– Работающая машина времени?
– Увы, Джонатон. Ее не доделали. Посредник пыталась что-то предпринять, но потерпела полное фиаско.
– Ну-у-у… – разочарованно протянул Уитбрид.
– Ее даже не опробовали, – продолжала мошкита. – В базовой теории, вероятно, имелись изъяны.
Машина смахивала на миниатюрный циклотрон с кабиной… И она выглядела убедительно, подобно генератору поля Лэнгстона.
– Значит, вы можете в любое время официально затребовать любое транспортное средство? – уточнил Реннер у мошкиты.
– Именно! Мы – коммуникаторы, но главная наша задача – предотвращение стычек. Салли познакомила нас с вашими, если можно так выразиться, расовыми проблемами. Она рассказала нам и об оружии, и о рефлексе капитуляции. Мы – Посредники, и потому нам знакомы такие понятия. И мы умеем объяснить одному существу точку зрения другого. Некоммуникабельность порой способна расколоть общество – обычно так бывает перед войной, когда статистические случайности заставляют вас поверить в совпадение. Если каждый из нас может заказать для себя любое транспортное средство – или даже обычное средство связи, – вероятность войн снижается.
Люди насторожились.
– Ладно, – проворчал Реннер. – А вы можете потребовать для себя «Макартур»?
– По закону и традиции – да. На практике мы не настолько глупы.
– А твари, сражающиеся с мошкитами…
– Легендарные Демоны, – объяснил мошкит Бери. – Защищают структуру реальности.
Реннер вспомнил старинные испанские полотна времен «черной смерти» – когда Европа умирала от чумы. На тех картинах живых мужчин и женщин атаковали мертвецы, восставшие из могил. Реннер опять взглянул на скульптурную композицию и поежился: костлявые монстры внушали ужас: их злоба была почти осязаема.
– А зачем понадобилась машина времени?
– Посредник почувствовал, что некое историческое событие – следствие недостатка общения. И решил все исправить. – Мошкита Реннера сделала неопределенный жест руками: дескать, хватит задавать глупые вопросы, но потом продолжила объяснение: – Безумный Эдди… и Зонд Безумного Эдди. Да, сам Зонд тоже был чем-то подобным. Но он требовал гораздо меньше затрат. Наблюдатель неба – Метеоролог – обнаружил другую жизнь на планете, вращающейся вокруг ближайшей звезды. Безумный Эдди сразу захотел связаться с пришельцами. Он собрал огромный капитал и промышленную мощь. Работа закипела. Зонд сконструировали, а затем усилили солнечным парусом и батареей лазерных пушек для…
– Звучит знакомо.
– Да. Зонд Безумного Эдди запустили к Новой Каледонии, но позже и с другим экипажем. Мы полагали, что вы явитесь туда, откуда он был запущен.
– И мы явились. К несчастью, экипаж погиб, но Зонд к нам долетел. Только почему вы по-прежнему называете его Зондом Безумного Эдди? Впрочем, пустяки, – добавил Реннер.
Его мошкита хихикнула.
Перед музеем их ожидали два лимузина, к которым вела узкая только что сделанная лестница. Мини-автомобили ловко объезжали препятствие, не сбавляя скорости.
Стейли спустился со ступенек.
– Мистер Реннер! Смотрите!
Реннер взглянул. Одна из машинок затормозила рядом с соседним зданием: бордюра по краям дороги здесь не было. Коричневый шофер и его белоснежный пассажир вылезли из салона. Белый быстро свернул за угол. Коричневый потянул за какие-то, на первый взгляд незаметные, рычаги и дернул их на себя. Машинка сложилась, как гармошка: теперь она стала совсем крошечной, где-то около полутора метров в ширину.
Сам же Коричневый побежал вслед за Белым.
– Они складные! – воскликнул Стейли.
– Конечно, – произнесла мошкита Реннера. – Представьте себе, как это у вас говорят… уличные пробки! Но – по машинам!
Когда они расселись, Реннер сказал:
– Я бы не поехал в том гробике даже за все деньги мистера Бери.
– Но они совершенно безопасны, – заявила его мошкита. – Я имею в виду не машины, а наших шоферов. Коричневые постоянно возятся со своими авто, поэтому поломок быть не должно.
Лимузины тронулись. Едва они отъехали, появились Коричневые и принялись демонтировать лестницу.
Городская сетка была строгой и геометрической. Хорват посмотрел на прямоугольные кварталы и понял: город мошкитов четко спланирован, а не «вырос» хаотично, как в иных местах на Земле. Кто-то приказал возвести все эти здания.
«А остальные города чужаков похожи на этот? Наверняка, – решил он. – Но не по сути, а в мелочах… вроде освещения улиц». Кое-где источниками света были широкие люминесцентные полосы, прикрепленные к фасадам зданий, а иногда – плавающие в воздухе пузыри, которые ветер почему-то не уносил прочь. Еще где-то вдоль улиц тянулись флуоресцентные трубы, а где-то не было вообще ничего, но переулки все равно оказывались освещены.
А мини-машинки мошкитов… возможно, мошкиты сконструировали различные модели автомобилей, но каждая из них легко складывается в гармошку.
Лимузины остановились.
– Приехали! – объявила мошкита Хорвата. – Это зоопарк. Точнее, Заповедник Разнообразных Форм Жизни. Его обитатели живут в комфорте, а посетителям придется преодолевать препятствия.
