Елагин старательно готовил шефа к восприятию «картинки», которая ожидала его на месте действия. Рассказал об особенностях обустройства таджикско-афганской границы. Показал фальсифицированные распечатки из интернета по поводу тайной отправки украинских подразделений в Афганистан в угоду союзническому долгу. Этим бумажкам легко было верить, потому что телевидение неоднократно крутило репортаж с выступлением Ющенко на европейском сборище, где он определенно обещал участие своей страны в умиротворении Афганистана. Он обещал это в будущем, но на самом деле тайно уже людей отправил. И надо же, чтобы так повезло! Американское командование расположило взвод своих новых военных друзей на дальнем севере страны, на максимальном удалении от мятежного юга, и откуда им было знать, что тем самым они направляют их в самое пекло.
Диру Сергеевичу нравились такие рассуждения, он улыбался с угрюмым блаженством и потирал ладошки.
Постепенно у майора начала крепнуть уверенность, что удастся «проскочить». Во время последних спутниковых переговоров с Патолиным и Кастуевым уже из Ленинабада начальник службы безопасности утвердил план операции. Она произойдет на закате, чтобы после всех положенных взрывов, трассирующих трелей в вечереющем небе поляну накрыла немедленная тьма, и у «наследника» не было бы никакой возможности и желания наведаться на место события. Майор начал думать, что это даже и хорошо, что Дир Сереевич многое увидит собственными глазами. Находясь в Москве или в Кембридже, он наверняка бы поддался подозрениям – слишком уж быстро и ладно все произошло. А тут – сам свидетель, как никак.
Организовать эти радиопереговоры с помощниками оказалось совсем не просто. Для этого необходимо было хотя бы на какой-нибудь час естественным образом разлучиться с «наследником». А тот, как назло, ходил за своим главным охранником как привязанный. Понятно, что не из особой любви к Александру Ивановичу, а из подозрительности и недоверия. Когда враг все время у тебя на глазах – на душе спокойнее, завещал еще дон Корлеоне. Но майор не был бы майором, когда бы не решил этой проблемы. Во время общего заседания в чайхане он изобразил отравление, его тут же отправили в местную больницу, где он дал промыть себе желудок, для снятия подозрений. Он употребил много хитрости, для того, чтобы улучить необходимые для своих дел полчаса, и очень гордился собой, за то, как ловко он сумел обвести вокруг пальца всех, кто мог бы за ним наблюдать. Дал все необходимые указания Патолину и Кастуеву, уточнил все детали плана. Был, естественно, горд собой, хотя и изможден перенесенной процедурой, да еще на фоне недавнего гриппа. Майор был бы очень озадачен и расстроен, если бы узнал, что происходило в чайхане, после его отъезда в больницу.
«Наследник» встал и вышел в заднюю комнату заведения, где уже была сервирована совсем другая встреча. На кошме, опираясь на ковровые подушки, держа пиалы в растопыренных пальцах, сидели трое. Джовдет, Абдулла и полковник, тот самый, что выпил в Киеве столько невинной крови Валерия Игоревича Бурды.
– Сразу к делу, – сказал Дир Сергеевич, оглядываясь. Он не мог ведь знать, сколько именно времени продлится отсутствие майора. Рыбаку, оставленному на стреме, было велено условно шуметь при угрозе его появления. При этом ему не полагалось знать, чем занимается хозяин вдали от чужих глаз. Роман Миронович и не стремился, он был в скверном расположении духа, весь в тайных терзаниях и чувствовал себя неподдельно, не то, что майор, отравленным. Украинское письмо жгло ему ребра.
– У меня есть то, что вам нужно, – сказал, полковник Диру Сергеевичу. – Машина в полном порядке. Четыре ракеты. Там колючки живой не останется.
– Деньги вам передали?
– Половину, – сказал Джовдет, – вторая после всего, на этом же месте.
Дир Сергеевич кивнул.
– Теперь вот что: мне нужна будет прямая и очень надежная связь с вами. С пилотом. Прямая и надежная. Чтобы без всяких там сбоев. Я хочу полностью контролировать ситуацию.
Полковник дружелюбно кивнул. Судя по всему, его очень радовало участие в этой истории. Дир Сергеевич же заметно нервничал.
– И действовать вы должны только по моей команде, понятно?!
– Чего тут не понять?
– Только по моей команде, и строго по целям, которые я назову.
– Цель известная – метеостанция на берегу реки.
– Да, – кивнул Дир Сергеевич, – но без моей команды огня не открывать.
– Само собой!
Полковник полез в кофр, стоявший рядом с подушкой, и достал оттуда небольшую черную рацию и передал заказчику.
– Ничего не трогайте, тут одна волна, ошибиться или не понять невозможно, нажимаете – я на связи, и наоборот, вы на связи, понятно?
Дир Сергеевич попробовал.
– Действительно, очень просто. Ну, ладно, я пойду, скоро он уже проблюется.
Перед тем как покинуть ковровую нору он спросил у Джовдета.
– Вы что-то подсыпали в плов Елагину?
– Нет.
– Значит, повезло.
Абдулла усмехнулся.
– Мы в любом случае нашли бы способ, как с вами переговорить.
