Но вот удивительное дело – за всю свою долгую – в полтысячи лет – историю Арбат сохранил свое название даже в эпоху советских переименований, хотя, казалось бы, по его населению (которое Окуджава ядовито назвал «фауной») он должен бы быть переименован в первую очередь. Правда, в XVII веке царь Алексей Михайлович, как было сказано выше, повелел не называть более улицу Арбатом, а именовать ее Смоленской, но москвичи не приняли нового названия, и оно не привилось.
К эпитету «странное», которым Булат Окуджава характеризует название «Арбат», следует добавить и второй – «непонятное». «Странное» – это нечто необычное, но по большей части все-таки понятное, а «Арбат» – слово, значение которого было уже непонятно москвичам XVIII века.
С начала XIX века москвоведы пытаются объяснить значение названия «Арбат». Некоторые из их соображений попали в печать.
Видимо, первым в печати появилось утверждение анонимного автора в «Энциклопедическом лексиконе» А. Плюшара (1838 г.): «Слово Арбат на татарском языке значит «жертвоприношение», и здесь когда-то приносились жертвы татарами».
Известный историк и археограф Павел Михайлович Строев в одном из примечаний к своей работе «Выходы царей и великих князей Михаила Федоровича, Алексея Михайловича и Феодора Алексеевича» (1844 г.) высказал мнение, что называние Арбат происходит от татарского слова «арба», то есть телега, и подтверждение этому он видит в близости слободы мастеров Колымажного двора (в районе Знаменки и Волхонки). Однако последующие исследователи резонно замечают, что «арба» и «колымага» – совсем разные вещи: в древнерусском языке слово «колымага» обозначало не экипаж, а походный «стан», «шатер», «палатку», и запись в Ипатьевской летописи под 1208 годом прямо указывает на это: «И возвратишася во колымаги свои, рекши во станы». Кроме того, ничто не подтверждает того, что в Москве когда-нибудь использовалось такое средство передвижения, как арба.
Следующая версия была выдвинута И.Е. Забелиным в 1893 году в статье «Опричный дворец царя Ивана Васильевича». Забелин, отметив, что в ряде случаев, в том числе и первом летописном упоминании 1493 года, название улицы встречается не в форме «Арбат», а «Орбат», далее рассуждает так: в русском языке, если слово начинается со звука «г», то этот начальный звук может выпадать, так, например, вместо «государь» говорят и пишут «осударь». Поэтому можно предположить, что первоначальный вид слова «Орбат» имел форму «Горбат». «Горбавьство, рекше кривость», – приводит Забелин толкование из старинной рукописи. Таким образом, делает он вывод, название «Арбат» зафиксировало собой кривизну местности и улицы.
Первая же серьезная, целиком посвященная объяснению названия «Арбат» статья, написанная известным археологом и искусствоведом, хранителем Оружейной палаты Кремля, В.К. Трутовским, появилась в печати в 1912 году в первом выпуске сборника «Старая Москва», издававшемся одноименной комиссией, и называлась «Происхождение названия Арбат». В ней подведены итоги всех предшествующих попыток объяснения этого старинного московского названия.
Гипотезе И.Е. Забелина он противопоставляет указание на то, что по своей «горбатости» и «кривизне» Арбат не выделяется среди других московских улиц, и многие из них по своему рельефу могут претендовать на это название с большим основанием. Также он не соглашается и со Строевым.
Про утверждение «Энциклопедического словаря» А. Плюшара Трутовский пишет: «Производили его (название Арбат. – 5.ЛГ.) от подобного будто бы татарского слова, означающего жертвоприношение, и объясняли тем, что «могло быть, что в этих местностях, во время татарского владычества, происходили жертвоприношения». Однако ни слова такого с этим значением не удалось найти в татарском языке, ни каких-либо исторических указаний или данных для подтверждения того, что именно в этих местах татары не только устраивали свои более или менее продолжительные стоянки, но и совершали обряды жертвоприношений. Да и о том, могли бы быть здесь какие-либо языческие обряды религиозного характера татар, нет никаких сведений, не говоря уже, что с начала XIV в. татары были мусульманами и едва ли совершали свои прежние, языческие обряды, что особенно строго преследуется исламом».
Трутовский включает в сферу своих рассуждений также названия московских улиц, по всей видимости, однокоренных с названием Арбат: Арбатецкую улицу и Арбатецкие переулки в Рогожской части близ Крутиц, к которым можно добавить еще существовавший в XVIII веке Арбатецкий переулок на Воронцовом Поле.
В.К. Трутовский возвращается к тому, чтобы корень названия «Арбат» искать в восточных языках. «Я полагаю, – пишет он в статье «Происхождение названия «Арбат», – что Арбат происходит от арабского слова «рабад», во множестве – «арбад», что означает «пригород»… Это значение слово имело уже в X веке, что видно из описания города Хоросана у Максуди: «Внутренний город (медина) расположен на средине города в обширном смысле (белед) и теперь разрушен; его (т. е. внутренний город) со всех сторон окружают пригороды (рабад)…» Другой путешественник о Дамаске выражается так: «У него есть пригород (рабад) по сю сторону стены, окружающей большую часть самого города и по величине равной последнему». Это известие интересно еще тем, что если его приложить, например, к Москве, к нашему Арбату, – подчеркивает Трутовский, – то получится картина, точно снятая с натуры».
