Нужно устроить так, чтобы с завоеванных земель ежегодно собирали определенную сумму денег, которые отправлялись бы императору Священной Римской империи Рудольфу. Короли Швеции и Дании должны ежегодно платить установленную сумму императору Священной Римской империи Рудольфу, равно как и королева Англии и Шотландии. Причина такова: Русь лежит на северо-восток от Англии, а Испания лежит южнее [Англии]. Если королева не станет этого делать, она не сможет подойти ни к Руси, ни к Испании и не будет иметь от них никакой пользы.
Когда Русь и окружающие ее земли, где нет правителя, будут захвачены, мы окажемся у границ персидского шаха. Только тогда турецкий султан увидит, как всемогущий Господь сражается за тех, кто твердо верит в Его сына и всем сердцем отдается на милость Божию.
Затем через окрестные страны можно дойти и до Америки и [проникнуть] туда.
Тогда при поддержке персидского шаха можно будет очень легко справиться с турецким султаном.
Автобиография фон Штадена
Вследующей части и описании рассказано, как я, Генрих фон Штаден, приехал в Ливонию, а оттуда в Московию, где состоял при великом князе, и как милостивый Бог спас меня от рук и власти этих нехристей и вернул назад в Германию.
Я, Генрих фон Штаден, сын бюргера, родился в городе Ахлене, входящем в Мюнстерскую епархию и расположенном в миле от Беккума, в трех милях от Мюнстера, в одной миле от Хамма и в двух милях от Варендорфа[60]. Мои многочисленные родственники фон Штадены проживают в городе Ахлене и других соседних городах.
Мой отец был простым, добрым, благочестивым и добропорядочным человеком, которого звали Старый Вальтер, потому что Молодым Вальтером звался мой кузен Вальтер фон Штаден. Ныне этот последний стал бургомистром Ахлена. Мой отец мирно отошел к всемогущему Господу со счастливым лицом и улыбкой на устах. Имя моей матери Катарина Оффенбах. Она умерла во время чумы. Жили они в первом доме направо, если входить в город через восточные ворота. Там три дома выстроены, как один. Там мои покойные родители и жили, как подобает благочестивой христианской супружеской паре. Сейчас в том доме живет моя сестра со своим мужем, дворянином по имени Иоганн фон Гален. Мой брат герр Бернардус фон Штаден несет пасторское служение в Унтропе и является викарием в Ахлене.
Когда я, достаточно долго проучившись в Ахлене, стал помышлять о том, чтобы стать священником, случилось неожиданное несчастье: в школе меня обвинили в том, что я ударил одного из студентов в руку шилом. В результате наши родители подали друг на друга в суд.
Тем временем из Ливонии приехал мой кузен Стефан Говенер, проживавший в Риге. Он сказал мне: «Брат, поехали со мной в Ливонию. Там тебя никто не тронет».
Когда мы выезжали из городских ворот [по пути в Ливонию], с нами был мой шурин Франц Баурман – член городского совета. Он взял терновую ветвь и сказал: «Я должен стереть следы, чтобы Генрих фон Штаден не скоро нашел дорогу назад».
В Любеке я остановился в доме моего кузена Ганса Говенера. Он отправил меня работать с тачкой на городских стенах, где я должен был возить землю. Каждый вечер мне полагалось приносить свои рабочие марки [моему кузену], чтобы, когда он потребует оплаты, ничего не пропало.
Группа дворян Ивана IV
Шесть недель спустя я со своим кузеном отплыл в Ригу в Ливонии. Там я поступил на службу к Филипу Гландольфу – члену городского совета и очень суровому человеку. Мне снова пришлось работать на городских стенах. Это была ужасно тяжелая работа, потому что великий князь наступал и стены надо было строить быстро [1560]. Потом человек, раздававший рабочие марки, заболел, и мне доверили его работу. Я стал оставлять себе столько рабочих марок, что мне больше не приходилось работать на стенах. Я просто ходил по стене туда-сюда и смотрел за всем. Так я узнал, как надо насыпать и строить стену. Мой кузен Стефан Говенер сказал мне: «Никогда из тебя ничего не выйдет». Поэтому я сбежал и пришел в город Вольмар [Валмиера].
Здесь я нашел работу у управляющего имением Генриха Мюллера, и мне пришлось освоить работу на ливонской ферме. Меня часто наказывали розгами, поэтому я сбежал и отправился в поместье Вольгартен.
Хозяйка спросила меня: «Умеешь ли ты читать и писать?» – «Я умею читать и писать на латыни и на немецком», – ответил я. Ее управляющий Георг Юнге был обманщиком, поэтому она сказала мне: «Я доверю тебе все свои поместья. Мои приказчики все тебе покажут. Будь со мной честен, и я о тебе позабочусь». – «Но мне всего семнадцать-восемнадцать лет», – ответил я. Так я стал управляющим в поместье Вольгартен и в поместьях Паткуль, Меллепен и Удрен. Дворянин Иоганн Бокхорст [хозяин поместий] – богатейший человек в стране – умер.
Слава богу, я хорошо знал тот негерманский [латышский] язык и до сих пор его знаю. На этой вдове женился Георг фон Гохрозен, который забрал ее и увез в Гохрозен. Потом приехал кузен Иоганна Болхорста, он и унаследовал поместья.