Когда изможденный, но довольный собой майор вернулся к столу, Дир Сергеевич уже спокойно попивал чай, ведя медленную, беспредметную беседу с замкнутым, неестественно сильно потеющим Рыбаком. Роман Миронович несколько раз порывался вручить послание собеседнику, но каждый раз что-то его останавливало. Совесть! Откуда у меня совесть?! – удивленно думал Роман Миронович. Дир Сергеевич поглядывал по сторонам, на широкой веранде кроме них находились еще две компании, все почтенных бородатых людей с загорелыми лицами. Они помалкивали, сомкнув очи, держа у виска чубуки своих кальянов. Журчал невидимый арык, верещала невидимая пичуга. По скудно мощенной улице, переваливаясь с колеса на колесо, пробирался старинный советский грузовик. Можно было бы сказать, что время остановилось, но Дир Сергеевич не согласился бы. Ему казалось, что оно наоборот, невидимо набирает свой неуловимый ход.
– Скажи, Саша, а тебе не кажется, что за нами следят?
– Нет, Митя. Кому тут за нами следить. И зачем?
– И верно.
2
Патолин с Кастуевым нервничали, как режиссеры перед премьерой. Кажется, все было предусмотрено, обо всем позаботились, но вместе с тем точила мысль, а вдруг не все. Бог знает, на что может обратить внимание въедливый московский шеф. Его зрение может оказаться настолько же вывернутым, как и его характер. Раз за разом они подходили к «перископу», подолгу наблюдали за немой, неторопливой жизнью «блок-поста». Вроде бы все натурально, но вдруг «он» припадет глазом к отличной немецкой оптике и заорет: не верю!
Бобер с братьями Савушкиными прочно обосновался в кишлаке Рустема, там они занимались примерно такой же дрессурой группы артистов, какой занимался здесь Патолин. На их совести были и убедительные пограничники, и «банда террористов». Исполнителей поставлял, как уже говорилось, Рустем. И очень веселился, наблюдая за военно-театральной муштрой. Местных парней учили подкрадываться так, чтобы было видно, что они старательно подкрадываются в тот момент, когда на них падет взгляд Дира Сергеевича. Плохо, если сделают так, как обычно, то есть подкрадутся скрытно, и московский инспектор их совсем не увидит. Вообще-то общая роль «банды» предполагалась короткой. Пробежать по открытой местности метров двести, засесть за камнями, так, чтобы было хорошо видно из штаба, и начать стрельбу из подствольных гранатометов. Для соответствующих взрывов в лагере все было готово. Даже если синхронизация будет не идеальной, ничего, детали канут в общей канонаде и пожарах. Для них тоже все готово.
Патолин глянул на часы.
Кастуев сказал.
– Часа через полтора, я думаю. Или быстрее. Они вылетели с рассветом.
Берега реки занимало на редкость прозрачное, даже для этих незамутненных воздушных пространств, утро. Кажется, стоит только заговорить с горами, даже шепотом, и они охотно ответят.
Полчаса назад укатил Кляев с Тахиром и Кривоплясовым. Патолин и Кастуев прохаживались по каменной площадке перед штабными пещерами. Все команды были отданы, дальнейшее внимание могло только разнервировать исполнителей.
Пережить бы этот денек, и можно в отставку, такая примерно мысль бродила в головах «режиссеров».
Кастуев в очередной раз не удержался и подошел к окуляру «перископа». Патолин хотел было сделать ему ядовитое замечание по поводу перестраховки, но вместо этого присел рядом. Все было как всегда. Искрится неровная поверхность проносящейся воды, дальше ряды кое-как натянутой, но все же колючей проволоки, белые, приземистые бараки-казармы, мачта с флагами, они повисли так, что и не разберешь, в чью честь повешены. У мачты открытый джип, с такого расстояния не догадаешься, что это лишь экспонат. Голые по пояс бойцы чистят зубы у цистерны с десятью сосками. Перебрасываются фразами, тыкают друг друга локтем под бок. Тут же неподалеку открытая столовая – гордость Патолина – никаких тебе супниц на столах и ломтей черного хлеба. У каждого бойца поднос, и перед ним пять судков, откуда длинными ложками надо накладывать всякую дрянь, вроде цветной капусты и т. п. Отдельно, так, чтобы нельзя было не увидеть, кувшины с ярко-апельсиновым соком, известно, что американские войска и их союзники без него не воюют. Это как горючее для танков.
– Как ты думаешь, Игорь, Дир умеет читать по губам?
– А что?
– Много болтают, такое впечатление, что угадываю какие-то слова.
– Да пусть хоть матерятся, солдатня. Стой, стой, стой, а это, что за тип?
Кастуев чихнул.
– Кого ты имеешь в виду?
– Вот этот, что хлещет фанту прямо из кувшина?
Кастуев опять чихнул.
– Да, немного не подстрижен. Будем считать тыловая часть, скажем – подразболтались ребята.
Патолин спросил внезапно севшим, до невозможной степени голосом.
– Откуда он здесь?!
– Он у Кляева работал, потом попросился в массовку. Руки у парня – золото, сам наладит генератор, а то бы…
Громко выругавшись, Патолин подскочил на месте.