Старинная дорога на Владимир, Суздаль, Ярославль и другие северо-восточные земли к тому времени на территории города давно уже стала улицей и называлась Сретенкой, и поэтому башня Деревянного города на Владимирской дороге получила название Сретенские ворота.
Изображение Сретенских ворот на Петровском плане дает полное представление об их внешнем виде. Ворота имеют два проезда, над проездами видны бойницы, завершается башня тремя боевыми и одновременно наблюдательными площадками, покрытыми шатровыми крышами.
С внешней стороны стены через ров к башне перекинут бревенчатый мост.
Деревянный город обозначил собой новую границу города, и Сретенские ворота стали городской заставой. На заставе дежурила воинская стража – стрельцы, пушкари, тут же была поставлена мытная изба для сбора с проезжающих мыта – налога. Поставили у ворот и деревянную часовенку с образом святого Николая Чудотворца, покровителя путешествующих по суше и по воде.
Старая Владимирская дорога была действительно самой древней сухопутной дорогой, пролегавшей через Москву. Она шла из Киева в северо-восточные земли.
Этой дорогой ездили великие князья Киевские в свои окраинные владения – Ростов и Суздаль, Переславль и Киржач. По ней в последние годы X и самые первые XI века проехал на Волгу князь Ярослав Мудрый и основал там город, назвав его своим именем – Ярославль, а в начале XII века Владимир Мономах, ездивший в Суздаль, основал Владимир-на-Клязьме.
По этой же дороге, едучи из Киева к сыну своему Андрею во Владимир, великий князь Киевский Юрий Долгорукий, как рассказывается в старинной «Повести о начале Москвы», «…наехал на место, иде же ныне царствующий град Москва…, взыде на гору и обозре очима своима семо и овамо по обе стороны Москвы реки и за Неглинною, возлюби села оные, и повелевает вскоре соделати мал древян град и прозва его Москва-град».
Став городом, Москва сделалась важным пунктом на старинной дороге. Теперь купцы останавливались здесь не только для отдыха. Возле города образовался торг, на который съезжались и сходились жители окрестных селений. Еще более увеличилось значение Москвы, когда она приобрела статус главного города хотя и небольшого, но самостоятельного Московского княжества. Теперь для многих купцов Москва стала целью их пути: одни сюда привозили товары для продажи, другие здесь покупали их, чтобы увезти в свои земли. И если прежде дороги проходили через Москву, то со временем Москва превратилась в город, в котором дороги заканчивались и от которого начинались.
Много прибавилось пешеходов и проезжих на старой Владимирской дороге в XIV—XV веках после основания самым почитаемым русским святителем Сергием Радонежским Троицкого монастыря, в который устремились богомольцы со всей России, почему дорогу стали называть также Троицкой.
Так как эта дорога связывала Москву с Севером и Сибирью, то до постройки железной дороги во второй половине XIX века по ней шли большие потоки грузов. Из Сибири везли меха, золото, серебро, медь, с верховьев Камы – соль, из Архангельска тянулись рыбные обозы, ближайшие губернии также поставляли Москве каждая свою продукцию: из Вологодской и Костромской губерний возами привозили сушеные грибы, которые в Великий пост составляли основу питания москвичей, из Ярославля – льняные изделия, из Переславля Залесского – знаменитую сельдь, Ростов Великий славился своими огородниками и поставлял овощи.
Многие памятные меты оставила на этой дороге история. По ней приходил в Москву из своего монастыря Сергий Радонежский, а Дмитрий Донской приезжал к нему в Сергиев монастырь перед Куликовской битвой за благословением. На ней москвичи встречали в 1395 году чудотворную Владимирскую икону Божией Матери. По ней через Сретенские ворота в 1612 году вошло в Москву ополчение Минина и Пожарского.
Этой дорогой с севера в Москву проехал в середине XVI века первый английский купец, проторивший путь в Россию, Ричард Ченслер. В своем описании он отметил, что эта дорога является оживленной торговой артерией.
«Москва находится в 120 милях от Ярославля, – пишет Ченслер. – Страна между ними изобилует маленькими деревушками, которые так полны народа, что удивительно смотреть на них. Земля вся хорошо засеяна хлебом, который жители везут в Москву в таком громадном количестве, что это кажется удивительным. Каждое утро вы можете встретить от семисот до восьмисот саней, едущих туда с хлебом, а некоторые с рыбой. Иные везут хлеб в Москву, другие везут его оттуда, и среди них есть такие, которые живут не меньше чем за тысячу миль; все их перевозки производятся на санях. Едущие за хлебом из столь отдаленных местностей живут в северных частях владений великого князя, где холод не дает расти хлебу – так он жесток. Они привозят в Москву рыбу, меха и шкуры животных; в тех местах количество хлеба невелико».
Далее Ченслер пишет о Москве: «Сама Москва очень велика. Я считаю, что город в целом больше, чем Лондон с предместьями. Но она построена очень грубо и стоит без всякого порядка… Впрочем, московские крепостные сооружения хорошо снабжены всевозможной артиллерией».
