Подчеркнем: созданные проекты не были так убийственны, как оказалось в итоге. Ждановские пропагандисты были критичны, но не стремились к публичным жертвоприношениям. Для «отеческой порки» были выбраны два журнала — «Звезда» и «Ленинград», причем политической подоплеки она не имела.
Показательно, что ставшие потом объектами жестокой критики Михаил Зощенко и Анна Ахматова перед войной и во время войны находились в зоне благожелательного внимания Жданова: Зощенко был в 1939 году награжден орденом Трудового Красного Знамени, а по поводу Ахматовой Жданов лично звонил в Ташкент в ЦК компартии Узбекистана, куда она была эвакуирована по указанию Ленинградского горкома партии, и просил о ней позаботиться.
Но «дело журналов» имело и аппаратную интригу. Для Жданова было очень важно провести чистку в доставшемся ему от Маленкова Управлении пропаганды и агитации ЦК партии.
На обсуждении проектов постановлений 9 августа 1946 года в Оргбюро в присутствии Сталина и Маленкова вдруг выяснилось, что ведомственная принадлежность журналов изменилась: ранее они были органами Союза советских писателей, а теперь принадлежали Ленинградскому отделению Союза писателей. То есть у союзного центра была уведена собственность. Выяснилось (с подачи добывшего информацию Маленкова), что о самоуправстве знали и в Ленинградском горкоме партии, где утвердили буквально на днях (26 июня) и новую редколлегию «Звезды», куда был включен не раз подвергавшийся критике сатирик Михаил Зощенко.
Стали разбираться. Первый секретарь Ленинградского обкома и горкома П. С. Попков сказал, что Кузнецов был проинформирован, что свидетельствовало о подозрительном клановом «междусобойчике». Таким образом, был зафиксирован «сепаратный сговор» земляков-ленинградцев.
Тогда Маленков копнул дальше: «А зачем Зощенко утвердили?»
И Попков ответил, что этим занимался второй секретарь горкома Я. Ф. Капустин.
Действительно, получался какой-то междусобойчик. Попков был человеком Кузнецова, работал при нем председателем Ленинградского горисполкома. Для Кузнецова такой поворот событий был неприятен, но до «Ленинградского дела» еще было далеко.
Маленков тем не менее несколько улучшил свою позицию: он был включен в комиссию по подготовке решения ЦК по ленинградским журналам. В утвержденном 14 августа постановлении ЦК ВКП(б) «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“» значились карательные пункты в отношении нерадивых ленинградских руководителей.
«Думается, вождь обратил внимание на ходившие в народе с 1944 года слухи о Ленинграде как о будущей столице РСФСР и о руководителях этого города как без пяти минут республиканских, а может быть, и союзных правителях». (Костырченко Г. В. Маленков против Жданова. «Родина», 2000. № 9. http://www.akhmatova.org/articles/kostyrchenko.htm)
Дальнейшее обсуждение воспитания советского общества в духе готовности к борьбе происходило при встрече Сталина со Ждановым и Кузнецовым 12 августа. Ее итогом было указание Жданову подготовить доклад, суть которого была зафиксирована им в записной книжке: «Раздраконить. Смену произвести активн. сотрудн. Еголина поставить. Хулиганскую речь» (Жуков Ю. Сталин: тайны власти. М., 2005. С. 362).
Но доклад докладом, а главным итогом должно было стать постановление ЦК «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“».
12 августа Сталину был показан его проект, он внес в него небольшую, но существенную правку (добавленное Сталиным выделено курсивом): «Советский строй не может терпеть воспитания молодежи в духе безразличия к советской политике, в духе наплевизма и безыдейности». И еще им было добавлено определение творчества Зощенко как «пошлого пасквиля на советский быт» и творчества Ахматовой как выражающего «вкусы старой салонной поэзии».
Главная задача постановления — искоренить безыдейность, аполитичность, «искусство для искусства», низкопоклонство перед современной буржуазной культурой Запада. «Задача советского искусства состоит в том, чтобы помочь государству правильно воспитывать молодежь, ответить на ее запросы, воспитать новое поколение бодрым, верящим в свое дело, не боящимся препятствий, готовым преодолеть всякие препятствия». (Костырченко Г. В. Сталин и космополитизм. 1945–1953. М., 2005. С. 68.)
Но еще одно обстоятельство скрывалось за нападками на бедную Ахматову: она была явным представителем санкт-петербургского социокультурного ядра, и в начавшемся противостоянии с Западом ни у кого не должно было быть сомнений в том, что в борьбе за духовный мир населения Кремль не позволит вернуться к дореволюционным, элитарным идеалам.
14 августа 1946 года постановление было не полностью опубликовано в «Правде». Если оставить в стороне его идейное содержание и проанализировать организационные выводы, то видно, что ленинградские партийные кадры понесли немалый урон. Капустину был объявлен выговор, заведующий отделом пропаганды и агитации горкома Широков уволен.
