Через пару минут из-за холмов показался самолет, который взял курс прямо к Стейли. Сейчас он летел медленно, пилот явно осматривал местность. Стейли снова замахал руками, хотя первым его порывом, разумеется, глупым, было спрятаться. Ему нужна помощь, хотя он понятия не имел, что скажет мошкитам.
Самолет пролетел мимо Стейли и завис. Реактивные сопла изогнулись, самолет приземлился на поле. В кабине сидели трое мошкитов: Пестрый быстро спрыгнул на землю.
– Хорст! – произнес он, копируя интонации Уитбрида. – А где остальные?
Стейли указал на блестящий купол. До него оставалось не менее часа ходьбы.
Мошкита Уитбрида поникла.
– Нужно спешить! Хорст, они точно там?
– Конечно. Они ждут меня уже часа три.
– Боже! Только бы они оставались снаружи! Уитбрид не должен войти внутрь! Поднимайтесь сюда, Хорст! Мы все поместимся, не беспокойтесь!
В кабине сидел еще один Пестрый и Коричневый пилот. Мошкита Уитбрида пропела что-то в пяти октавах, пользуясь по меньшей мере девятью тонами. Второй Пестрый всплеснул всеми руками одновременно. Мошкиты потеснились, а затем пилот повернул какие-то рычаги. Самолет взмыл в небо и помчался прямо к куполу.
– Только бы не опоздать, – твердила мошкита Уитбрида. – Только бы не опоздать…
Хорст, скорчившись в кабине реактивного самолета, недоумевал. Все это ему не очень нравилось.
– Что случилось? – спросил он.
Мошкита Уитбрида взглянула на него.
– Может, и ничего.
Остальные мошкиты промолчали.
34Правонарушители
Уитбрид с Поттером стояли рядом, вытаращив глаза.
Купол оказался футляром. Единственный источник света, похожий по яркости на послеполуденное солнце, сиял на вогнутом потолке. Мошкиты использовали этот способ освещения во многих зданиях, которые уже довелось увидеть Уитбриду.
То, что находилось внутри сооружения, напоминало маленький город. Впрочем, дома пустовали. Под куполом царила абсолютная тишина. Уитбрид не услышал ни единого шороха.
И город не знал гармонии. Здания были безобразны. Уитбрид содрогнулся при виде двух многоэтажных колонн. Они поддерживали конструкцию, напоминающую средневековый собор, где тысячи карнизов охраняли те, кого мошкит Бери назвал Демонами.
Здесь соперничали сотни архитектурных стилей и самые разнообразные технологии. Некоторые здания мошкиты возвели из бетона, стали и стекла, а рядом с ними притулились хижины из обожженного кирпича. Уитбрид посмотрел на приземистый крепкий параллелепипед: стены из серебристого стекла перемежались каменными вставками, а крохотные оконца были закрыты ставнями.
– Понятно! Ставни от дождя. Должно быть, дом стоял здесь еще до того, как построили купол! – воскликнул Поттер.
– Конечно. Купол-то новенький. А собор в центре – или не знаю, как его назвать, – настолько стар, что вот-вот рассыплется.
– А вон там из стены торчит какая-то параболически-гиперболическая конструкция! С ума сойти!
– Это, наверное, часть соседнего здания. Какое же все древнее…
Стена толщиной более метра и зазубренная по краям и по гребню была сделана из узорчатых блоков, весивших не менее пятисот килограммов каждый. Какие-то ползучие растения, смахивающие на виноградные лозы, оплетали их, прорастая насквозь, и не давали сооружению развалиться.
Уитбрид склонился над растениями.
– Никакого цемента, Гэвин. Именно они удерживают бетонные блоки и не дают зданию рухнуть. Потрясающе!
– Помнишь, что Хорст говорил о Каменном Улье?
– Он сказал, что чувствует его возраст. Верно подмечено!
– Здесь должны сойтись все эпохи. Думаю, мы нашли музей… Но чему он посвящен? Архитектуре? Значит, мошкиты столетие за столетием добавляли сюда экспонаты и поставили сверху купол для защиты от разгула стихии.
– Да…
– Ты сомневаешься?
– Но купол два метра толщиной и сделан из металла. Какие стихии!..
– Например, падение астероида. Впрочем, нет, что за ерунда!
– Я думаю, нужно изучить собор повнимательнее. Он тут самый древний.
А собор как раз и оказался музеем. Любой цивилизованный гражданин Империи сумел бы это определить – все музеи похожи.
Уитбрид посмотрел на стеклянные стеллажи, в которых стояли артефакты, снабженные табличками с датами и сведениями о них.
– Я могу прочесть тебе даты, – заявил Поттер. – Они из четырех или пяти цифр. Видишь, Гэвин?
– Так… их год короче… Пять цифр. Счет идет от определенного события… и еще минус перед каждым числом! Нужно подумать… – он вынул компьютер и стал быстро писать на экране. – Это число, должно быть, – семьдесят четыре тысячи с хвостиком. Джонатон, таблички почти новые.
– Языки меняются, и мошкитам приходится часто переводить каждую табличку.
– Кстати, видишь значок. Это же – приблизительно! – Поттер не отрывался от экспонатов. – Вот он снова. Здесь нет… а тут есть. Джонатон, взгляни-ка!
