могу. «Если дела пойдут плохо, тебе лучше бы вернуться к нам», – ответил князь. Это было невозможно, поскольку отряд крымского хана из нескольких тысяч человек окружил нас и оттеснил к Оке. Лошадь подо мной убили. Я перепрыгнул канаву и спустился к реке, потому что берег был совершенно голый. Все триста моих людей были перебиты. Хан с большими силами шел вперед по берегу реки, и я один оставался в живых.
В то время как я сидел на берегу, ко мне подошли два рыбака и сказали: «Наверно, это татарин. Давай убьем его». – «Я не татарин, – ответил я. – Я служу великому князю, у меня поместье в Старицком уезде». На другой стороне реки появились две красивые лошади. Они убежали от татар. Я попросил рыбаков перевезти меня на другой берег, чтобы я смог заполучить лошадь, но, когда меня перевезли к лошадям, оказалось, что их невозможно поймать.
Когда эта игра[73] была окончена, все поместья вернули земским людям за то, что они поднялись против крымского хана. Без них великий князь не смог бы справиться. Взамен опричникам велено было дать другие поместья. Из-за этого я лишился своих поместий и вотчины, и меня больше не включили в книгу князей и бояр. Причина в том, что всех немцев записывали вместе в одну общую книгу. Немцы думали, что я записан в книге опричных князей и бояр. Князья и бояре думали, что я записан вместе с другими немцами. Так про меня забыли, и я оказался не записан нигде.
Вскоре я все бросил и поехал строить мельницу в Рыбной слободе, а тем временем начал тщательно обдумывать, как бы уехать из этой страны.
Я был коротко знаком с Давидом Кондиным, собиравшим дань в Лапландии. Приехав в Лапландию, я объявил, что жду одного купца, который должен мне денег. Тут я познакомился с голландцем. Я держался так, словно был умелым торговцем, и стал посредником между голландцами, англичанами, норвежцами из Бергена и русскими.
Здешние русские стали спорить со мной, говоря, что их религия лучше германской. Я отвечал, что наша лучше, чем их. За это русские хотели сбросить меня в реку Кола. Якоб Гейне из Шиедама, Иоганн фон Рогма и Иоганн Якоб из Антверпена, Северин и Михаэль Фальк из Норвегии не стали бы такое терпеть. Поняв это, я сделал вид, что придурковат, и все перестали обращать на меня внимание.
Когда мы подошли к острову Амеланд, с северо-востока налетел сильный ветер и шторм. Он отбросил нас к Амеланду и заставил зайти во вражескую реку. Тут появились три валлонские галеры. «Дорогие братья, – закричали мы, – спасите нас. Мы бы очень хотели уйти во Фландрию». – «Да», – сказали они, приняв нас за своих. И только когда мы снова оказались в море, они поняли, что мы хотим идти в Голландию.
Прибыв в Голландию, я взял одного русского и пошел к Гейнриху Крамеру и Каспару Шельгаммеру в Лейпциг. Эти двое хотели бы начать торговать с русскими на том побережье, которое я описал. Они послали с русскими несколько тысяч самоцветов в золотой оправе, чтобы продать их в казну великого князя.
Я отправился в Голландию с пятьюстами центнерами пушечных ядер, а когда снова уходил из Голландии, вблизи Хертогенбоша меня арестовали. Граф хотел пытать меня, а потом повесить, но через три дня меня отпустили.
Снова прибыв в Германию, я отправился в путешествие к королю Швеции. У короля я просил пропуск, чтобы забрать с описанного [мной] побережья то, что был должен мне великий князь. Король приказал, чтобы мне дали три пропуска. Когда все три пропуска были подписаны и опечатаны, канцлер сказал: «Дай нам поручительство». Несмотря на то что канцлер попал в плен к русским в Нарве и от мороза потерял обе ноги, он по-прежнему хотел разить врага. Если бы я дал тысячу талеров, не понадобилось бы никакого поручительства. Канцлера звали Венцеслаус. Он отдал три пропуска человеку по имени Герт Фризе, уроженцу графства Эмден в Восточной Фризии. Когда я приехал в Эмден и потребовал пропуска, он сообщил об этом герцогу Карлу, брату короля Швеции, и мне отказались отдавать пропуска.
Герцог Карл решил, что я буду служить ему, поэтому послал меня в Голландию, где я должен был посмотреть, нет ли там русских купцов. Он хотел захватить их на море. Когда я вернулся в Восточную Фризию, герцог Карл уехал с визитом к своему шурину герцогу и пфальцграфу Георгу Хансу.
Я прибыл в Люцельштейн и сообщил герцогу Карлу о русской торговле, пфальцграф отвел меня в сторону и стал расспрашивать про великого князя и положении дел в его стране. Он задержал меня на несколько месяцев, а [потом] отправил к королю Польши. Я выполнил данные мне приказы с большим усердием и сообразно данным указаниям. Позже он послал меня к магистру Германского ордена, а затем к императорскому величеству. Будучи в Москве, я очень хотел попасть к императорскому величеству и часто просил разрешения у великого князя. Благодарю всемогущего Господа за то, что он счел меня достойным испытать это.
Позже я определенно мог бы написать, как управлялась Ливония при покойном магистре [Ливонского ордена], как благодаря такому правлению, она была утрачена, и как ее можно было бы отвоевать и уберечь от наследственного врага – великого князя. Если императорское величество пожелает, я готов со всей покорностью исполнить это поручение.