Жданов направлялся в Ленинград для разъяснения постановления ЦК. Там он и сделал свой знаменитый «хулиганский» доклад, который стал символом жесткого руководства культурной советской политикой. Некоторые аспекты доклада были оскорбительны для писателей. Прежде всего это касалось Анны Ахматовой. («Ахматова является представителем чуждой нашему народу безыдейной поэзии…»)
Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова, —
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово…
В оценке творчества Ахматовой явно присутствовал антибуржуазный пафос Маяковского:
Красивость —
Аж дух захватывает!
Как будто
Влип в акварели Бенуа
С какими-то
Стишками Ахматовой.
Нечто подобное можно было прочесть и в статье критика Бориса Эйхенбаума «Анна Ахматова. Опыт анализа» (1923 г.), где говорилось, что у поэта стиль «монашки и блудницы».
Юрий Жданов объяснял позицию отца в этом вопросе приверженностью того к эстетической линии революционных демократов, в частности, В. Белинского, требовавшего от литературы прежде всего социального содержания.
Что касается аппаратной чистки, то она завершилась только в сентябре 1947 года после обсуждения на заседании Оргбюро вопроса «О журнале „Спутник агитатора“». На этом заседании A. A. Кузнецов, в частности, заявил: «Есть у нас кадры, но эти кадры не привлечены. Существует какая-то небольшая группа, я бы даже сказал — проявляется кастовость. Каста какая-то вокруг т. Александрова, вокруг этой группки, и они работают». (Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953. М., 2002. С.241.)
Вскоре заведующий УПиА ЦК партии Г. Ф. Александров и его сотрудники были освобождены от своих должностей.
Однако было бы неверно считать, что карьера Маленкова завершается. Еще 13 мая 1946 года он был назначен председателем Комитета по реактивной технике, а 2 августа
1946 года восстановил свои полномочия в государственной сфере, став заместителем председателя Совета министров (курирование министерств — электропромышленности; промышленных средств связи; связи).
3 октября 1946 года по предложению Сталина получила новое оформление правящая группировка. По решению Политбюро Комиссия по внешнеполитическим вопросам Политбюро стала заниматься и внутренними вопросами, пополнившись седьмым членом — Вознесенским. Теперь она выглядела так: Сталин, Молотов, Берия, Микоян, Маленков, Жданов, Вознесенский. Кузнецов же был в шаге от того, чтобы стать восьмым. Постепенно Сталин расширял узкий круг соратников.
Глава 9«Кузнецов был для Кремля наивным человеком». «Русские идеи» Жданова
Баланс сил в ЦК обеспечивали второй секретарь ЦК Жданов, который опирался на ленинградца Кузнецова. Кузнецов был тесно связан с министром госбезопасности Абакумовым. Молотов был расположен к Вознесенскому, а Вознесенский — выдвиженец Жданова — теперь замыкался прямо на Сталина.
«Сталин очень сблизился со Ждановым. Много времени они проводили вдвоем. Сталин высоко ценил Жданова и давал ему одно поручение за другим, самого разного характера. Это вызывало глухое раздражение Берии и Маленкова…
За последние годы Николай Александрович Вознесенский непомерно возвысился. Сталин передоверил ему огромную власть в решении экономических вопросов. Авторитет Вознесенского непререкаем. Жданов стал главным советчиком Сталина по всем идеологическим вопросам. Все свободное время Сталин проводит с Ждановым…» (Шепилов Д. Т. Указ. соч. С. 124–125.)
К «группе Жданова» относился и первый секретарь МК и МГК партии, секретарь ЦК Г. М. Попов. Тем не менее, назвать всех «ждановцев» дружной группировкой было бы большой натяжкой.
Но все в Кремле и на Старой площади понимали, что вождь стареет и рано или поздно кто-то из них займет его место.
Микоян очень тепло отзывался о Кузнецове, на дочери которого был женат его сын, и подчеркивал, что Жданов и Кузнецов «хорошо относились друг к другу, любили друг друга, как настоящие друзья».
«Кузнецов для Кремля был наивным человеком: он не понимал значения интриг в Политбюро и Секретариате ЦК — ведь кадры были раньше в руках у Маленкова. А МГБ традиционно контролировал Берия в качестве зампреда Совмина и члена Политбюро. Видно, Сталин тогда сделал выбор в пользу Жданова, как второго лица в партии, и Маленков упал в его глазах. А к Берия начинал проявлять то же отношение, что и к Ягоде и Ежову: слишком „много знал“, слишком крепко держал „безопасность“ в своих руках. Все же Кузнецову следовало отказаться от таких больших полномочий, как-то схитрить, уклониться. Но Жданов для него был главный советчик. Жданов же, наоборот, скорее всего, рекомендовал Сталину такое назначение, чтобы изолировать вообще Маленкова и Берия от важнейших