Боеспособность московских стрельцов в 1655–1661 гг
Простое опровержение тезисов А. В. Чернова не может разрешить вопрос о критериях боеспособности московских стрельцов. Необходимо раскрыть динамику развития московских стрелецких приказов в ходе Тринадцатилетней войны, русско-турецкой войны 1672-81 гг., социальных конфликтах России второй половины XVII в., а также все аспекты взаимодействия стрельцов и солдат «нового строя» в полевых сражениях, осадах, штурмах и обороне крепостей.
В данной главе рассматриваются все основные боестолкновения Тринадцатилетней войны, в которых принимали участие московские стрельцы и солдаты «нового строя». Такая подборка данных для анализа обеспечивает необходимую репрезентативность и объективность.
1. Московские стрелецкие приказы в обороне Могилева в феврале – апреле 1655 г
Оборона Могилева, наряду с обороной Витебска, является последней операцией старых московских стрелецких приказов в 1655 г. Традиции и опыт переформированного весной 1655 г. московского корпуса во многом основывались на опыте и знаниях ветеранов, переживших поход 1654 г. и зиму 1655 г.
Оборона Могилева – самое значимое событие зимы 1655 г. для московских стрельцов и одно из ключевых событий второго этапа Тринадцатилетней войны.
События Могилевского «обложения» известны по источникам: отпискам воеводы Воейкова, московских стрелецких голов Абрама Лопухина и Логина Аничкова, наказного гетмана Ивана Золотаренко, дневнику Януша Радзивилла. На основании этих документов созданы исследования А. Н. Мальцева, В. И. Мелешко, Г. Сагановича и др., подробно описывающие обстановку на белорусском театре военных действий во время кампании Радзивилла зимой 1655 г.
Зимой 1655 г. польско-литовские гетманы решили взять реванш за летние поражения 1654 г. Ситуация складывалась благоприятно: основные силы русской армии были отведены из Белоруссии на территории Московского государства, в городах оставались небольшие гарнизоны. Войска Алексея Михайловича были ослаблены победной, но кровопролитной кампанией, им требовался отдых. Осенью 1654-го в России началась эпидемия чумы, распространившаяся до театра военных действий и за его пределы, вплоть до Вильно.
Великий гетман литовский Януш Радзивилл и польный гетман Винцент Корвин Госевский (Гонсевский) наметили ряд ударов, которые следовало нанести по крупным городам, находившимся в русских руках – Витебску, Могилеву и др., планируя восстановить контроль над Днепром и выбить московитов к Смоленску, т. е. заставить царя повторить уже пройденный путь во время весенней кампании.
Могилев не был неприступной крепостью, его бастионы трудно сравнивать с такими могучими твердынями, как Витебск или Старый Быхов. Деревянный замок на горе Могила, вокруг которого располагались городские слободы, сгорел при пожаре еще в 1633 г. Вместо него были возведены земляные бастионы, усиленные частоколами и каменными воротами – «брамами». Могилевские укрепления располагались в несколько поясов: 1 – замок (или «Верхний город»), затем – Ближний вал (или Малый вал) и Дальний вал (Большой вал). Как и замок, Ближний и Дальний валы были укреплениями бастионного типа. Эти укрепления были достаточно современны для своего времени и могли выдержать серьезные испытания в виде осады, штурма и бомбардировки, но к зиме 1655 г. они находились в очень плохом состоянии. Валы осыпались, рвы зарастали, частоколы гнили. Для армии, оснащенной хорошим артиллерийским, в т. ч. осадным парком, Могилев не был серьезным препятствием. Кроме того, многое зависело от оснащения пушками собственно крепости и боевых качеств гарнизона.
Что касается пушек, то их в Могилеве просто не было, так же, как и большого гарнизона, о чем доносил воевода М.П. Воейков: «Со мною, холопом твоим, в Могилеве твоих государевых ратных людей нет никого; пушечного и ручного зелья и свинцу в Могилеве нет ничего, и пушек мало и около земляного валу по воротам сторож нет…»[171]. В городе находились лишь небольшой отряд русских солдат и полк белорусских «казаков» (легкой кавалерии) полковника Я. Поклонского. Приказ московских стрельцов головы Якова Ефимьева, также находившийся в городе, по неустановленной причине был передислоцирован из Могилева накануне зимы, что дало Воейкову повод для большего беспокойства.
