один оборот он совершал за тридцать один час. «На редкость медленно», – подумал Бакман. Никаких признаков активности там вроде бы не имелось: ни излучения, ни аномалий нейтрино. Хорст Стейли исследовал изменения суточной температуры, но ничего не обнаружил.
– Он необитаем, – заявил он. – Формам жизни, которые развились на Мошке-1, требуется тепло, верно, сэр?
– Да.
Катер двинулся к астероиду. Сыпь, которая делала глыбу камней похожей на пористый обломок, превратилась в оспины, а затем в разнокалиберные ямки. Определенно следы метеоритов. Но сколько же их?
– Я же говорил, что в троянских точках яблоку негде упасть, – радостно затараторил Бакман. – Вероятно, астероид регулярно проходит через троянские группы… Хотя дайте-ка мне крупным планом вон ту яму!
Каргилл увеличил изображение вдвое, и половину экрана заполнила черная выбоина. Вокруг виднелись более мелкие.
– Никаких следов кратерного обода, – пробормотал Каргилл.
– Вот-вот! Проклятая глыба внутри пуста. Поэтому у нее настолько низкая плотность! Да, сейчас он необитаем, но я полагаю, что раньше здесь жили! Пожалуй, пришельцы даже сумели изменить орбиту астероида. – Бакман заерзал в кресле. – Каргилл, я должен его изучить… и поскорее!
– Да, но сейчас им займетесь не вы, док. На астероид высадятся флотские.
– Черт побери! Но это же моя профессиональная область!
– Забота о вашей безопасности лежит на мне, док. Лафферти, взглянем на него повнимательнее.
Обратная сторона астероида представляла собой громадный чашеобразный кратер.
– Он усеян настоящими мелкими кратерами, и не ямами, – произнес Каргилл. – Как вы думаете, док, почему?
– Ну… если они не имеют естественного происхождения, то…
– Астероидом действительно управляли! – перебил его Стейли.
– Конечно! – оживился Каргилл. – Астероидом управляли с помощью термоядерных приспособлений, взрывая бомбу в одном и том же кратере, но это было очень давно. Данные о радиации, гардемарин!
– Слушаюсь, сэр. – Гардемарин вышел и вернулся через минуту. – Ничего, сэр. Камень холоден.
– Правда? – Каргилл отправился проверить сам. Закончив, он взглянул на приборы и нахмурился. – Холоден, как сердце пирата! Если они пользовались бомбами, то дьявольски чистыми. Удивительно.
Катер продолжал кружить около астероида.
– Похоже на воздушный шлюз! – Стейли указал на выступающий каменный колпак, окаймленный блекло-оранжевыми узорами.
– Сомневаюсь, что мы сможем его открыть! Мы войдем внутрь через одно из метеоритных отверстий. А пока посмотрим на него сверху. Лафферти, летим туда.
В донесениях они называли астероид Ульем. Каменную глыбу пронизывали многогранные ячейки без пола, соединенные слишком узкими для человека проходами, заполненными высохшими асимметричными мумиями. Какие бы чудеса ни творили строители, искусственная гравитация в их число явно не входила. Коридоры тянулись во всех направлениях: круглые комнатки и складские помещения усеивали выступы, служившие подпорками. Здесь же имелись и скобы, необходимые для привязывания веревок, и маленькие ниши.
Мумии были повсюду, худощавые и высохшие, с раскрытыми ртами, ростом от одного до полутора метров. Стейли выбрал несколько и отнес на катер.
Там были и машины, совершенно загадочные для Стейли и его людей. Механизмы полностью замерзли в вакууме. Стейли с усилием оторвал один из агрегатов от стены: он показался ему самым странным. К сожалению, ни одна из машин не сохранилась в целости.
– Металла нет, – доложил Стейли. – Каменные штурвалы и то, что смахивает на них, могут содержать интегральные схемы – нечто вроде керамики с разными примесями. Но металла крайне мало, сэр.
Они двигались наугад и, наконец, набрели на главный зал. Он был просторным, но почти все свободное пространство помещения занимала гигантская машина. Из развалин ветвились кабели – возможно, сверхпроводники, – и это убедило Стейли в том, что перед ними находится источник питания астероида. Однако и тут они не обнаружили никаких следов радиации.
Продвигаясь в проходах между непонятными каменными блоками, они набрели на большой металлический ящик.
– Вскройте! – приказал Стейли.
Лафферти воспользовался лазером. Они сгрудились вокруг, глядя на зеленый луч, который ничего не мог сделать с серебристой обшивкой. «Куда уходит энергия? – задумался Стейли. – Может, мы просто закачиваем ее внутрь?» Тепло, бившее ему в лицо, подсказало ответ.
Стейли измерил температуру ящика. Она была чуть ниже, чем у раскаленного металла. Когда Лафферти выключил лазер, обшивка тотчас остыла. Температура во всех точках объекта стала одинаковой.
Сверхпроводник тепла. Стейли присвистнул во встроенный микрофон и решил, что неплохо было бы принести на борт хотя бы кусок ящика в качестве образца. Стейли попробовал воспользоваться щипцами, и металл уступил: он стал мягким, словно олово.
Спустя некоторое время им удалось оторвать от ящика полосу.
Картографировать Улей с его лабиринтом петляющих коридоров оказалось невозможно. С трудом определяя свое положение, астронавты помечали пройденный путь и использовали протонно-лучевые приборы для определения расстояния сквозь стены.
Сами же стены многочисленных коридоров напоминали яичную скорлупу. Наружные – чуть толще. Вряд ли астероид являлся комфортным и безопасным для проживания. Зато стены под кратером оказались многометровой толщины.
«В Улье должна быть остаточная радиация, – размышлял Стейли, – но ее нет. Иначе они срезали бы и эти стены, как поступили с остальными, освобождая для себя место. Вероятно, у них произошел демографический взрыв. А затем что-то их уничтожило. Итак, радиации нет. Почему? И еще один вопрос? Когда случилась катастрофа, в которой они погибли?»
Стейли взглянул на тяжелый предмет, который тащили по коридору Лафферти и Сол. Вакуумная цементация и движение частиц через границу раздела – вот что могло дать ответ на вопрос, связанный с превращением астероида в Улей.
Впрочем, Стейли не сомневался в том, астероид очень стар.