– Что? – Кутузов повернулся к Роду: – Вы можете объяснить, Блейн?
– Нет, сэр. – Блейну хотелось забыться. Разговор причинял боль, его сознание агонизировало. Но он пытался думать: – Вероятно, «домовые» переделали генератор, а они всегда улучшают то, с чем работают.
– Жалко уничтожать, – проворчал Кутузов.
– Расширяясь подобным образом, поле с огромной излучающей поверхностью могло бы потягаться с полем любого корабля военно-космического флота.
А поле «Макартура» внезапно стало гигантским и засияло фиолетовыми огнями, и Кутузов был даже вынужден уменьшить изображение в десять раз. «Макартур» превратился в фиолетовый пузырь, привязанный к «Ленину» зелеными нитями. Люди зачарованно смотрели на экран. Прошло десять минут. Пятнадцать…
– Никакой корабль не способен так долго протянуть с фиолетовым полем, – пробормотал Кутузов. – Вы по-прежнему убеждены, капитан Блейн, что мы имеем дело с животными?
– В этом убедились ученые, сэр, – сказал Род. – И убедили меня, – добавил он. – Жаль, тут нет доктора Хорвата.
Кутузов коротко, шумно вздохнул, как будто получил удар в живот.
– Хорват! Глупец-пацифист! Он не смог бы понять того, что видит.
Они молча ждали еще минуту.
Зажужжал интерком.
– Адмирал, вызов с посольского корабля, – объявил офицер-связист.
Кутузов нахмурился.
– Капитан Блейн, вызов примете вы.
– Простите, сэр?
– Ответьте на вызов мошкитов. Я не буду говорить напрямую с чужаками.
– Так точно, сэр.
Чужак, который появился на мониторе, смахивал на любого другого мошкита, но принял настолько человеческую позу, что Род не удивился, услышав:
– Я финч’клик доктора Хорвата. У меня печальные новости для вас, капитан Блейн. Кстати, мы оценили ваше предупреждение. Мы не понимаем, зачем вам уничтожать ваш корабль, но, будь мы рядом…
Блейн потер переносицу.
– Мы боремся с эпидемией. Мы надеемся, что уничтожение «Макартура» остановит ее. Сейчас мы слишком заняты. Что вы хотели сообщить?
– Капитан, три маленьких корабля с «Макартура» пытались войти в атмосферу Мошки-1. Мне очень жаль, но никто не уцелел.
Роду показалось, что мостик «Ленина» окутал туман.
– Войти в атмосферу на спасательных шлюпках?! Что за нелепость! Они не могли…
– Но они пытались приземлиться. Мы проследили часть их траектории. Капитан, у нас есть записи. Они сгорели дотла.
– Черт побери! Они были в безопасности!
– Нам очень жаль.
Лицо Кутузова превратилось в неподвижную маску, на которой шевелились только губы:
– Записи…
Род кивнул. Он чувствовал невероятную усталость.
– Мы должны увидеть записи. Вы уверены, что ни один из моих юных офицеров не выжил?
– Да, капитан. И мы искренне огорчены. Мы не предполагали, что они решатся на подобный шаг, поэтому абсолютно ничем не могли им помочь.
– Я понял. Спасибо. – Род отвернулся от экрана и уставился на соседний монитор невидящим взглядом.
– Итак, ни тел, ни обломков, – констатировал Кутузов. – Ловко придумано! – Он коснулся кнопки на подлокотнике командного кресла: – Капитан Михайлов, отправьте, пожалуйста, катер за гардемаринами! Конечно, мы там ничего не найдем, – произнес он, обратившись к Блейну.
– Вы не верите мошкитам, сэр? – спросил Род.
– А вы, капитан?
– Не знаю, сэр. И я не представляю, что еще можно сделать.
– Я тоже. Вряд ли мы их обнаружим. Нам ведь неизвестны их координаты, а планета мошкитов – большая. Даже если они уцелели и свободны, поиски могут растянуться на неопределенное время. А если они в плену… мы и подавно никогда их не найдем. – И Кутузов сказал по командной связи: – Капитан Михайлов, проследите, чтобы поисковые работы были проведены самым тщательным образом. И воспользуйтесь торпедами для уничтожения «Макартура».
– Да, сэр, – отчеканил капитан «Ленина» со своего поста по другую сторону мостика.
Два десятка торпед устремились к «Макартуру». Они не могли пройти сквозь поле: энергия немедленно взорвала бы их. Сдетонировали они одновременно, и пылающую фиолетовым поверхность «Макартура» покрыла крупная рябь разноцветных огней и ослепительных всполохов.
– Прорыв в девяти местах, – доложил офицер-артиллерист.
– Прорыв куда? – уточнил Род.
«Макартур» его корабль, и «Макартур» доблестно сражался за свою жизнь…
Адмирал пожал плечами. Корабль отделяло от этой дьявольской фиолетовой поверхности пятьсот метров, и вспышки могли задеть его.
– Орудиям продолжать огонь. Готовность ко второй торпедной атаке, – приказал Кутузов.
Еще одна флотилия огненных дротиков прочертила пылающие дуги. Они взорвались под мерцающей фиолетовой поверхностью, по которой вновь пробежала рябь.
Но «Макартур» оставался прежним – чернильно-фиолетовым пузырем километрового диаметра, соединенным с «Лениным» зелеными нитями.
Стюард кают-компании подал Роду чашку кофе. Тот рассеянно отпил маленький глоток. Вкус был ужасен.
