[373]. В городе «оставили полуголову московских стрелцов Григорья Салова, а с ним стрелцов двесте человек…». Интересно, что полуголова Салов ранее уже исполнял должность временного городового воеводы в Коротояке, во время восстания Разина. Возможно, назначение этого офицера в киевский гарнизон было не случайным – командование оценило смелого и инициативного полуголову и предоставило ему шанс отличиться на службе в «украинных городех». Жители Мотовиловки, Фастова и Черпогородки присягнули на верность русскому царю сразу и обеспечили сводный отряд лошадьми и припасами. Выполнив свою задачу, отряд возвратился в Киев. В апреле 1674 г. голова Авсентий Писарев был отозван в Москву[374]. Воевода Трубецкой выделил из своего гарнизона «голову московских стрельцов Ермогена Вешнякова с ево приказом, да ему ж придать Иванов приказ, Ендагурова, да полуголову Григорья Салова, с Петровым приказом Остафьева, да с Овксентьевым приказом Писарева…»[375]. Этим стрельцам предстояло составить временный гарнизон Канева и поступить в распоряжение новоназначенного каневского воеводы А. Колтовского. Все в отряде числились «Ермогенове приказе Вешнякова сотники: Прокофей Трунов, Семен Озеров, Семен Вишин, стрелцов триста девяносто семь человек, четыре пушки медных, к ним сто дватцать четыре ядра железных, пятнатцать пуд зелья, пятнатцать пуд фитилю, пять пуд свинцу, пуд пенки. С полуголовою с Григорьем Саловьм сотники: Петр Кузминской, Лукьян Шестоков, Прокопей Зеленьской, Лаврентей Шестоков, стрелцов триста человек, две пушки медных, к ним сорок ядер, десять пуд зелья, пять пуд свинцу, пятнатцать пуд фитилю, дватцать аршин холсту, три пуда пенки…»[376]. С каждым приказом было отправлено по две пушки. Однако воевода Трубецкой отправил с А. Колтовским только два приказа вместо четырех. В Канев отправились Гермоген Вешняков со своим приказом и полуголова Григорий Салов с приказом Авксентия Писарева, а приказы Ивана Ендогурова и Петра Остафьева остались в Киеве[377]. Трубецкой объяснял эту меру малолюдством киевского гарнизона. Возможно, в словах воеводы была большая доля правды, но равно возможно, что Трубецкой не хотел ослаблять свой гарнизон ради Колтовского. В мае-июне отряд Колтовского достиг Канева, где столкнулся с трудностями. Как стало известно в Киеве, гетман Самойлович приказал населению Канева никаких кормов и припасов русскому отряду не давать[378]. Гетман вел тонкую политическую игру. С одной стороны, он был верным слугой царя и сторонником России. Это помогало ему решать задачи по обороне Левобережья от татар и правобережных «гетманят», т. к. в качестве помощи против врагов гетман мог рассчитывать на войска Белгородского разряда, во главе которых в 70-е гг. находился талантливый полководец Г. Г. Ромодановский. В то же время Самойлович стремился к максимально возможному расширению своей личной власти на Украине. Лишний русский гарнизон в городе, который гетман считал своим, не мог его устраивать никоим образом. В свою очередь, мудрый воевода Трубецкой направил каневскому гарнизону хлебное жалованье из Киева, а сам доложил в Москву о создавшейся ситуации, переложив решение напряженности на дьяков Малороссийского приказа. В 1676 г., вняв многочисленным челобитным киевского воеводы Ю.П. Трубецкого о «малолюдстве» ратных людей в Киеве и нарастающей турецкой угрозе, в Киев были направлены три приказа московских стрельцов под командованием голов Никифора Колобова, Федора Янова и Дмитрия Лаговчина[379]. Приказ Н. Колобова был сформирован в 1661 г. из солдат полка Кроуфорда/Гордона по свидетельству самого П. Гордона[380], который отзывался о голове Колобове как о человеке, мало смыслящем в военном деле. В 1671 г. этот приказ находился в полку воеводы П. Урусова и сражался с разницами под Симбирском, в т. ч. и во время решающей битвы у стен симбирского Малого города.
Для головы Федора Янова, известного также по прозвищу «Степан», это был в некоторой степени новый и ответственный пост, т. к. его 13-й приказ (лазоревые кафтаны) в 1674 г. возглавил Г. Титов. Ф. Янов возглавил 11-й приказ (багровые кафтаны). Для головы «пятисотного» приказа 2-го десятка, не участвовавшего в боевых походах, в т. ч. и в подавлении восстания Разина, такое назначение, с 13-го на 11-й приказ было несомненной удачей в карьерном росте. Большего можно было добиться только в боевых походах. Приказ Д. Лаговчина также относился ко 2-му десятку, а сам голова Д. Лаговчин получил этот чин не позднее 1674 г., т. к. в 1673 г. Э. Пальмквист не упоминает его имени в числе всех московских стрелецких командиров. Возможно, Дмитрий был сыном или родственником Василия Лаговчина, командира 18-го приказа (красно-малиновые кафтаны), который хорошо показал себя во время восстания Степана Разина (взятие Козмодемьянска и т. д.), и сменил Василия на должности головы 18-го приказа.
