– Вы так думаете?
– Я так знаю.
Светлана Владимировна смела в некрасивую кучу карты на столе, завернула плечи в кашмирскую шаль и забилась в угол дивана, глядя на экран телевизора, работавшего с выключенным звуком.
Заседание «наследника» с Рыбаком было не только тайным, но и коротким. Претендент на место начальника службы безопасности фирмы «Стройинжиниринг» стремительно проследовал от двери кабинета к выходной двери.
Дир Сергеевич медленно выдвинулся вслед за ним, остановился в коридоре, глядя на экран все того же немого телевизора. Там демонстрировались кадры из сектора Газа, горят машины, летят камни, пылят гусеницами израильские танки.
– Какой роскошный замысел, – сказал вдруг Дир Сергеевич. Светлана Владимировна даже поперхнулась слегка. Говорит как бы обычным своим манером, как будто ничего и не произошло между ними. Все же будет мириться?
– Убежден, евреи давно тайно договорились с арабами и теперь на пару раскручивают всю мировую демагогическую дипломатию, и доят, доят, одни Америку, другие Евросоюз и саудитов. Им нельзя помириться, о них забудут.
Светлана Владимировна сидела как мумия, высчитывая в голове возможные продолжения этой вступительной речи. Гладко стелет. Надо ли делать шаги навстречу этой непонятной инициативе. Все-таки он убегал к официантке за счастьем, а не она к студенту. И вообще кто может знать, что означает эта его болтовня. Он всегда любил поругаться с телевизором. Скорей всего, это продолжение его пренебрежительного тона, с которым он явился из хохляцкой хаты.
Как будто специально для того, чтобы у супруги не возникло никаких радужных предвкушений, Дир Сергеевич вдруг резко сменил тему.
– А ты знаешь, Света, я ведь тогда тебя обманул.
– Когда? – Светлане Владимировне вдруг на секунду померещилось, что он сейчас начнет оправдываться, тупо и жалко оправдываться, что, мол, никакой измены не было, а было недоразумение. С подавальщицей он не спал, просто по-человечески постарался помочь человеку с братской Украйны…
– С самого начала. Когда мы белок кормили. Я никогда не любил стихов этого… забыл, черт. Я просто на пляже высмотрел его сборник на твоем покрывале, а потом взял в библиотеке. Выучил наизусть двадцать строчек.
Сказав это, Дир Сергеевич развернулся и побрел к себе в кабинет.
Светлана Владимировна не могла позволить, чтобы последнее слово осталось не за нею.
– Я всегда это знала! – резко крикнула она.
Дир Сергеевич на секунду задержался в дверном проеме кабинета.
– Значит, я зря все это время боялся.
2
Патолин сел напротив шефа и налил себе воды. Майор уже отметил, что он всегда так делает, но никогда ничего не пьет, ни воды, ни заказанного чая. Майор до сих пор не мог понять, нравится ему этот парень или нет. Исполнительность, толковость – выше всяких похвал. Но что у него внутри? Хотя откуда у него там место для какого-нибудь «внутри». Пару раз Елагин звонил Бобру и Кастуеву, в надежде, что старые друзья как-нибудь косвенно наградят его полезной информацией о своем выдвиженце. Напрямую задавать недоверчивые вопросы он не хотел. Зачем обижать хорошо работающего человека, даже заочно. Но вместе с тем трудно избавиться от непонятного металлического привкуса в мыслях, как будто работаешь в паре с роботом. Особенно сейчас, когда вдруг выяснилось, что из всех людей, бьющихся вместе с ним, начальником службы безопасности, над делом исчезнувшего короля фирмы, доверять можно только этому парню, который меньше всех других похож на нормального человека.
– Я собрался в Киев. С небольшой группой.
– Да?
– Думаю, Бурду надо брать уже в непосредственную разработку. Рыбак вернулся и сразу под крыло к Диру Сергеевичу, его мы тронуть, наверно, не можем. А уже пора задавать какие-то конкретные вопросы господам фигурантам. Я имею в виду этих трех «К».
Елагин вздохнул.
– Езжай.
– Но и вы тут, извините, поглядывайте, Александр Иванович.
– Какие будут указания?
– Мне не нравится, Александр Иваныч, этот срочный вызов Рыбака к «наследнику».
– Мне тоже.
– И сразу по нескольким причинам. Первая, конечно, мысль о том, что это попытка младшего Мозгалева возобновить отношения с «Лигой».
– Конечно.
– Надо посмотреть, что мы тут сможем сделать.
Майор устало кивнул.
– Да, ты прав. И надо смотреть как можно быстрее. Дир не запил, что было бы благом, он будет лечиться геополитикой. После искусственного торможения на хохлушке, он попрет с удвоенной скоростью. Лучше бы я ему какую-нибудь финку привез, или итальянку, или женщину самбо! Смесь индейской и негритянской крови. Вот кому бы он стал мстить в такой ситуации?!
Помощник все время кивал во время этой краткой и нервной речи шефа. Пережидая, когда можно будет начать говорить самому.
– Я как раз о том же, Александр Иванович. Я провел небольшое расследование, извините, что без доклада, по собственной инициативе.
– Ну, говори, говори!
– Стефаники, как выясняется, не украинцы.
Майор резко перешел из расслабленного состояния в мобилизованное, гибкое кресло даже пискнуло под ним.
