«Наследник», не произнося ни звука, отступил в темноту. Утонул в коридоре, вышел на лестничную клетку, стал спускаться по ступеням вниз, неритмично, с перебоями передвигая ноги. Миновал один пустынный этаж, другой, четвертый. И вдруг – открытая дверь. И в дверях курильщик в майке. Дир Сергеевич остановился напротив.
– Слушай, мужик, у тебя бритва есть?
Курильщик почесал живот через майку. Он был раза в три весомее худого путника, кроме того, у него с кухни слышался шум голосов веселой компании.
– Тебе какую, опасную?
– Самую опасную.
Мужик плюнул в руку, забычковал сигарету.
– Заходи.
– Где у тебя ванная.
– А тебе зачем бритва?
– Неужели непонятно?
Хозяин квартиры оценивающе оглядел несчастную фигуру.
– Зарезаться хочешь?
– Дога-адливый. Не то, что я.
Хозяин еще раз оценил его взглядом и хмыкнул.
– Ну, иди, ванная там. Горячей воды только нет.
– Спасибо тебе, друг, – искренне сказал Дир Сергеевич.
13
– Подъезжаем, Александр Иванович!
Майор подумал, что Патолин стал называть его по имени-отчеству как-то слишком часто. Проникся уважением? Остается только надеяться, что это не повлияет на качество работы худосочного наемника в худшую сторону. Пока что он этим качеством был удовлетворен.
– Лифт не работает.
– Значит, не надо никому оставаться внизу, – сказал майор и опять отхлебнул из бутылки. Они начали подниматься, прислушиваясь и внимательно осматривая каждую лестничную клетку. Добрались до десятого этажа. Дверь в квартиру была открыта. Это сразу не понравилось Елагину. Почему, он ответить не смог бы.
Наташа и Василь сидели на кухне. Просто сидели на табуретках у заляпанного засохшим цементом стола. Не пили чай, не разговаривали. Сидели и смотрели в окно, на широком пространстве которого лопались капли дождя, превращаясь в извилистые полосы.
Майор остановился на пороге кухни. Василь искоса на него посмотрел, грязной пятерней убрал не слишком промытые, вьющиеся волосы со лба, как бы настаивая на прыщавости своего лба. Наташа смирно смотрела себе на колени. Если бы Дир Сергеевич мог видеть ее в эту минуту, он ни за что не поверил бы, что она умеет так велеречиво рычать за ведром.
– Где он? – спросил майор.
– Он все бачыл.
– Когда он все бачыл?
– А вот… – махнул рукой Василь, и стало понятно – все случилось только что.
Патолин тут же набрал номер водителя.
– Вася, ты там не видел шефа? Он не выходил из подъезда?
Кудрявый парубок поморщился от этого дурацкого нагромождения Василиев.
– Нет, – сказал Патолин, складывая плоский, как профсоюзные корочки, телефон. – Не выходил.
– А мне начхать! – вдруг заявил Василь, и было не совсем понятно, что он имеет в виду. Он не боится Дира Сергеевича, затаившегося где-то в пещере подъезда, ему плевать на осуждающий взгляд майора, которым тот его придавливает к табурету. Возможно, что-то третье.
Елагин развернулся и пошел вон из квартиры. Наташа, заверещала что-то извиняющееся в четверть тона и попыталась вскочить вслед майору, но брат-любовник цепко и больно перехватил ее однозначной рукой и вернул к дождливому окну.
– Н-да, – сказал Патолин, когда они с майором вышли на площадку, – что мы имеем в наличии, полуинцест? Сказать по правде, я не до конца верил в то, что рассказал мне Иван Тарасович. Теоретически знал, конечно, что такое бывает, даже между родными братьями-сестрами, и что отцы спят с дочками, но чтобы живьем…
Елагина теория случившейся катастрофы не интересовала.
– Подъезд еще не заселен. Начнем осматривать все незапертые квартиры подряд. Где-нибудь он валяется или вены вскрывает.
Заниматься этим не пришлось. Снизу донесся нестройный бытовой шум, то ли песня, то ли драка. Хлопнула дверь. Не сговариваясь, майор с помощником побежали вниз. Четырьмя этажами ниже они застали в дверях того же мужика в майке с сигаретой. Поинтересовались у него, не видал ли он тут человека в плаще и с бородой.
Курильщик отрицательно помотал головой. Нет, с бородой у него никого нет.
– А вы подумайте, пожалуйста.
Курильщика возмутило недоверие. Он явно находился в той стадии, когда хочется поконфликтовать. Из-за его спины шел множественный шум.
– Можно мы войдем и посмотрим, вы могли не заметить.
– Я не заметил, кто со мной пьет, да ты… – докончить ему не удалось. Он увидел дуло пистолета, направленное точно ему в переносицу. Патолин достал оружие мгновенно и бесшумно. Майор был ему благодарен за это решение. Не было никаких сил врукопашную одолевать стихию пьяного бреда.
– Иди и смотри, – сказал спокойно курильщик и затянулся. Майор вошел внутрь. Патолин остался на лестнице с хозяином.
– Он у меня попросил бритву и ванну, – сказал курильщик. Дуло продолжало смотреть ему в лоб.
Майор прошел на кухню, – квартира была копией той, на десятом этаже, – там за накрытым столом сидело еще человек шесть разнокалиберных мужиков в майках. Некоторые из них курили. Видимо, не были такими гигиенистами, как тот у входа. Увидев гостя, они хором заорали, что-то приветственное, каждый заманивающе махал одной рукой, потому что во второй был стакан. Дира Сергеевича видно не было.