Вызывает сомнение необходимость защиты полуразвалившейся крепости. Однако в ставке Алексея Михайловича приняли именно такое решение. Возможно предположить с большой долей вероятности, что московское командование хорошо оценивало стратегическую ситуацию вокруг белорусских городов. Царь писал: «И Смоленеск им не таков досаден, что Витепск да Полотеск, потому что отнят ход по Двине в Ригу…»[172]. Более того, Могилев, наряду с другими городами, был одним из крупнейших ремесленных и торговых центров Белоруссии. То, что гетманы попытаются их отбить, стало ясно по рассказам «языков» уже осенью[173]. Учитывая то, что основные силы русских войск были отведены на отдых, а служилые люди «по отечеству» вообще распущены по домам, возможно предполагать, что было принято стратегически верное решение укрепить белорусские города пехотой и артиллерией и дать Радзивиллу возможность осадить их. Долгая осада должна была измотать и обескровить армию князя Януша и сделать его легкой добычей русских войск летом 1655 г.
В связи с этим обстоятельством в октябре 1654 г. в практически беззащитный Могилев были срочно переброшены два московских стрелецких приказа под командованием голов Абрама Лопухина и Логина Аничкова и солдатский полк «нового строя»[174]. Общее командование над отрядом осуществлял новый воевода, окольничий И.В. Алферьев (Воейков был отозван в Москву). Одновременно с этим приказом из царской ставки был разослан приказ о сборе служилых людей[175]. Приказ Логина Аничкова стоит рассмотреть отдельно. Его имя упоминается в перечне московских стрелецких приказов, задействованных в походе 1654 г. Приказ Аничкова находился в числе новосформированных подразделений, остававшихся в Москве: «Семенова приказу Полтева половина с государем старым быть 250 человеком, а другую 250 человеков добрать, а на Москве с Логином Оничковым (имя головы зачеркнуто, сверху приписка рукой царя «с новым головою». – А.П.) Семенова приказу старым (стрельцам) да вновь призвано 250 человек…»[176]. Из контекста документа не следует, что Логин Аничков не был назначен на этот пост, головы других новых приказов также не названы. В опубликованной отписке Логина Аничкова он назван «головой могилевских стрельцов»[177]. При прочтении и печати документа была, очевидно, допущена ошибка, и «московских» превратилось в «могилевских». В перечне стрелецких караулов приказ Логина Аничкова упомянут наряду с приказом Абрама Лопухина: «Полковник и голова стрелецкой Аврам Лопухин с приказом на службе зимовал и сидел в городе (рукой царя помечено «нашем». – А.П.) Могилеве в осаде многое время; Логинов приказ Аничкова, что ныне Иванов приказ Монастырев на службах зимовал и сидел в городе (рукой царя снова помечено «нашем». —А.П.) Могилеве в осаде многое время»[178].
Приказы Лопухина и Аничкова, как следует из отписок самих голов, в течение кампании 1654 г. участвовали в осаде Смоленска и Дубровны: «а под Дубровною ранено Аврамова приказу Лопухина сотников Филипп Товарков, Никита Сивцев, Парамон Волков, и стрельцы моего приказа ранены и отпущены к Москве…»[179], «да из-под Смоленска и из-под Дубровны Логинова приказу Аничкова раненых и больных опущено к Москве шестьдесят шесть человек», кроме того, приказ Аничкова некоторое время находился под Вязьмой[180].
Из Дубровны и Смоленска в город были перевезены артиллерия и боеприпасы. Зимой на помощь гарнизону Могилева были направлены также отряд князя Ю. И. Ромодановского и солдатский полк полковника Г. Фанстадена (который подошел к крепости перед самым началом осады, ввиду польских войск).
Судя по всему, уже летом-осенью 1655 г. Логин Аничков передал командование приказом Ивану Монастыреву, т. к. в перечне стрелецких караулов 1656 г. его приказ, как указывалось выше, уже назван приказом именно Монастырева[181], а отписку об участии этого приказа в обороне Могилева Аничков писал лично сразу после осады.
По данным В. Каргалова, основывавшегося на работе А. Н. Мальцева «Россия и Белоруссия в сер. XVII в.», гарнизон дополнили «три полных солдатских полка и четыреста конных дворян…»[182], однако документальных подтверждений этого факта исследователь не привел. В то же время Г. Саганович на основании письма царя Алексея Михайловича к Артамону Матвееву указывал, что эти три пехотных полка и четыре сотни дворян и составляли отряд Ромодановского, не участвовавший в обороне города[183]. Документы не упоминают трех солдатских полков в числе подразделений гарнизона. Очевидно, что В. Каргалов обобщенно назвал пехотными два московских стрелецких приказа и солдатский полк Фанстадена.
В декабре в Могилев был вновь направлен воевода М. П. Воейков. Как следует из отписки московского стрелецкого головы Логина Аничкова, воевода И. В. Алферьев скончался накануне осады: «Да моего ж приказа сотник Григорий Теглев послан к тебе, государю с отписки, как не стало в Могилеве окольничего и воеводы Ивана Васильевича Олферьева, а с ним стрелец Любимка Дмитриев, денщик, да за телом окольничего и воеводы Ивана Васильевича Олферьева отпущено в провожатых моего ж приказа стрельцов пять человек…»