Звонок дверь отвлек её от беглого просмотра пятьдесят второй страницы.
Митя вошел к ней в комнату и попросил открыть дверь, если за дверью окажется Лиза, то требовалось сказать, что его нет дома.
— Нет, дорогой. Лиза тогда пройдет ко мне поболтать и попить кофе. Будь мужчиной — разбирайся сам со своими проблемами. — И пошла в ванну. Включила душ. Раньше, когда она чувствовала, что сможет справиться с подростковыми завихрениями Мити, она всегда шла под душ, чтобы не закричать на ребенка и, тем самым ничего не добившись, лишь помножить отсутствие взаимопонимания.
За дверью действительно стояла Лиза. Но Лизу было невозможно узнать. На ней была белая песцовая шубка, шляпка, дорогие сапожки.
— Что с тобой? — чувствуя себя так, словно у него резко поднялась температура, еле выговорил Митя.
— А что не идет? — робко спросила Лиза, проходя в прихожую, и не услышав ответа начала оправдываться: — Отец заставил. Пока я спала — он весь мой прикид снес на помойку.
"Хороший у тебя отец, раз у него такая скромная дочь. Я бы отнесла деньги в его банк, так ведь надуют, хоть не он, а его". — Произнесла сама себе под нос Виктория, расслышав их разговор в коридоре, и ступила под душ, и лишь потом поняла, что в одежде. Ничего не предприняв по этому по этому поводу, она продолжала глушить себя потоками воды. Сквозь её струи услышала, как хлопнула дверь один раз, минуты через три — второй. Но когда дверь хлопнула в третий раз Виктория выключила душ и, содрав с себя, словно змея кожу, мокрые, джинсы и футболку, укутавшись в махровый халат, вышла из ванной. В доме никого не было. Не было и следов битой посуды. На столе у Мити лежала книга "Игра в бисер", в её комнате, на её столе лежала точно такая же книга.
"Дурдом какой-то!" — проворчала Виктория и принялась сушить волосы феном. Ей вспомнилась фраза из книги забытого ею японского автора, героиней которой была кошка, так эта кошка постоянно твердила сама себе: "если тебе трудно — умывайся". — Если не знаешь — как поступить — приведи сначала себя в порядок, — переделала под себя эту фразу Виктория, сосредоточенно перебирая косметику. Однако привести себя в порядок значило для неё гораздо больше, чем прихорошиться, она взяла телефон и набрала номер владельца галереи "Тринадцать болтов". С тех пор как она приехала, и заполучила его телефон, как отвязанного и перспективного галерейщика она регулярно, дня через два, три, звонила ему, он же не проявляя даже элементарного, для человека связанного с современным искусством, любопытства, переносил момент договора о встрече постоянно. Казалось ему ничего не надо, но Виктория понимала, что если бы так работал хотя бы один из известных ей продюсеров, он бы либо влачил жалкое существование, либо перестал бы существовать в мире искусства вообще, тем не менее, галерея "Тринадцать болтов" существовала по полученным сведениям не один год. Это было непонятно. По её знанию жизни продюсер, должен находиться в постоянном поиске, чтобы преуспеть. "Видимо, этот Николай Феодоровский окружен плотной стеной кормящихся с его кормушки птичек божьих, и мне надо просто и терпеливо пробивать брешь в этой стене". Но стена эта была из столь вязкой субстанции, что поглощала все её попытки хотя бы показать фотографии своих работ, не говоря уж о том, что рассказать о своем, пусть странном, но все-таки славном творческом пути. Лениво пожевывая в телефонную трубку, Николай Феодоровский сообщил ей, что сейчас он ничего не соображает, так как вернулся домой в шесть утра и если ей чего-то от него нужно, пусть звонит на следующей неделе. Виктория набралась мужества и позвонила известной, не только своей деятельностью, но и мужем, владелице галереи. И узнала, что та занимается только шестидесятниками, к которым Виктория не подходила по возрасту. Этот возрастной ценз с политической ориентацией лет тридцать назад настолько поразил Викторию, что она снова уставилась, правда уже в сотую страницу книги "Игра в бисер" и ничего не поняла, буквы расплывались перед глазами.
Ключ зашуршал в замке. Пришел Митя. Митя принес с собою пять бутылок пива «Балтика» третьего номера. Про себя она с удовлетворением отметила, что юношам её поколения в такой ситуации потребовалась бы как минимум бутылка водки.
Он выстроил бутылки пива на кухонном столе и, закурив, уставился пространным взглядом на их бравый строй.
— Я бы ещё к ним погоны прилепила, — подошла к нему Виктория, поставила на стол два стакана и налив в них пиво присела за стол. — В тропиках пить нельзя. В тропиках, тот, кто пьет — сгорает за год. Но все почему-то знают, что Россия такая страна, в которой не пить нельзя. Когда я возмущалась — почему это?!.. Мне отвечали сочувственно: — "Климат такой" Вот тебе и климат… А я даже не знаю сколько градусов.
— Мало. Это всего третий номер, — кивнул Митя на пиво.
— Я имею в виду на улице.
— А… не знаю. Морозец вроде.
— Мистика какая-то.
— Да… как ты об этом заговорила, я сразу понял, что все так и произойдет! Только не был готов, к тому, что так быстро.
