– Это еще не доказательство, – сказал Хорват. Едва ли можно было спорить с этим – то, что говорил Бари, было известно всем.
– Таким образом, посредством ли телепатии или полным отождествлением себя с человеком, они читают мысли и, следовательно, умеют убеждать лучше всех существ, с которыми мы когда-либо встречались. Они точно знают, что движет нами, и подбирают аргументы, которые действуют наверняка.
– Ради всего святого! – взорвался Хорват. – По-вашему, они могут убедить нас отдать им «Ленин»?
– А вы уверены, что не могут? Уверены, доктор?
Дэвид Харди откашлялся. Все повернулись в его сторону, и священник смутился. Потом улыбнулся.
– Я всегда знал, что изучение классиков имеет свою ценность. Кто-нибудь из вас знаком с «Республикой» Платона? Ну, конечно, нет. Так вот, на первой странице Сократу, уверенному, что он умеет убеждать лучше всех живущих, его друзья говорят, что либо он останется с ними на всю ночь, либо они заставят его сделать это силой. Сократ, конечно, спрашивает, нет ли какой-нибудь альтернативы – не может ли он убедить их отпустить его домой. Разумеется, ему не удалось этого сделать, потому что друзья не слушали его.
Последовала короткая пауза.
– О, ну конечно! – сказала Сэлли. – Если мошкиты никогда не встречали ни адмирала Кутузова, ни капитана Михайлова, ни вообще никого из экипажа «Ленина», как они могут убедить их в чем-либо? Надеюсь, мистер Бари не воображает, что они убеждали команду «Мак-Артура» молча?
Бари пожал плечами.
– Моя леди, при всем уважении к вам, представляете ли вы, что могут предложить мошкиты? Нечто более ценное, чем существующее в Империи. Люди продавались за гораздо менее…
Ты сам и способствовал этому, подумала Сэлли.
– Если они так хороши, то почему до сих пор не сделали этого? – голос Кевина звучал насмешливо и непочтительно. В ожидании увольнения по возвращению на Новую Шотландию Реннер мог позволить себе любой поступок.
– Вероятно, пока им это не требовалось, – сказал Бари.
– Скорее, они просто не могли этого сделать, – парировал Реннер. – К тому же, если они могут читать мысли, то уже знают все наши секреты. Они работали с Синклером, который знает, как починить все, имеющееся в Военном Флоте, они назначили финч'клик' Лорду Блейну, которому известны все политические секреты…
– Они никогда не были в прямом контакте с капитаном Блейном, – напомнил ему Бари.
– Зато они имели мисс Фаулер, – Реннер хихикнул над невольной шуткой, – которая знает об имперской политике больше большинства из нас. Мистер Бари, мошкиты хороши, но не настолько, чтобы убеждать или читать мысли.
– Я склонен согласиться с мистером Реннером, – добавил Харди. – Хотя, конечно, предосторожности, предложенные мисс Фаулер, должны быть приняты. Скажем, допустить до контактов с чужаками только нескольких лиц, например, меня. Сомневаюсь, чтобы им удалось подкупить меня, но даже если это произойдет, у меня нет власти. Затем мистера Бари, если он согласится. К ним не следует допускать доктора Хорвата, а также любого ученого, имеющего дело со сложным оборудованием. Кроме того, никаких рядовых команды и звездных пехотинцев, за исключением случаев, когда это происходит под надзором – и прямым, и по интеркому. Это может быть тяжело для мошкитов, но, думаю, так мы сведем опасность для «Ленина» к минимуму.
– Гмм… Мистер Бари? – спросил Кутузов.
– Но… я же говорю вам, что они опасны! Их технологические способности таковы, что верить им нельзя! Кто знает, что они могут сконструировать из безвредных предметов? Оружие, коммуникаторы, что-либо для бегства… – спокойствие Бари испарилось, и он изо всех сил старался сдерживать себя.
– Я снимаю предложение, чтобы мистеру Бари был позволен доступ к мошкитам, – сказал Харди. – Сомневаюсь, что они переживут этот эксперимент. Примите мои извинения, Ваше Превосходительство.
Бари что-то пробормотал по-арабски, слишком поздно вспомнив, что Харди – лингвист.
– О, безусловно, нет, – с улыбкой сказал Харди. – Я знаю своих предков гораздо лучше вас.
– Я вижу, адмирал, – сказал Бари, – что был недостаточно убедителен. Прошу прощения, хотя у меня не было других мотивов, кроме благополучия Империи. Если бы меня интересовала только выгода… Я не принижаю торгового потенциала мошкитов и ценности того, что можно получить от них, но я считаю их величайшей опасностью для человечества, с которой мы столкнулись.
– Да, – решительно сказал Кутузов. – С этим мы, пожалуй, можем согласиться, если добавить одно слово: потенциальной опасностью, Ваше Превосходительство. Мы здесь обсуждали, как сделать риск наименьшим и, если опасности для «Ленина» нет, я убежден, что меньший риск – это перевести послов, соблюдая условия, предложенные священником Харди. Доктор Хорват, вы согласны?
– Если это единственный способ взять их с собой, то да. Я считаю, что стыдно обращаться с ними таким образом… Да!
– Капитан Блейн, вы согласны?
Блейн погладил переносицу.
– Да, сэр. Взять их с собой будет меньшим риском. Если мошкиты и представляют угрозу, доказать это мы не сможем, но, может быть, узнаем что-нибудь от послов.