Хорват и его спутники удивленно оглядывались по сторонам. Повсюду в небо вздымались небоскребы. Нигде не было ни намека на открытое пространство.
– Он – слева от вас. А вот и само здание, леди и джентльмены! Ведь никто не запрещает разместить зоопарк в здании, не так ли?
В доме-зоопарке, как выяснилось, было всего лишь шесть этажей – с потолками, несомненно, чересчур высокими для мошкитов. Вообще-то, потолки напоминали небо. На первом этаже оно было ясное, голубое, с плывущими облаками и солнцем, перевалившим за полдень.
Сначала экскурсанты брели через дождевые леса, но вскоре ландшафт изменился. К счастью, животные не могли добраться до них (надо сказать, что обитатели зоопарка действительно не понимали, что находятся в огромном загоне).
Уитбрид обнаружил дерево, смахивающее на огромный хлыст, ручка которого глубоко ушла в землю, а собственно плеть выпустила пучки круглых листьев, обвивавшихся вокруг ствола. Под ним, таращась на Уитбрида, стоял гигантский мошкит. У него были длинные когти на двух правых руках и острые клыки.
– Неудачный вариант Носильщика, – объяснила мошкита Хорвата. – Его не удавалось приручить. Сами видите почему.
– Искусственный ландшафт великолепен! – воскликнул Хорват. – Потрясающе! Но почему бы не сделать зоопарк снаружи? Зачем создавать среду обитания, если уже существует естественная?
– Я не знаю, почему так сделали. Но все тщательно продумано.
На втором этаже раскинулась песчаная пустыня. Воздух был сух и ароматен, небо – голубое, а на горизонте – тускло-коричневое. Здесь росли кустарники с редкими мясистыми листьями и без колючек. Некоторые походили на лилии. На многих виднелись следы зубов. Затем экскурсанты заметили и тех, кто оставил следы, – звери напоминали белых бобров (правда, без меха), а из их ртов торчали прямоугольные зубы. Животные скучающе глазели на людей, когда те проходили мимо.
На третьем этаже лил дождь и сверкали молнии. Экскурсанты жались у входа, поскольку даже не могли защититься от ненастья. Мошкиты сердились, но проявили снисходительность. Им не пришло в голову, что вода может беспокоить людей: сами они любили стихию.
– Мы изучили вас, – сказала мошкита Уитбрида, – но мы вас не знаем. Пожалуй, отложим посещение на другой раз, когда дождь кончится…
На четвертом этаже вообще не было «дикой природы»: на далеких иллюзорных холмах красовались круглые домики. На маленьких, выглядящих как зонтики деревьях с плоскими листьями покачивались красные и синевато-сиреневые плоды. Под одним деревом стояла пара протомошкитов, оба низенькие и толстые. Их правые руки были заведены за спины. Печально посмотрев на людей, один из протомошкитов потянулся за сине-сиреневым фруктом. Его левая рука была как раз нужной длины.
– Очередной непригодный для работы представитель нашего вида, – пояснила мошкита Хорвата. – Ныне они остались только в Заповеднике.
И мошкита увлекла экскурсантов за собой.
Другую пару они обнаружили на клочке земли, где росли дыни – те самые дыни, что люди ели на обед.
На лужайке безмятежно паслось семейство каких-то копытных с косматыми гривами. Вожак, стоящий на страже, тотчас развернулся к посетителям.
Мошкита за спиной Уитбрида произнесла:
– Вы разочарованы. Почему?
Уитбрид оглянулся.
– Разочарован? Нет! Это… весьма увлекательно.
– Извините, – вымолвила мошкита Уитбрида. – Я думала, что говорю с мистером Реннером.
Данная часть Заповедника оказалась довольно протяженной. Но тут нельзя было заблудиться, и люди наслаждались прогулкой. Под их ногами шелестела трава: свернутые кольцом зеленые стебли, более упругие, чем обычный газон, напоминали живые ковры в домах аристократии и богатейших торговцев.
Реннер обернулся, ощутив на себе чей-то взгляд.
– Да?
– Мистер Реннер, мне вдруг взбрело в голову, что наш зоопарк вас слегка разочаровал.
Уитбрид вздрогнул, а Реннер нахмурился.
– Да? Я пытаюсь разобраться в своих ощущениях. Вообще-то я не чувствую разочарования. Я попал в чужой мир и стараюсь хотя бы что-то понять. Уитбрид, вы тоже?..
Гардемарин неохотно кивнул.
– Верно. Вы наши гости, а это – наш мир. Такова наша цивилизация. Кстати, много ли зоопарков вы посетили прежде – и на скольких мирах?
Уитбрид мысленно сосчитал.
– Шесть, включая Землю.
– И они лишь немного похожи на ваш. И вашим обитателям живется вольготно. Мы ожидали увидеть зверей на открытом воздухе… в просторных вольерах… Но ведь мы оказались на другой планете, нам надо быть готовыми ко всему.
– Резонно, – согласилась мошкита Уитбрида. В ее голосе прозвучала грусть, и Уитбрид вспомнил, что мошкиты никогда не видели чужих планет.
Следующий этаж поразил их.
Доктор Хорват вышел из лифта первым и застыл как вкопанный: он очутился на городской улице.
– Мы выбрали не ту дверь… – он попятился. На мгновение ему показалось, что рассудок покидает его.