Я отправился дальше, стал торговцем и приехал в крепость Каркус, где командовал Георг Вольстдорф. В то время Каркус, Гельмет, Эрмес, Трикатен, Руйен и Бартнек принадлежали герцогу Иоанну Финляндскому, нынешнему королю Швеции. Потом в Каркус приехали солдаты с подложными бумагами и выгнали Георга Вольстдорфа. В то самое время я лишился всего своего достояния и уехал в Гельмет.
Там граф Йоганн фон Арц держал свой двор. Он был назначен герцогом управлять этими шестью крепостями. Однако он тайком сговорился с великим князем и потом был арестован и отправлен в Ригу, где его разрывали раскаленными клещами и казнили.
Тогда я, взяв одну лишь лошадь, уехал к князю Александру Полубенскому, командовавшему в Вольмаре. Он с польскими солдатами постоянно совершал набеги на епископат Дерпта, и мы частенько захватывали русских бояр с деньгами и добром. Добыча делилась неровно, поэтому я не захотел отдавать то, что захватил. Тогда меня привезли в город, бросили в тюрьму и угрожали повесить.
Дабы быть кратким, скажу, что, достаточно повидав ливонское правление, которое и погубило Ливонию, и поняв, с какой хитростью и коварством великий князь захватывает эту страну, я сбежал и пришел на границу. Здесь мне тоже угрожала виселица, потому что всех, кто хотел перейти к великому князю и попадался на границе, убивали вместе с их семьями. Также вешали и тех, кто хотел уйти к великому князю из Ливонии, если они попадались. Теперь и знатные люди из Ливонии уходили в Московию и служили великому князю.
На границе я сунул перо под ленту на шляпе и лист бумаги с чернильницей под рубаху, чтобы суметь написать прошение, если меня поймают. Когда перешел границу у Эмбаха [река Эма], я отправился в ближайшую деревню и написал Иоахиму Шрётеру в Дерпт[61]. Он должен был кое-что разузнать у воеводы великого князя. Я был готов служить великому князю, если он будет мне платить, иначе я бы пошел в Швецию, и хотел получить скорый ответ. Воевода послал ко мне боярина Аталыка Квашнина с восемью всадниками. Тот принял меня приветливо и сказал: «Ты получишь от великого князя все, о чем просишь».
Когда я пришел к воеводе князю Михаилу Морозову в дерптский замок, он принял меня дружелюбно и сказал: «Если ты хочешь служить великому князю, мы дадим тебе поместья от его имени. Ты же знаешь дела в Ливонии и ее язык». – «Нет, – ответил я, – хочу видеть великого князя». Тогда он спросил меня: «Где сейчас польский король?» – «Я никогда не был в Польше», – отвечал я.
Боярин с почтовой лошадью ждал наготове. Я поехал из Дерпта в Москву, шесть дней кряду покрывая на почтовых лошадях по двести миль ежедневно.
Меня отвели в Посольскую канцелярию, и приказный Андрей Васильевич стал выспрашивать у меня разные сведения. Все это тут же записывали, чтобы передать великому князю. Очень скоро мне выдали записку – память. По ней я мог каждый день требовать и получать на почтовой станции четверть с половиною – иначе бадью – медовухи и содержание в четыре деньги. Тогда же мне дали в подарок шелковый кафтан, ткани на платье и монету.
Потом в Москву приехал великий князь, и меня подвели к нему, когда он шел из церкви во дворец. Великий князь улыбнулся и сказал: «Хлеба есть», и с этими словами он пригласил меня отобедать. Потом в Земельной канцелярии мне дали записку – память. Я получил поместье Тесьмино со всеми его деревнями. Оно принадлежало Андрею Холопову, казначею князя Владимира. На дочери князя Владимира женился герцог Магнус.
С самого начала я оказался на самом верху. Великий князь знал меня, а я знал его. Я начал учение. Русский язык я знал уже достаточно хорошо.
Среди опричников великого князя нас, немцев, было только четверо: двое ливонских дворян: Иоганн Таубе и Элерт Крузе[62], я – Генрих фон Штаден, и Каспар Элверфельд, который был должностным лицом в немецком Петерсхагене и доктором права. Сердца двух ливонских дворян всегда тосковали о Польском королевстве. В конце концов им, вместе со всем своим имуществом, женами и детьми, удалось перебраться к королю Сигизмунду-Августу. Король пожаловал Иоганну Таубе подворье в Ливонии, а Элерт Крузе получил Трейден на реке Аа[63]. Оба лишились своих владений из-за гордости, но нынешний король Штефан снова дал им поместья, хотя ни один из них никогда не видел побережье Каргополь-Шексна, которые я описал. Иоганну Таубе дали несколько тысяч акров в Литве, недалеко от города Ковно, а Элерт Крузе получил столько же на границе с Пруссией, но им никогда не приходил в голову описанный мною план.
Мы с Каспаром Элверфельдом смотрели в сторону Римской империи. Элверфельд стал опричником великого князя еще до моего приезда. Когда он увидел, что я жил в земщине и заработал много денег, держа кабак, решил отобрать мои деньги следующим образом. Взял сундук или ящик и вырезал в дне дыру. Потом положил в него одежду и другие вещи и поставил в сани. В сани запряг нескольких лошадей и отправил их с двумя своими слугами к моему дому. Они напились в моем кабаке. Он же отправился верхом в судебный двор и подал судье жалобу, заявляя, что его слуги сбежали, украв у него несколько тысяч талеров. Теперь он якобы знает, где его слуги, и хочет, чтобы ему дали подьячих и свидетелей, и он смог бы вернуть деньги по справедливости. На Руси все люди получают большое удовольствие от подобных штук. Когда он приехал ко мне в