Патолин немного неуместно кивнул.
– Да.
– Что да?
– Сухомятка, Дир Сергеевич. Костров не жжем.
Кастуев нырнул в ближайшую пещеру, вышел оттуда с консервной банкой и отнюдь не консервным ножом. Одним движением вспорол крышку. Воткнул нож в тушенку и передал шефу. Вместо хлеба полагались галлеты.
– С хлебом тут тоже проблемы.
Дир Сергеевич притворно покачал головой.
– Ай-яй-яй! Благородные мстители практически голодают, а эти предатели славянства принимают ванны из апельсинового сока. И всего лишь в трестах метрах отсюда. Коська, иди сюда, бери нож и иди.
Лицо друга мучительно исказилось, он сделал извиняющееся движение руками и, встав на четвереньки, пополз в глубь меньшей пещеры, ему невыносимо было стоять под вопросительными взглядами майора и его людей.
– Сок и у нас есть, – сказал Кастуев. Дир Сергеевич не обратил внимания на его слова. Выколупнул из банки кусок мяса, не удержал на кончике ножа, добыл второй, пожевал, но проглотить не смог. Подошел к брустверу и выплюнул в сторону «блок-поста». Нервный организм не принимал пищи. Дир Сергеевич поставил банку на камень, положил рядом нож и припал к перископу, словно затем, чтобы проверить, какое действие произвел в стане врага его плевок.
– У-у, как интересно! – Все, кто находился на каменном пятачке, напряженно смотрели ему в спину. Кастуев и Патолин быстро переглянулись. Они ждали вопроса: «А кто это?» Вдруг этот диковатый Василь не подчинился приказу, вдруг «там» не вполне поняли приказ, и эта упертая хохляцкая скотина демонстративно бродит сейчас перед вооруженным взором «наследника», обрушивая весь сложнейший замысел. С другой стороны, если этот дурень действительно вылезет на первый план, то все может обернуться и к лучшему. Бог с ним, со спектаклем. Вся вытканная с ненормальной тщательностью пелена сама собой рассеется. Наверно, будет много крика, но громадное облегчение. Уже не надо будет притворяться. Да, сын майора, непонятно, что будет с ним? Но вряд ли Дир сделает ему что-то, в этом уже не будет никакого смысла.
Дир Сергеевич, мурлыкая, подкручивал верньеры на корпусе «перископа», управляя резкостью картинки и направлением взгляда.
Раз он так долго вглядывается, значит, видит что-то интересное. Никто не смел подойти и проверить, что именно. Наверно, все-таки не Василя, вряд ли он сдержался бы и не вскрикнул, не выматерился, поймав в объектив брата своей жестокой возлюбленной.
Опять была ощупана зрением колючая проволока, белые, приземистые казармы, мачта с флагами, окаменевший джип, разморенные мягкой зимней жарой постовые, навес кухни-столовой, сакраментальные оранжевые кувшины с фантой, на таком расстоянии похожие на кувшины с фрэш-соком, стритбольный овальный щит. Кольцо с железной сеткой. Одинокий мяч на пыльном, каменном паркете. Как это щемяще выглядит – баскетбольный мяч у подножия Памира! А теперь чуть приподнимем ось внимания и продвинем, продвинем плавным движением внимательных пальцев.
Теперь перед нами строение в тыловой части лагеря. Деревянная вышка с дощатой коробкой вверху под дырявым навесом. Почти что загороженная вертикальной, ржавой бочкой. Странно, здесь должен был бы располагаться человек с американской винтовкой, с глазами, прищуренными на юг, в сторону возможно подкрадывающегося врага. А так торчит в воздухе деревянный ящик, без всякого дельного использования.
Впрочем.
Дир Сергеевич замер, хотя и до этого оставался неподвижен. Одним словом, тем, кто за ним наблюдал, ничего нового в его поведении не увиделось.
А он увидел.
В щелях между досками деревянной коробки несомненно обнаруживалось какое-то белое движение. Он уже собрался поднять руку и подозвать кого-нибудь, чтобы объяснили, что он видит, но вовремя раздумал. Увеличил проникающую силу оптического оружия до предела – ничего себе! Чем там занимаются эти подставные хохлы. Да это не операция по умиротворению Талибана, а разъездная Гоморра. Какой дряни нагнал сюда майор! Голубая дивизия! И страсть, видимо, такая, что даже в день испытания не могут потерпеть. Думают, что спрятались и их из-за бочки не видно. А на самом деле неплохо видно. Наивные, Ромэо и Ромэо. Сколько бы нашлось желающих полыхнуть в этот замок любви напалмом!
Дир Сергеевич хихикнул, вытер чуть заслезившийся глаз. Произошло еще несколько переглядываний у него за спиной. Право, господа шоумены не знали, что и думать.
Веселый наблюдатель уже совсем было собрался стыдливо ослабить резкость своей всевидящей оптики, как произошло изменение в процессе, вершившемся на дне деревянного загона. Над бортом невысокой загородки поднялась голова и голые плечи. Раскрасневшиеся щеки, спутанные волосы… Принадлежали они официантке Наташе. А это означало, что на полу валяется, в скотоподобной позе – Приап-навзничь – не кто иной, как ее братец. Хотя, объективности ради, надо сказать, что в первые мгновения Дир Сергеевич не располагал возможностью соображать. Он только мог зажмуриваться и открывать глаза. Сделал, таким образом, две нестираемые фотографии для своей памяти. Наташа исчезла, пав обратно в объятия партнера, и только уж в этот момент Дир Сергеевич догадался, кто является этим партнером.