Правда, если Арбат и можно назвать пригородом Москвы XIV века, то Арбатецкие улицы в силу их отдаленности от города пригородом не назовешь.
Версия Трутовского получила признание и считается наиболее вероятной. В последнем издании (1988 г.) справочника «Имена московских улиц» хотя и упоминается о версии П.М. Строева, предпочтение отдается гипотезе Трутовского: «Арбат («арбад», «рабад», «рабат») – слово арабского происхождения, означающее пригород, предместье».
Более полувека мнение Трутовского о происхождении названия «Арбат» господствовало безраздельно. Оно кочевало из книги в книгу, из статьи в статью, не вызывая ни возражений, ни критики. Не появлялось и новых гипотез.
И лишь в семидесятые-восьмидесятые годы XX века вновь к этому вопросу вернулся старейший москвовед и старожил Арбата Дмитрий Николаевич Афанасьев. Собирая материалы по истории Арбата и подвергая проверке уже известные сведения, он, естественно, обратился и к самому названию района и улицы. Все существующие гипотезы о происхождении и значении топонима «Арбат» имели, по его мнению, изъян, и он предложил свою версию.
К сожалению, Дмитрий Николаевич не успел написать задуманную обширную работу об Арбате, но отдельные ее части он читал на заседаниях клуба «Москва» и Комиссии «Старая Москва», и по ним можно судить, насколько она интересна и оригинальна. Он скончался в 1991 году, и его отпевали на родном Арбате в старой Филипповской церкви. Свою версию о происхождении названия «Арбат» Дмитрий Николаевич изложил в интервью, которое было напечатано в газете «Московский старожил» в июле 1991 года.
Афанасьев к разгадке слова «Арбат» пошел отличным от его предшественников путем: он выписал из атласов все географические название «Арбат». Их оказалось немало: в Хакасии горы Большой и Малый Арбат, на Алтае река Арбат, в Саянах – горный хребет, в Казахстане – ручей и так далее, особенно много набралось Арбатов – ручьев и оврагов. Причем все эти названия находились в местах, где жили или живут сейчас народы, говорящие на тюркских языках.
«Арбат – слово тюркское, – размышлял Дмитрий Николаевич, – спору нет. Но как найти связующую нить между этими названиями – многочисленными горами и реками, оврагами и ручьями?»
В молодости Афанасьев работал в Средней Азии, там он встречал немало слов, имеющих в своем составе корень «ар» – вода, но вот вторая часть интересующего его слова – «бат» – не поддавалась объяснению. Однако Дмитрий Николаевич все-таки выяснил, что в древности «бат» обозначало «стекать». Таким образом, слово «арбат» в переводе значит «стекающая вода». Такое название вполне подходит для местности, где ручьи текут по оврагам. Старая арбатская местность (нынешняя Воздвиженка) была изрыта оврагами; при Иване Грозном, когда строили Опричный дворец, их засыпали песком.
Такова самая последняя опубликованная версия о происхождении и значении московского названия «Арбат», версия Д.Н. Афанасьева.
Наверное, версия Афанасьева – последняя по времени, но не последняя в истории объяснения старинного и загадочного топонима.
В заключение приведу свои собственные соображения о значении московского названия «Арбат».
Гипотеза «Энциклопедического словаря» А. Плюшара об Арбате как месте жертвоприношений привлекла в свое время внимание А.А. Мартынова, автора работы «Названия московских улиц и переулков с историческими объяснениями» (1888 г.) и И.К. Кондратьева, упомянувшего ее в своей «Седой старине Москвы» (1893 г.). Оба эти крупные исследователя истории Москвы гипотезу словаря не поддерживают, но и не подвергают критике, просто приводят, поэтому, подумалось мне, они допускают в ней какую-то частицу истины.
Поскольку источник ссылается на устный рассказ, предание, то, следовательно, к нему следует относиться как к фольклорному произведению. В фольклорном историческом предании, как известно, народная память может изменить дату, исказить имена действующих лиц, но всегда сохраняет главный смысл события. Так и тут: главное заключается в том, что здесь совершались какие-то религиозные обряды с жертвоприношениями, причем – неславянские. Посмотрим на арбатские названия с точки зрения этого предания.
Может быть, действительно когда-то Арбат был главным, большим мольбищем, а Арбатец, что показывает уменьшительный суффикс, обычным, малым?
Разберем морфологию слова «арбат», принимая его за слово русское или русским языком усвоенное и потому подчиняющееся русской грамматике.
Оно состоит из двух частей: корня – «арб» и частицы «ат», которая в древнерусском языке имела усилительное значение повеления (употребленная в качестве союза, значила «пусть»: «Кто ни буди, ать не въездять» – «Кто ни будь, пусть не въезжает»).