— Мистика?.. Да нет. Эта мистика, не более мистична, сеть интернет чего забросишь, то получишь. Вроде помойка информации, а на самом деле ведь действительно — сеть. Во всех смыслах сеть и как ловушка, и как система тончайших переплетений…
— Сеть всегда ловушка. — Вздохнул Митя. — Вот и я радовался, как тонко у меня все переплетено… И как это ты догадалась?
— Ты невнимателен к тем, с кем общаешься.
— Они так много говорили, я таким много слушал…
— Но не слышал.
В дверь позвонили.
— А это кто еще? Третья? — удивилась Виктория.
— Сам не знаю, — ответил Митя и пошел открывать.
— А это мы снова к тебе в гости пришли! — громким хором раздались голоса Лизы и Лиды.
— Мы у метро встретились. — Сообщила Лиза, — Я пиво пила, смотрю, Лида с троллейбуса сходит.
— Короче, — перебил её деловитый басок Лиды, — мы посовещались и решили, что мы тебя обои, обеи, или как там… в общем, любим, а ты нас, поэтому давай жить все вместе. Виктория, надеюсь, вы не против?
— Милые, да и я вас обоих люблю, совершенно искренне! Но это не значит, что вы будете счастливы с моим сыном. И что так можно.
— А вот мы и попробуем!
Виктория пожала плечами: — Что ж… Молодость — время эксперимента. Но зачем делать из себя подопытных кроликов?.. — И взяв бутылку пива и стакан, ушла к себе в комнату.
ГЛАВА 11
— И ты не дала этим нахалкам по шее?! И не выгнала их?! — возмутилась давняя подруга Виктории — Вера, богемная от одиночества, переводчица, женщина за пятьдесят, но так, что об этом было весьма трудно догадаться. Все пережив, — падения и взлеты, она уже не жила, парила, начисто забыть про свой возраст.
— Да какие же они нахалки?! — мягко усмехнулась Виктория, — любая из женщин может попасть в такое идиотское положение. А то, что они, получив удар, я бы сказала — в самое сердце, воспрянули и с юмором ответили моему оболтусу, — то за них можно только порадоваться. Правда, веселье их длилось недолго. Сначала они пили пиво, громко хохотали и кокетничали, мой сын пребывал в полном замешательстве, потом, насколько я понимаю, решили реализовать модель того, что у нас называется "шведской любовью", а я бы сказала почти мусульманской семьею, но без должной ответственности и распределения ролей: обе пташки уселись к нему на колени. Лидия естественно была провокатором, Лиза — подголоском. Они стали целовать его сначала в щеки, лобик, ушки… а потом Лида завладела его губами. И тут же сразу наступила финита ля фри лав! Лиза вскочила, заплакала и убежала. Лида осталась у вас ночевать.
— А скажи честно, это ты все подстроила? — заговорчески спросила Вера, когда-то так влюбившаяся в серого человечка, верила, что сила её любви окрасила его до радуги мессии, после чего ей пришлось полежать в психиатрической больнице. Однако больница не до конца сгладила в ней, временами возбуждающуюся, стихию воображения.
— Я понимаю, почему — когда происходит что-то необъяснимое, причину ищут во мне? Что за традиция? — покачала головой Виктория.
— Ты как-то позвонила вдруг оттуда, из джунглей своих, и спросила: "как здоровье?" — а ведь я тогда точно болела.
— Совпадение. — Вздохнула Виктория. — "Как дела?"; "Как здоровье?" обычный вопрос, вместо приветствия.
— Помнишь, как ты спросила — не вышла ли моя Таня замуж? Я ничего не подозревала, а у неё уже серьезный молодой человек и они тайно готовились расписаться. Опять, скажешь, совпадение? Но откуда ты зала, что эти девочки так поступят?!
— Смотри на жизнь проще. Просто Лиза и Лида учились в одном институте на экономическом факультете. Лиза на курс младше. Это мелькало в их разговорах, но Митя был невнимателен. Ну… учатся на экономическом, и учатся… Мало ли таких факультетов — во всех институтах. Экономический это же так для него, творческой личности, неинтересно, что и расспрашивать не стал о подробностях. Говорил о другом. Но то, что они учились в одном институте, это, придется признать, чистая случайность. Роковая случайность. И они часто курили вместе в компании таких же девчонок. Лида, обычно, к месту и не к месту хвасталась, что её знакомый делает клипы, и как она с этим знакомым оттягивалась на классной тусовке. Лиза слышала её часто, но не могла сопоставить, что тот, о ком говорит Лида, и есть тот самый её Митя, с которым она беседует, гуляет по вечерам по улицам, которому помогает в работе. Это был в её понимании совсем не тусовочный, одинокий романтик, совсем иной человек. Но постепенно не только имя, клипы, но и ещё другие детали до мелочей стали совпадать. А когда у Мити, по рассказам Лиды появилась классная мамаша, которая, якобы расписывала замки в джунглях "Золотого Треугольника". Лиза напряглась. Спросила где именно, после его сомнений не было. Лиза отшатнулась и выдала себя. Лида впилась в неё с допросами. Постепенно разговорившись, девчонки сошлись и вычислили его график встреч с ними. Свою очередность. Девчонки оглядели внимательным взором друг друга и проанализировали, что может быть в одной лучше другой, и пошли ва-банк.