Уитбрид уставился на ржавую железную конструкцию, превратившуюся в эскиз того, что она представляла собою когда-то. Гаубица.
– Есть и табличка. Двойной знак приблизительности означает догадки, предположения. Интересно, сколько раз переводили надпись?
Зал сменялся залом. Наконец, они обнаружили ведущую наверх лестницу с низкими, но достаточно широкими для человеческих ног ступенями. Поднявшись, они увидели вереницу помещений со стеллажами. Потолки были низкие, а освещались залы рядами грушевидных лампочек с раскаленными нитями внутри: те зажигались, когда гардемарины входили, и гасли, когда они покидали помещение.
Все было продумано. Наверное, музей тоже являлся экспонатом.
Таблички везде были очень похожи, зато от артефактов за стеклом порой захватывало дух. Уитбриду это не казалось странным. Не существовало двух одинаковых вещей, сделанных мошкитами. Правда, один раз он чуть не засмеялся.
Стеклянный баллон несколько метров длиной и два метра шириной покоился на металлическом основании персикового оттенка. Уитбрид принялся изучать экспонат. На основании имелась табличка, а в самом баллоне лежал выцветший от времени, затейливо украшенный резьбой деревянный ящик вроде гроба – с проволочной сетчатой крышкой. Его тоже снабдили табличкой. Под ржавыми ячейками виднелась глиняная посуда со стенками толщиной с яичную скорлупу: частично разбитая, частично целая. У каждого обломка тоже была отдельная табличка с датой.
– Гнездо экспонатов, – улыбнулся Уитбрид.
Поттер, однако, сохранял серьезность.
– Что есть, то есть. Но экспонату около двух тысяч лет… Невероятно, правда?
– Нет, если… – Уитбрид провел классификационным кольцом по стеклянной поверхности. – Они оба царапаются. Это искусственный сапфир. – Он сделал то же самое с металлом – и тот поцарапал камень. – Согласен: два тысячелетия.
– Самому ящику около двадцати четырех веков, а посуде – более трех тысячелетий. Видишь, как меняются стили? Пожалуй, тут представлены различные ремесленные школы по изготовлению глиняной посуды.
– А деревянный гроб доставлен из другого музея?
– Да.
Уитбрид не выдержал и расхохотался. Они двинулись дальше. Наконец, Джонатон махнул рукой.
– Здесь тот же металл, верно?
На небольшом оружии с двумя ручками – должно быть, маленьком ружье – виднелась та же дата, что и на сапфировом баллоне.
Дальше, у стены, высилась удивительная конструкция. Она состояла из вертикального кружева шестиугольников, достигающих пары метров в высоту. В некоторых «сотах» имелись пластиковые рамы, в других – их разрушенные остатки.
Поттер указал на мягкие изгибы сооружения.
– Вот и другой купол! Сферический, укрепленный каркасом. От него мало что осталось, да и не мог он накрывать все это.
– Ты прав. Но что же его разрушило? Интересно… видишь, как покорежены ребра около края? Может, смерч? Эта часть планеты довольно плоская.
Поттер на мгновение задуматься: на Новой Шотландии не бывало ураганов. Вспомнив уроки метеорологии, он кивнул:
– Да. Может быть…
За куполом Поттер нашел конструкцию из ржавого металла, покрытую пластиковой оболочкой. Пластик тоже выглядел потертым и изжеванным. На табличке были две даты, каждая состояла из пяти цифр. Следующая табличка была прикреплена к узкой машинке с тремя сиденьями в ряд, на вид весьма примитивной. Капот ее оказался приподнят.
– Внутреннее сгорание, – произнес Поттер. – А на Мошке-1 было очень мало топлива.
– Салли тоже так считает. Якобы их цивилизация пришла в упадок, когда они исчерпали все полезные ископаемые. Но я что-то в этом сомневаюсь.
Однако главная находка ждала их за углом. Они уставились на «колокольню», не обращая внимания на изящно выполненную бронзовую табличку, к которой тоже прилагалась табличка – более мелкая.
Внутри «колокольни» скрывался ракетный корабль. Несмотря на дыры в бортах и пятна коррозии, он еще сохранял форму: вытянутый цилиндрический резервуар, очень тонкостенный, с кабиной на истончающемся носу.
Они, не сговариваясь, направились к объекту. На первом ярусе были иллюминаторы.
Гардемарины встали на колени, чтобы заглянуть внутрь.
– Я не совсем… – начал Поттер.
– Атомный, – благоговейно прошептал Уитбрид. – Ранний тип! Пропускал инертное топливо через ядро из урана, плутония или чего-то подобного. Батарея расщепления, доатомная…
– Ты уверен?
Прежде чем ответить, Уитбрид посмотрел снова и кивнул:
– Да.
Они с детства знали, что расщепление открыли гораздо позже, но знали и то, что в Империи до сих пор кое-где пользовались двигателями внутреннего сгорания. Тем не менее аккумуляция энергии расщепления была для них мифом, и, пока они смотрели, годы словно срывались со стен и неслышно окутывали их обоих плащом, сотканным из столетий.
Самолет приземлился возле оранжевых обрывков парашюта и обломков конуса. Открытая дверь смахивала на обвиняющий рот.
Мошкита Уитбрида выскочила из самолета и бросилась к конусу. Она что-то прощебетала, и пилот тоже выскочил следом за ней.