– Александр Иваныч, посмотрите в ванной! – крикнул издалека Патолин.
Делать этого не пришлось. Из-за холодильника медленно, как луна из-за облака, выплыла физиономия «наследника», совершенно голая, совершенно пьяная. Он там тихо скрывался в закутке. Узнать его было непросто. Он и правда, сбрил свою бородку лопаткой, и его удивительно острый и жалкий подбородок подрагивал от сильного и горького чувства.
– Са-аша, – пропел он немного не своим голосом, – ты нашел меня!
Украина
1
Бурда и Рыбак шли по тропинке Голосеевского леса. У заместителя майора Елагина лицо было сосредоточенное, у помощника директора Кечина лицо было удрученное. Он минуту назад узнал, что Роман Миронович, прибывший ему на подмогу из Москвы, обещавший взять на себя весь риск операции, вынужден немедленно мчаться обратно. Ввиду истерического приказа, поступившего от «наследника».
– Что там у них произошло? – в очередной раз задал расстроенным голосом недоуменный вопрос Бурда. Он уже был не рад, что ввязался в эту историю. Если от тебя не ждут инициативы, то и не проявляй ее. Те, кто не ждут, знают лучше. Первый раз финансовый «ботаник» Валерий Игоревич Бурда, сделал инициативную глупость, когда разговорился в вестибюле Министерства внутренних дел Украины с очень дружелюбным усатым полковником. Второй неправильный шаг – вручение трех тысяч долларов этому полковнику в обмен за нашептанную информацию о Полтавской колонии. Уже этих двух попыток проявить себя было достаточно, чтобы понять – никаких других действий в том же роде совершать не надо. Пусть позор, пусть показывают пальцем, на этом все, остановись! Нет. Захотел реабилитироваться. Когда схлынули первые эмоции, очнулась память, а она у финансиста Бурды была фотографической, в том смысле, что он часто вспоминал впоследствии то, чего в самый момент наблюдения вроде как и не видел. Очнувшись как-то ночью, он, сидя в кровати с отчетливостью увидел номер машины, на которой уехал тогда усатый полковник. Дело было так: из министерского подъезда полковник ушел пешком. А Бурда помчался в гостиницу, где был штаб десантной бригады «Стройинжиниринга», то есть совсем в другом направлении. Вторично Бурда увидел полковника спустя всего три минуты и совершенно случайно. Переходя улицу, бросил на перекрестке взгляд, узнал в пассажире одной из «тойот» недавнего собеседника, скользнул взглядом по капоту. «Сфотографировал» номер, забыл его. Полковник рылся в дипломате, что стоял у него на коленях. И не видел, что его «сфотографировали».
Что бы сделал нормальный кабинетный клещ? Сообщил бы поутру кому-нибудь из силовиков фирмы – вот такая всплыла информация. Из недр памяти. Делайте с ней, что хотите. Так нет, захотелось доказать, что и он, Валерий Игоревич, не калькулятор в штанах, а нечто большее. Решил, прости господи, действовать. Подгадал себе командировку в Киев. Пользуясь своими личными связями среди информированных киевлян, установил владельца машины. Но тут уж его желание действовать и иссякло. Ему только начали рассказывать об этом усатом полковнике, как тут же ему вспомнилась старинная поговорка. «Там, где ты ничего не можешь, там ты не должен ничего хотеть». Римляне правы. Вернулся в расстроенных чувствах в Москву. С Елагиным говорить ему было боязно. Собственно, именно перед Елагиным ему и хотелось себя показать. Даже очень хотелось! Делиться с Кечиным он не видел смысла и не имел желания. После исчезновения Аскольда шеф финансового департамента сделался молчалив и мрачен. Кроме того, он не скрывал своего иронического отношения к тому, как проявил себя его работник на Полтавских полях. Опозорил ведомство.
Но Бурда не мог носить в себе добытую информацию. Очень кстати попался ему навстречу в офисном коридоре Рыбак. Тоже временно отставленный от важных задач, тоже желающий что-то доказать. Эти двое легко поняли друг друга. Роман Миронович быстро сообразил – неловкие раскопки финансиста вполне могут вывести и к золотой жиле. И ничто не мешает ею заняться. Елагин нескрываемо держит его на скамейке запасных, «наследник» вообще ударил мордой об стол. Вот будет весело, если он, Рыбак, предъявит им настоящего хозяина, Аскольда Сергеевича. Рыбак с Бурдой снова выехали в Киев и занялись частным сыском. И вот теперь, по итогам их совмеснорй киевской работы, Валерий Игоревич жалобно поинтересовался:
– А может быть, как-нибудь без меня?
– Как же можно? Только ты бачил его в лицо.
Поселились в разных гостиницах, чему Бурда был даже рад – общество Роман Мироновича действовало ему на нервы, несмотря на союзность их намерений.
И вот они встретились, как шпионы, в киевском парке. Он был очень хорош, но чрезвычайно замусорен. Как будто в роскошной шевелюре расплодилась обильная перхоть. Бумажки, пакеты, бутылки, газеты, грязные одинокие кроссовки. Крадущиеся человеческие фигурки. Но чем выше поднимаешь взгляд, тем благословеннее. Разумные, устойчивые стволы, аккуратно облетевшие ветви, и сияющие необъяснимым ноябрьским золотом днепровские небеса. Нигде нет такой природной красы.