– Леди?
– Я согласна с доктором Хорватом…
– Благодарю, – Кутузов выглядел так, словно проглотил лимон. Лицо его сморщилось, как в агонии. – Капитан Михайлов, вы должны приготовиться к содержанию мошкитов в изоляции. Предлог – опасность чумы. Кроме того, вы должны следить, чтобы они не могли удрать. Капитан Блейн, вы сообщите мошкитам, что мы возьмем их послов на борт, но вполне возможно, что они не захотят отправить их, узнав условия, на которых мы настаиваем. Никаких инструментов. Никакого оружия. Багаж будет осмотрен, опечатан и недоступен для них в течение всего полета. Никаких малышей или других низших каст, только послы. Сообщите им об этом в какой угодно форме, но условия эти изменению не подлежат, – Кутузов резко встал.
– Адмирал, а что с подаренным кораблем? – спросил Хорват. – Нельзя ли нам взять… – тут его голос потерялся в поднявшемся гомоне. Гордо шествуя, адмирал покинул кают-кампанию.
ПРЫЖОК БЕЗУМНОГО ЭДДИ
Кутузов называл это место точкой Олдерсона, но беженцы с
«Мак-Артура» предпочитали название «Точка Безумного Эдди», и кое-кто из команды «Ленина» перенял у них эту привычку. Она находилась под плоскостью системы Мошки, и обычно найти ее было нелегко. Однако, на этот раз не должно было возникнуть никаких проблем.
– Представьте себе траекторию корабля мошкитов, пересекающего прямую линию между Мошкой и Глазом Мурчисона, – сказал Реннер капитану Михайлову. – И это будет достаточно близко к цели, сэр.
– У них такая точная навигация? – недоверчиво спросил Михайлов.
– Да. Вас это может довести до безумия, но они могут это. Предлагаю постоянное ускорение.
– От Мошки в эту точку направляется еще один корабль, – сказал Кутузов. Он протянул руку мимо капитана Михайлова, подрегулировал экраны мостика, и перед ним вспыхнули векторы направлений.
– Это корабль с топливом, – уверенно сказал Реннер. – Я готов держать пари на что угодно, что корабль с послами яркий, прозрачный и настолько явно безвредный, что никто не сможет его ни в чем заподозрить, сэр.
– Вы имеете в виду, что этого не сделаю даже я? – сказал Кутузов, и Реннер не заметил на его лице ни следа улыбки. – Спасибо, мистер Реннер. Продолжайте помогать капитану Михайлову.
Троянские астероиды остались позади. Все ученые на борту мечтали добраться до телескопов «Ленина», чтобы изучить эти астероиды, и адмирал не стал протестовать. Было не совсем ясно, сделал ли он это, потому что боялся неожиданной атаки с астероидов, или же заразился стремлением гражданских узнать что-то новое о мошкитах, но у Бакмена и остальных появился шанс.
Впрочем, Бакмен вскоре потерял к ним интерес. Астероиды были явно цивилизованы, и их орбиты были изменены, так что знания эти ничего не стоили. Остальные не разделяли его точки зрения. Они наблюдали за вспышками ядерных двигателей мошкитов, измеряли потоки нейтрино от энергетических станций, разглядывали пятна света, оттенявшие темные полосы вокруг зеленых хлорофилловых полос и удивлялись. Единственным возможным выводом было то, что огромные плантации находятся под куполами. И на каждом астероиде, достаточно большом, чтобы его можно было заметить, имелся характерный одиночный кратер, убедительно доказывающий, что астероид перемещался.
Но однажды интерес вернулся к Бакмену. Делая одолжение Хорвату, он изучал орбиты астероидов, когда глаза его вдруг вспыхнули. Он лихорадочно ввел в компьютер какие-то данные и подождал результата.
– Невероятно…
– Что невероятно? – терпеливо спросил Хорват.
– Каменный Улей был мертвенно холоден.
– Да, – у Хорвата уже имелся опыт вытягивания информации у Бакмена.
– Предположим, что остальные астероиды тоже. Я верю в это. Эти орбиты совершенны… можете продлевать их взад и вперед на сколько угодно, и они никогда не столкнуться. Эти камни должны быть здесь уже долгое время.
Хорват вышел, разговаривая сам с собой. Действительно, насколько стара эта астероидная цивилизация? Бакмен думал в масштабах жизни звезд! Ничего удивительного, что Каменный Улей холоден: мошкиты не корректируют орбиты. Они просто выводят астероиды туда, где хотят их видеть.
Ну, что же, подумал он, пора возвращаться на подаренный корабль. Вскоре нам придется оставить его… Интересно, добился ли Блейн какого-нибудь успеха?
Род и Сэлли в этот момент беседовали с адмиралом. Они собрались на мостике: насколько было известно Роду, никто, кроме адмирала и его стюарда, никогда не бывал в каюте Кутузова. Возможно, там не бывал и сам адмирал, поскольку казалось, что он постоянно находится на мостике, разглядывая экраны, подобно маньяку-наблюдателю, вечно выискивающему признаки измены.
– Очень жаль, – говорил Кутузов. – Этот корабль должен быть весьма ценным. Однако, мы не можем рисковать и брать его на борт. Кто знает, для чего служат его механизмы? К тому же имея на борту мошкитов… – Кутузов пожал плечами.