– Говори, говори!
Патолин сдержанно улыбался.
– Не знаю, что мне стукнуло в голову…
– Успокойся, Игорь, это обычная гениальность.
– Я позвонил Ивану Тарасовичу и напрямую… Они – белорусы.
– Откуда на Украине белорусы?
Патолин даже не стал усмехаться.
– Белорусы есть везде. Взаимопроникновение братских народов. Янукович, если хотите, тоже белорус.
Майор подтащил к себе телефонный аппарат, но явно не знал, что с ним делать.
– Я договорился с ним, Александр Иванович.
– С кем?
– Со Стефаником-старшим. Он должен позвонить Диру Сергеевичу и сообщить об этом, ну, что они белорусы. Он, это его слова, думал, что все и так знают.
– Как мы могли это знать, мы же не из-под Барановичей вывезли его Наташу!
– Он говорит – говор. Язык. Белорусский язык отличается от украинского.
Майор всплеснул широкими злыми ладонями.
– Да, что ты говоришь?! Как это мы не обратили внимание! Ну, ладно. Ты мне скажи, он согласился?
– Неохотно, но согласился. Конечно, ему неприятно звонить после всего Диру Сергеевичу, но мне он пообещал.
– Это хорошо. Может быть, это и капля в море, но лучше пусть она будет. Да, я вижу, что ты хотел еще что-то сказать.
Патолин снова загорелся изнутри тусклым профессиональным огнем.
– Знаете, Александр Иваныч, что еще мне в голову пришло. Внезапно.
– Я уже сказал – гениальность!
– Ведь мы обязаны принимать во внимание все версии. Нельзя, по-моему, вводить систему морального алиби.
– Что это?
– Да, мы не должны вести работу, заведомо считая, что такой-то человек ни в коем случае не совершит такого-то поступка.
До майора медленно доходила эта витиеватая мысль. Дошла. Он неприятно хмыкнул.
– Так ты считаешь, что нам нужно и самого «наследника» подозревать? Лихо.
– Плохо, что мы не задумались об этом с самого начала. Бурда, Рыбак, финансисты, украинский государственный рэкет, все это, конечно, хорошо, но, ей-богу – ищи кому выгоднее всего!
Елагин вспомнил скоростную ночную экскурсию Киев – Полтава. Длинную, пьяную исповедь Дира, как ценит и любит брата Аскольда. При желании, в ней можно было рассмотреть, особенно если впиться прозрачными, рыбьими глазами Патолина, какой-то дополнительный смысл. Скрытый под слоем нетрезвого бормотания. Благодарность время от времени тогда сильно напоминала надрыв. Тихий, семейный омут младшего Мозгалева был обречен. Собственно, еще и поэтому он, майор Елагин, с такой легкой решительностью отправился в Диканьку за Наташей. Нечего было сберегать в этих отношениях. Не омут, а пересохшее русло. Мальчишка их все время за границей, разрыв и для него не станет, судя по всему, травмой. По крайней мере будем надеяться. Ведь не хладнокровные же мы разрушители браков.
– И вот какая неизбежно появляется мысль у человека, всмотревшегося в этот клубок змей: младшему Мозгалеву очень выгодно исчезновение Мозгалева-старшего. Да, Александр Иваныч. Насколько я мог понять, младший старшего не слишком-то любил, очень, может быть, завидовал. И при его опеке не имел возможности развернуться как следует. Знаете, у меня приятель работает на звероферме, где содержат животных для кино.
– Причем здесь это?
– Жило в вольере там у них сколько-то волков. Два взрослых, три волчицы, молодняк. Один, понятно, вожак, второй самец ходил при нем тише воды. Такой добряк, лентяй, обаяшка. И вот однажды вожака вывезли на съемку, на несколько дней. И произошло преображение.
– Понимаю. Добряк озверел.
– Да, Александр Иваныч, всех построил, такие навел порядки. И если бы он знал, как продлить командировку бывшего вожака до бесконечности, он, как вы понимаете, сделал бы это.
Майор молчал. Ему был неприятен этот разговор. Но он ничего не мог поделать с ощущением, что в словах парня что-то есть. Тем более что Патолина не было тогда в джипе и он не мог слышать истерической исповеди «наследника». Выводы были основаны на чистой логике. Правда, взятой из животного мира.
– Вы не думайте, Александр Иваныч, что я тут же делаю сразу все выводы. Я не говорю, что Бурда с самого начала выполнял указания Дира Сергеевича по запутыванию нашего следствия. Хотя именно он увел всю команду из Киева по ложному следу. И я не говорю, что сейчас он в Киеве выполняет его волю…
Майор резко встал и быстро обошел вокруг стола.
– Хватит, хватит, пока хватит. Голова пухнет от вариантов. Такое ощущение, что веду сеанс одновременной игры вслепую.
– Извините.
Да, да, что-то там, в Киеве, есть, какие-то тени наведены на плетень этого дела, надо что-то выбирать, потому не разорваться же на куски ради всех возможных вариантов.
– Возможно, причина там, на Украине. Да, собственно, почему возможно? Раз Аскольд там, значит, и корень проблемы там. Но у меня такое ощущение, что сейчас мы в таком положении, когда нам надо разбираться прежде всего с последствиями. И здесь, в Москве.