– Подождать? Зачем?
Он пристально разглядывал Алину. Похоже было, что в его сознании мало что прояснилось. Он и Мартина-то заметил лишь после глубоких раздумий.
– А это кто таков? – строго спросил он Алину.
– А это приятель Юрия, моего брата. Его зовут Бенджамин Мартин. Он американец.
Старик отступил на шаг. Ноги его немного запутались, и он поневоле сделал что-то вроде реверанса.
– Американец? Встречал я американцев! Во время войны моя часть дошла до самого Берлина, там мы и встретились с американцами. С армией Соединенных Штатов Америки! Так вы американец? Входите, пожалуйста, милости просим.
Алина с удивлением переводила взгляд с Мартина на старика и обратно. Мартин лишь пожал плечами.
– Боевое братство народов – могучее дело, – только и промолвил он.
Старик ввел их в крошечную комнатку, в которой стояли обитая материей скамья и пара стульев у стены. Напротив громоздился очаг с открытой дверцей. Топка была затянута столь густой паутиной, что трудно было догадаться, когда в ней последний раз разводили огонь.
– Подождите, подождите, – заторопился хозяин. – Сейчас организую чаек.
Он пригласил гостей присесть на скамью и ушел через другую дверь куда-то в глубину дома, громко призывая:
– Маруся! Маруся! Гости пришли! Где там чайник?
– Вот так, – только и промолвила Алина. Что сказать дальше, она, видимо, не знала.
Старик просунул голову в проем двери.
– И по маленькой, по малюсенькой, – заговорщически подмигнул он Мартину. – Так сказать, за встречу.
– Само собой разумеется, – согласился Мартин.
– Само собой, – с готовностью подхватил старик и снова исчез.
– Само собой, – передразнила Алина Мартина.
– За боевое содружество, – оправдывался Мартин. Вернулся хозяин, неся в руках вовсе не чайник, а бутылку без этикетки и пустой стакан. Протянув бутылку Мартину, он пояснил:
– Всего глоточек, малюсенький глоточек за нашу встречу.
Открыв пробку зубами и налив стакан до краев, он протянул его Мартину, потом вынул пробку изо рта и с бутылкой в руке провозгласил тост:
– За моих американских боевых товарищей! И за встречу!
– Да-да, за ваших товарищей. И за встречу.
Хоть Мартин сделал лишь маленький глоточек, водка прожгла его насквозь. Заметив усмешку Алины, он сделал еще пару глотков, а старик в этом время хлебал затяжными глотками прямо из горла, а потом, показав на бутылку, произнес:
– Хороша, а? Сам гнал, по секретному рецепту. Давай еще шлепнем по одной!
И с этими словами он снова наполнил стакан, не обратив внимания на то, что он почти полон, и лил, лил, пока самогон не перелился через край.
– За ваше здоровье! – произнес он и опять присосался к бутылке.
Тут только он заметил, что Мартин почти совеем не пьет.
– Что-то не так? – озабоченно засуетился хозяин. – Выдохлась, что ли? Я сбегаю другую принесу.
– Нет-нет, – запротестовал Мартин. – Водка ядреная. Просто я…
– Ядреная! – обрадованно подхватил хозяин. – Ну, тогда давай… за водку!
Но теперь, тянув снова прямо из горла, он одним глазом наблюдал за Мартином, чтобы тот не увиливал и отведал вволю его пойла. Оторвавшись от бутылки, он обтер губы рукавом рубашки и произнес:
– Ядреная! Да, хороша, правда? Просто отличная! После первого шока водка показалась Мартину не такой уж пронзительно-жгучей. Или, может, у него язык омертвел. Ему казалось, что у него отключаются одна за другой мозговые клетки, подобно тому как гаснут на небосводе звезды.
Вдруг старик плюхнулся на стул напротив Мартина и Алины – а если бы не сел вовремя, то рухнул бы плашмя – и с заговорщическим видом наклонился к ним.
– Когда я служил в армии, – сказал он, – американцы, с которыми мне доводилось встречаться, по части выпивки были слабаки. Но вы, я вижу, действительно знающий человек, который пришел к пониманию вкуса путем долгой практики. Ядреная водочка!
И он опять отхлебнул из горла, на этот раз без тоста.
Алина придержала Мартина за руку, опасаясь, как бы тот не предложил тост, а у него и в мыслях такого не было.
– А что насчет вашего племянника Димы? – спросила она дядю Федю.
– Димы? Какого… Ах да, Димы. Ушел. Ушел… туда, – и, неопределенно махнув рукой в сторону окружающего леса, снова обратился к Мартину:
– Это было в мае сорок пятого, когда мы ваяли Берлин. Мы дошли до самой рейхсканцелярии, а там уже были американцы, они наступали с противоположного направления. Там и настал конец войне, вы же знаете. Мы фашистов с лица земли стерли. Все кругом горело… дым клубился… запах горелого мяса. Ни в жизнь не забуду такого. Это немчура горела в своих домах. Хоть ты и американец, но спорю, что такого никогда и не нюхал. Да, те дни-денечки ушли безвозвратно. Сладко было почувствовать победу. За победу! – и хозяин опять поднял бутылку, но она оказалась пустой.
– Я быстренько, одна нога тут – другая там, – прошептал он, будто доверяя им какую-то тайну, поднялся и пошел, покачиваясь, по комнатушке, будто моряк по шаткой палубе корабля в бурном море.