После того как Деревянный город стал границей города, церемониальные государственные встречи стали проходить у его ворот. 18 июля 1605 года москвичи встречали за Сретенскими воротами Деревянного города прибытие инокини Марфы – последней жены Ивана Грозного, матери царевича Дмитрия.
В Москве уже царствовал Лжедмитрий, и ему было необходимо, чтобы Марфа признала его своим сыном. Главное действо развивалось при въезде в Москву. Царица ехала в открытой карете, Лжедмитрий с обнаженнои головой шел рядом с каретой, царственные мать и сын, как описывает современник, выражали радость встречи, и, видя это, растроганный народ «вопил и плакал».
2 мая 1613 года, в воскресный день, там же освобожденная от польских оккупантов Москва встречала избранного Земским собором и потому законного царя Михаила Романова. В находящейся в Оружейной палате рукописной книге XVII века «Избрание на царство Михаила Федоровича Романова», проиллюстрированной большим количеством миниатюр, среди прочих сюжетов изображена также и эта встреча. От самых стен вдоль дороги с одной стороны выстроены стрелецкие полки с распущенными цветными знаменами, с другой стороны – густая толпа бородатых почтенных купцов, а вокруг юного царя – священство с иконами, бояре.
Деревянный город с его башнями представлял собой мощное крепостное сооружение, поэтому в 1611 году польские интервенты, ведя уличные бои против восставших москвичей, предприняли специальные меры к его уничтожению. Отряды польских солдат-поджигателей целенаправленно жгли башни и стены в течение трех дней. «И все мы в три дня обратили в пепел, – свидетельствует С. Маскевич. – Пожар истребил всю красоту Москвы».
Два десятилетия спустя – в 1630-е годы – кольцо оборонительных укреплений Москвы по линии Деревянного города было полностью восстановлено и усилено. Теперь были возведены укрепления в виде земляного вала со рвом перед ним и за ним. Павел Алеппский – секретарь патриарха Антиохийского Макария так описывает его:
«Что касается великого Земляного вала (Скородома), похожего на огромные холмы и имеющего рвы снутри и снаружи, то он окаймляет всю городскую стену, и между ним и ею заключается большое пространство… Окружность его 30 верст, он неприступнее всех каменных и кирпичных стен, да и железных, ибо против них непременно найдется какое-нибудь средство: мина, разрушение, падение, а земляной вал ничем не возьмешь, потому что пушечные ядра в него зарываются». Павел Алеппский называет вал по-старому Скородомом, но к концу XVII века укоренилось название Земляной вал, или Земляной город. Земляным городом стал называться и район Москвы между стеной Белого города и валом.
Высокий земляной вал и рвы были основной частью новой оборонительной линии, но по нему, как и прежде, был построен деревянный «острог», то есть крепостные стены и башни. Проездные башни нового острога были выше и мощнее прежних, так как они стояли не на валу, а на материке, и вал примыкал к ним вплотную. С вала был вход на верхний ярус башни, где стояли пушки.
Рисунок построенных в 1630-е годы Сретенских ворот на Земляном валу имеется на упоминавшейся выше миниатюре из рукописной книги «Избрание на царство Михаила Федоровича Романова».
Охрану городских стен и ворот несли стрельцы – воинские части, образованные в XVI веке. Их основу составляли пешие воины, вооруженные ружьями-пищалями, почему и назывались они стрельцами. Стрелецкие полки имели конные отряды и артиллерию.
По своей организации и правовому положению стрелецкое войско строилось на принципах, издавна существовавших на Руси и сохранившихся до XX века в казачьих войсках.
В стрельцы могли поступить только вольные люди, их служба была пожизненной и наследственной; «и бывают в стрельцах вечно, и дети, и внучата, и племянники стрельцы ж по них вечно», – пишет в своем сочинении «О России в царствование Алексея Михайловича» царский дьяк Григорий Котошихин.
Стрельцы получали от казны денежное, хлебное жалованье, «сукно на платье из царския казны ежегодь». У них были свои «начальные люди»: головы, полуголовы, полковники, сотники, назначавшиеся из дворян, и пятидесятники и десятники – из рядовых стрельцов.
Стрельцы получали от казны весьма незначительное жалованье, поэтому имели льготы по налогам и побочным приработкам – торговле, ремесленничеству, но при этом они были обязаны за свой счет приобретать военное снаряжение, содержать в порядке вверенные им укрепления.
Таким образом, стрельцы представляли собой особое сословие потомственных военных со своими правами, обязанностями, традициями и своим бытовым укладом. Они занимали место между поместным служилым дворянством и городским посадским населением.
У каждых городских ворот дежурил один определенный стрелецкий полк, и тут же находилась слобода, в которой стрельцы этого полка жили.
Стрелецкие полки обычно назывались по фамилии командира-полковника, а слобода, как правило, получала название по полку. В Москве до нашего времени сохранились некоторые стрелецкие названия: Зубовская площадь – там была слобода стрельцов полка полковника Зубова, Левшинский переулок – там жили стрельцы полка Левшина, Вишняковский переулок – полка Вишнякова.