Таким образом, краткий временной промежуток между подавлением восстания Степана Разина в 1670-71 гг. и началом активных боевых действий в Русско-турецкой войне 1672–1681 гг. для московских стрелецких приказов прошел достаточно напряженно. Подразделения несли непрерывную «годовую» службу в войсках пограничного – Белгородского разряда и на объектах засечной черты, в украинских городах, в т. ч. на самом фронтире – в Киеве, участвовали в экспедициях против турок и татар. Одновременно с этой службой московские приказы пережили масштабную замену и ротацию командных кадров, какой не случалось с 1655 г., когда московский стрелецкий корпус был переформирован после колоссальных потерь от чумы, а многие приказы были созданы заново. Однако большинство новых командиров приказов, как свидетельствуют источники, были заслуженными стрелецкими офицерами, получившими боевой опыт либо еще во время Тринадцатилетней войны и походов против Брюховецкого и Дорошенко, либо во время боев с разницами. Наряду с походами проводились регулярные военные тренировки личного состава приказов. Поэтому можно утверждать, что в борьбе за Чигирин московские стрельцы участвовали, будучи на пике своей профессиональной и боевой формы.
3. Московские стрельцы в обороне Чигирина в 1677 г. и 1-м Чигиринском походе армии Г. Г. Ромодановского
О событиях первой обороны Чигирина подробно рассказывают такие источники, как «расспросные речи» сотника приказа Григория Титова А. М. Лужина, официальная «отписка» коменданта Чигирина полковника А. Трауэрнихта, знаменитый «Дневник» П. Гордона, основанный на отписке участника кампании полковника фан Фростена. Следует отметить, что первые два источника во многом повторяют друг друга и являются подробными победными реляциями, а часть «Дневника», повествующая о событиях 1677 г., написана с чужих слов, причем явно предвзято по отношению к защитникам Чигирина в целом и генералу А. Трауэрнихту лично. Известно, что последний и Гордон в 1677-78 гг. находились между собой в очень натянутых отношениях, и Гордон, ревновавший к успехам своего соперника, отразил свою неприязнь в дневнике. Немаловажно, что дневник Гордона не был закрытым для всех посторонних документом. В европейской культуре XVII в. практика публичного чтения дневника в кругу избранных или специально приглашенных нужных людей была вполне обычной.
В 1677 г. на Украину были дополнительно выдвинуты шесть приказов московских стрельцов: «Трем было велено идти в Киев и трем в Чигирин, всего в оных было около 4200 человек…»[381]. Расспросные речи московского стрелецкого сотника А.М. Лужина позволили установить, что три приказа, направленные в Чигирин, находились под командованием голов Микиты Борисова, Федора Мещеринова и Григория Титова[382]. Приказом Ф. Мещеринова командовал полуголова Тимофей Зак[383]. Интересно, что командование отправило в город приказы из 2-го десятка, судя по всему, ранее не бывавшие на Украине и использовавшиеся для несения внутренней службы. 13-й приказ, который Г. Титов возглавил в 1674 г., ранее находился под командованием Ф. «Степана» Янова. В 1674 г. Янов ушел «на повышение», а Титов занял его место. Н. Борисов и Ф. Мещеринов также не упоминаются в перечнях московских стрелецких приказов ранее 1674 г. Возможно, для всех трех командиров это был первый поход в новом звании. П. Гордон отметил, что все шесть приказов в начале мая прибыли в Севск и 24 мая направились в свои пункты назначения. Шотландец ошибся, т. к. приказ Г. Титова прибыл не из Москвы, а из Белгорода, т. к. в 1677 г., по данным В. Марголина, этот приказ находился в распоряжении Белгородского разряда. Почти двухнедельная остановка в Севске понадобилась для того, чтобы получить необходимые боеприпасы и продовольствие. Возможно, вместе со своими припасами стрельцы могли сопровождать и пополнение для киевского и Чигиринского цейхгаузов. По данным Гордона, 20 июня к Курску подошел приказ С.Ф. Грибоедова численностью примерно 600 чел.[384] Тем временем приказы Г. Титова, Ф. Мещеринова и Н. (М) Борисова достигли Чигирина и включились в работы по его укреплению. Общую численность всех трех приказов, направленных в Чигирин, П. Гордон определил как «примерно 2400 человек»[385]. По данным А. Лужина, стрельцы обороняли т. н. «замок» или Верхний город. Приказ Н. Борисова оборонял Спасскую башню и прилегавшие к ней участки стены: «И августа против пятого числа в ночи против Верхняго города и Спаской башни, где стоял голова Микита Борисов, туры зделали шанцы от города саженях в пятидесяти и поставили два роската и на роскаты встащили пушки»