Откуда они здесь?!
Примерно минута ушла у него на то, чтобы никак не показать, что им сделано важное и отвратительное открытие. Он вернул зрение «перископа» к первоначальной картинке. Надел очки, закусил слегка нижнюю губу, дабы держать под контролем свою мимику. Но очень скоро, уже через несколько секунд, ему стало ясно, что сохранение лица ему вряд ли под силу. Тем более под воздействием напряженного внимания со стороны «коллег». Слишком сильный удар получила его психика, она в нокдауне и сейчас рухнет на каменный пол, разбрасывая бесполезные кулаки.
– Смотрите! – крикнул Патолин, и этот возглас отвлек всех. Даже Дир Сергеевич посмотрел, куда указывали. Ему показалось, что имеется в виду подлетающий вертолет Абдуллы и Джовдета. Вооруженный вертолет. Потрясенный «наследник» в данный момент еще не знал, как ему вести себя по отношению к нему, как использовать его ракеты, ибо уже не казалось, что страшная машина годится только для демонстрационных целей. Почему только пугнуть?! Тут ведь есть те, для кого «пугнуть» слишком условное наказание. И, кроме того, с кого спросить – почему они здесь оказались?! И с какой целью?! Ведь не просто же так! За тысячи километров кто-то доставил сюда парочку сексуально озабоченных хохляцких обезьян, зачем?! Сорвав прямо с залитого лаком пола в московской квартире. Не по своей же воле они здесь, совокупляются на вышке, или по своей?! Совокупляются, наверняка, да, по своей, но кто их сюда притащил?! И еще вопрос: считается, что майор задумал устроить здесь инсценировку для глупого начальника, тогда зачем он встроил такой дефект в декорацию?! Он не мог не предполагать, что москальский гость в любом случае захочет глянуть на сооружение.
Что тут вообще происходит?!!
Какой спектакль и кем разыгрывается?!!
– Это Рустем! – снова воскликнул самый молодой и глазастый, Патолин.
Пылевое облачко на пределе зрения начало обнаруживать какое-то подвижное, твердое зерно внутри себя.
– Что ему надо? – неприязненно поинтересовался майор.
Патолин и Кастуев были удивлены этим вопросом. Елагин сам приказал звонить в кишлак Рустема с приказом об отмене операции. «Хозяин Памира» едет разбираться.
Майор наконец сообразил, что может означать этот визит, стрельнул взглядом в «наследника», соображая, что ему придется сейчас объяснять и как это лучше проделать.
Чертовы таджики, что им не сидится в своих кишлаках?! Вид у запутавшегося майора был дурацкий.
Несмотря на мучительную внутреннюю судорогу, Дир Сергеевич вдруг развеселился какой-то внешней частью сознания. Даже вроде того, – прыснул. Ничего не получается у кретинов! Вся надуманная обманная орясина разваливается под собственным весом. В этом было даже какое-то облегчение для души: нарастающая абсурдность ситуации смягчала конкретику боли. Хорошо, хорошо, господа, полюбуемся, сковородка поставлена на огонь, сейчас вы начнете вертеться по-настоящему! Что бы вы ни задумали – последнее слово останется за вертолетом!
– Дир Сергеевич, вас к телефону.
Дир Сергеевич увидел перед собой огромный, несчастный нос Рыбака и тоскливые глаза. Отмахнулся.
– Какой еще телефон?
Роман Миронович приставил трубку к уху, проверил.
– Вас. Сын.
Отвернувшийся было от него, в сторону назревающего интересного события, Дир Сергеевич, замер.
– Кто?
– Сынку ваш, Михась.
Отец протянул руку к мокрому от чужого пота прибору, медленно, словно собирался ощупать шаровую молнию. Еще держа трубку на некотором расстоянии от уха, он уже услышал: «Папа, папа, это я, папа!» На него никто не смотрел, в этот момент главным ньюсмейкером представлялся «несущийся» по каменной пустыне джип Рустема. Господа помощники истерически соображали, как им выходить из ситуации.
– Здравствуй, сынок, – сказал Дир Сергеевич почти нормальным голосом.
– Наконец-то, это я папа.
– Я понял, сынок. Ты откуда?
– Отсюда, из Кембриджа.
– Как учеба?
– Учеба? А, учеба, хорошо. Короче, нормально, я чего хотел.
– Чего, сынок?
После некоторого, затрудненного молчания, изменив немного голос, студент произнес.
– Мне тут мама звонила.
– Мама?!
– Да.
– И что, что она сказала?
– Понимаешь…
– Понимаешь, Миш, я хотел к тебе приехать.
– Она сказала…
– Но не смог я сейчас… я в горах сейчас, я объясню потом, ты понимаешь?
– Да, ладно.
– Я приеду, я обязательно приеду. Уже скоро. Я тебе позвоню и приеду.
Опять после некоторого молчания.
– Знаешь…
– Что?
– Мама сказала…
– Что она тебе сказала?!!!
– Ну…
– Не бойся, говори, я тебе все объясню.
– Сначала, она сказала, что приедет и все расскажет. А потом перезвонила и…
– И что? Ну что? Что?!
– Она говорит, что ты не мой отец. Что ты не отец. Что ты молчишь?