– Огонь! – скомандовал Кутузов с ненавистью. – Огонь!
И вдруг поле «Макартура» чудовищно расширилось, стало голубым, затем желтым и… исчезло. Загудели автоматические сканеры, изображения на экранах увеличились. Корабль никуда не делся.
«Макартур» оказался раскален докрасна и частично оплавлен. Впрочем, его вообще не должно было там быть: когда поле разрушалось, все внутри него испарялось.
– Они наверняка уже поджарились, – механически произнес Род.
– Да. Огонь!
Снова ударили зеленые лучи. «Макартур» изменился, разбух, выпуская в космическое пространство остатки воздуха. Очередная торпеда подлетела к нему и взорвалась. Лазерные батареи тоже продолжали обстрел. Когда Кутузов приказал прекратить огонь, на месте «Макартура» не осталось ничего, кроме пара.
Род и адмирал долго смотрели на пустой экран. Наконец, Кутузов покосился на Блейна.
– Вызывайте шлюпки, капитан Михайлов. Мы возвращаемся домой.
33Падение на планету
Три маленьких конуса падали, и в каждом, подобно яйцу на подставке, сидел человек.
Хорст Стейли летел первым. Только оболочка скафандра отделяла его от космического пространства. Стейли осторожно повернулся в креслице, чтобы взглянуть на следующие за ним конусы. Где-то далеко в космическом вакууме зависли «Макартур» и «Ленин». Стейли понимал: нет ни единого шанса, что канал связи его скафандра пробьется к «Ленину», – однако перешел на рабочую частоту и послал позывной. Ответа не было.
Но события развивались стремительно. Включились тормозные двигатели, и к тому моменту, когда Стейли стал вызывать «Ленин», было уже слишком поздно. Пожалуй, связисты заняты чем-то другим, а может, конус летел низко. Хорсту внезапно стало одиноко.
Падение продолжалось, а потом тормозные двигатели отключились.
– Хорст! – раздался голос Уитбрида.
Стейли ответил.
– Хорст, конусы собираются войти в атмосферу!
– Да. Воткнуться прямо в землю! У тебя есть идеи?
Впрочем, он задал риторический вопрос. Наступила гробовая тишина. Три конуса мчались к зеленой Мошке-1. Вскоре они вошли в атмосферу.
Со всеми троими такое случалось не впервые. Им был знаком цвет плазменного поля, появляющегося перед носом корабля – оттенки различались в зависимости от химического состава защитного экрана. Но на сей раз они были практически «голыми». Возникнет ли излучение? Будет ли жар?
К Стейли сквозь помехи прорвался голос Уитбрида.
– Я пытаюсь рассуждать, как «домовые», и это не так-то легко. Они изучили наши скафандры. Наверное, они сообразили, какую часть излучения они задерживают. Сколько, по их мнению, мы можем выдержать? И не забудь про температуру…
– А я передумал, – вдруг к ним присоединился Поттер и рассмеялся. – Я не полечу вниз!
Стейли старался не обращать внимания на шутки. Он отвечал за их жизни и относился к ситуации серьезно. Он попробовал расслабиться и ждал жара, турбулентных потоков, радиации, падения конуса, смерти.
Сквозь плазменные искажения уже виднелась поверхность Мошки-1. Округлые моря и дуги рек. Огромные мегаполисы. Горные пики, покрытые льдами, и город, раскинувшийся у подножия и на склонах гряды. И океан (может ли проклятый конус балансировать на поверхности воды как поплавок?) – и снова суша. Конусы снижались, Мошка-1 продолжала увеличиваться. Свистел воздух. Лодочки на озере, окаймленном домами. Массив зеленого леса, резко ограниченный и рассеченные дорогами.
Обод конуса Стейли раскрылся, и назад рванулось кольцо парашюта. Стейли глубже вжался в кресло. С минуту он видел только голубое небо, после чего последовал сильный удар. Стейли мысленно выругался. Конус закачался и завалился набок.
В ушах Стейли зазвенело, и он услышал возглас Поттера:
– Я нашел рычаг управления! Если бестии сделали все одинаково, в центре должна быть круглая рукоять. Это рычаг управления тягой, а двигая панель управления, можно удерживать конус от крена.
«Жалко, что он не обнаружил рычаг чуть раньше!» – подумал Стейли, а вслух сказал:
– Подлетайте ближе к земле и парите над ней – пусть топливо выгорит. Вы нашли способ высвобождать парашют, Поттер?
– Нет! Он пока подо мной, и пламя двигателя сразу сожжет его. Где вы?
– Внизу! Дайте только освободиться!
Стейли раскрыл аварийную сетку и повалился навзничь. Сиденье помещалось на тридцать сантиметров ниже края конуса. С помощью оружия Стейли прожег в конусе отверстие: нужно было хоть как-то проверить обстановку. Материал запенился и обдал Стейли белыми «снежными» хлопьями с головы до пят.
– Когда приземлитесь, убедитесь, что на борту шлюпки нет «домовых», – приказал он.
– Меня едва не вышвырнуло! – донесся до него голос Уитбрида. – До чего мудреные штуковины!
– Я вижу тебя, Джонатон! – крикнул Поттер. – И я смогу к тебе подлететь!
– Ориентируйтесь на мой парашют, – сказал Стейли.
– А где ты? Что, если мы находимся в двадцати километрах друг от друга? Твой сигнал стал совсем слабым! – воскликнул Уитбрид.