– А теперь что? – спросил Мартин Алину.
– Бог его знает. От вас толку мало. Что, не можете остановиться? И охота пить эту дрянь!
– Да, боюсь остановиться. Если остановлюсь, меня развезет. А пока пью, могу контролировать себя.
– Вы несете какую-то несусветную чушь, – с этими словами она отобрала у него стакан, подошла к входной двери и выплеснула водку во двор. Со всех сторон на всплеск помчались куры, но, разочарованные, разбрелись снова скрести и рыть землю.
Алина вернула стакан Мартину.
– Вы что, думаете, у него больше нет? – спросил он. – Спорю, что у него хранится запас этого пойла еще с сорок пятого года в ожидании, когда какой-нибудь американец покажет здесь свою физиономию.
Алина никак не отреагировала на его слова, сказав лишь:
– Интересно, а где же Маруся, или как ее там?
– Невидимая тайна – Марья Павловна.
– Пойду, пожалуй, взгляну, – предложила Алина, но тут вернулся дядя Федя.
В руке он держал новую бутылку водки, однако лицо его заметно посерело и он, пока шел, приволакивал правую ногу.
– Отдохнуть бы маленько… – произнес он, тяжело усаживаясь на стуле. – А потом поедем по новой.
– Куда поедем? – не поняла Алина. Дядя Федя показал на бутылку.
– Нет, – возразила Алина. – Дядя Федя! Нам очень нужно переговорить с Димой, или с Юрой.
Дядя Федя лишь рукой махнул, будто отгоняя назойливую муху.
– Он придет попозже. У нас еще куча времени, чтоб надраться.
И дядя Федя откинулся назад на стуле, голова его опустилась на грудь, и он уснул.
Алина встала и прошла через ту дверь, где исчезал дядя Федя. Спустя минуту-другую Мартин услышал голоса. Поскольку дядя Федя не подавал признаков жизни, Мартин пошел вслед за Алиной.
Они вошли в более просторную комнату, метра четыре на четыре. Единственное окно смотрело на лес. Как только глаза привыкли к полумраку, Мартин разобрал, что почти четверть комнаты занимала кирпичная русская печь. Из мебели стояли стол без скатерти и два стула, на одном на которых сидела женщина, одетая во все черное.
Алина приблизилась к ней, но та не пошевелилась и даже не подняла головы. Она казалась хрупкой и сморщенной, как высохший кукурузный стебель. Ее седые волосы были коротко пострижены, чтобы не падали на глаза, и торчали клочьями вокруг ушей и шеи. Должно быть, когда-то она была крупной по комплекции, но теперь дряблая кожа у нее на щеках мешковато висела, как и ее черное, с длинными рукавами платье. Да и вся ее кожа походила на платье – будто надета с чужого плеча и носится лишь потому, что другого надеть нечего. Но глаза ее, живые и блестящие, казались слишком большими и оживленными на поблекшем морщинистом лице.
– Марья Павловна? – спросила Алина, но женщина не отвечала.
В комнату вошел Мартин, Алина представила его:
– Это Бенджамин Мартин. Он американец.
Лишь тогда женщина повернулась к нему. Она внимательно оглядела его и многозначительно произнесла, будто сообщала нечто чрезвычайно важное и весьма срочное:
– Я не знаю вас.
– Я Бенджамин Мартин, – сказал он. – Американец.
– Никаких американцев я не знаю, – ответила женщина и обратилась к Алине. – А что мы сейчас будем делать?
– Я, право, не знаю, – растерялась Алина. – А что бы вы хотели делать?
– Не знаю. Что мы будем делать?
– Может, нам поискать Диму? – предложила Алина. – Вы не знаете, где он?
– Не знаю я Диму. Разве я знаю Диму?
– Не знаете?
– Не знаю я Диму.
– Не думаю, что она знает Диму, – заметил Мартин и спросил:
– А Юру вы знаете?
– Не знаю я Юру.
– Не думаю, что она знает и Юру, – заключил Мартин и задал ей другой вопрос: – А кого вы знаете?
Марья Павловна в недоумении уставилась на них и сказала минуту спустя:
– Я не знаю. Что мы будем делать?
– Мы ищем Юру, – продолжал Мартин. – Но будь я проклят, если знаю, как его найти. Может, пойти опять к той соседке?
– А может, если вы будете сидеть, как сейчас сидите, он и сам придет? – раздался незнакомый мужской голос.
Мартин и Алина испуганно повернулись кругом. Позади них, у двери, ведущей в кухню, стоял бородатый человек в широкополой шляпе. В руках он держал старую двухстволку, направив ее на Мартина и взведя курки.
– Юра! – воскликнула Алина.
Вскочив, она порывисто обняла вошедшего, отчего у него слетела шляпа и дернулось ружье.
– Поосторожнее с этой штукой! – предостерег Мартин. Он шагнул к нему и отвел стволы в сторону.
Мужчина разжал объятия Алины и тоже шагнул вперед, освобождая ружье.
– Аля, что ты тут делаешь? И кто это? – он указал ружьем на Мартина.
По всему было видно, что он готов был улизнуть из дому или наделать каких-то глупостей с этим своим ружьем.
– Он друг, Юра. Он американец.
– Из ЦРУ? – насторожился Юрий.
– Нет, – сказала Алина.
– Да, – в тот же миг подтвердил Мартин.