«Но почему же он ко мне не подходит?» – недоуменно подумала я.
Мобильные телефоны – лучшее изобретение человечества (после гигиенических тампонов и фотоэпиляции, разумеется). Я позвонила Лерке и вкратце обрисовала ей ситуацию.
– Детский сад, – фыркнула она. – Кашеварова, ну почему ты всегда вляпываешься в дурацкие истории! Мачо, который стесняется к девушке подойти, что за бред!
Я охладила ее пыл романтичным вздохом.
– Лер, ну а вдруг это любовь с первого взгляда? Думаешь, мне надо просто пойти по своим делам и ждать инициативы?
– Нет, думаю, тебе надо броситься к нему на шею и предложить зайти в ювелирный за кольцами, – рявкнула Лера, – то-то он обрадуется!
Я рассматривала мачо в отражении стекла. Он нетерпеливо притопывал ботинком и время от времени искоса на меня посматривал.
– Ты его просто не видела… – протянула я, – рост – почти метр девяносто, телосложение – Брэд Питт must die, зеленые глаза, потертые джинсы… А как он откидывает челку со лба! Лерка, у него длинная челка, и он иногда встряхивает головой, чтоб она в глаза не лезла. Это так сексуально!
– Ненормальная. Слушай, ну если он так тебе понравился и, как ты говоришь, идет за тобой, попробуй поставить его в тупик. К Арбату подходит полно тихих переулочков. Сверни куда-нибудь, найди укромный двор и как ни в чем не бывало садись на лавочку. Посмотрим, что он будет делать.
– Лерка, ты гений, – улыбнулась я, – может, он волнуется, что я отошью его при всей толпе. Так я и сделаю!
Подходящий дворик нашелся быстро. Выглядел он запущенным и нежилым – даже странно, что такие неосвоенные территории все еще иногда попадаются в самом сердце Москвы.
Я присела на скособоченную лавочку и вытянула ноги. Нельзя сказать, чтобы я чувствовала себя в своей тарелке – не умею расслабиться, когда за мною пристально наблюдают. Боковым зрением я видела приближающегося мачо.
Немного помешкав, он сел рядом со мной. Его джинсовое бедро касалось моего бедра. От него пахло сигаретами и туалетной водой «Hugo Boss».
Повернувшись к нему, я улыбнулась – неуверенно и вопросительно. Вблизи мачо выглядел еще более эффектно – эта оливковая кожа, эти ясные глаза, эти черные ресницы, и мужественная щетина, и решительная складочка между бровей!
Он улыбнулся в ответ.
И сказал:
– Серьги.
Я не сразу поняла, что он имеет в виду, потом до меня дошло: его зовут Сергей (или как-то так). Протянув руку ладонью вниз, я томно представилась в ответ:
– Саша.
Он с любопытством уставился на мое золотое кольцо с россыпью фальшивых брильянтов.
– Это тоже.
Странный он какой-то. Может быть, умственно неполноценный? Поэтому и стеснялся подойти?
– Серьги, – повторил он, – кольцо. Деньги есть?
– Что?… – растерянно переспросила я и вдруг заметила в его руках черное дуло пистолета. Я не могла поручиться за подлинность оружия – может быть, оно было куплено в магазине игрушек за углом, – и, тем не менее, мне стало не по себе. – Вы хотите… Чтобы я отдала вам кольцо и серьги? – Еще минуту назад я блаженно пребывала в сотканном из смелых фантазий волшебном замке, и вот теперь мрачная реальность обрушилась на темечко мраморным потолком.
– И деньги, – терпеливо уточнил он.
– Но… Вы так давно за мной идете… потому что заметили на мне красивый комплект?
Мачо ничего не ответил, только криво усмехнулся.
Мне уже приходилось быть ограбленной, тоже в центре города, тоже почти средь бела дня. Но в этот раз мне отчего-то не было жаль ни дорогих украшений, ни ста долларов, завалявшихся в кошельке. Я смотрела в его русалочьи глаза и не могла понять: куда катится этот мир? Мужчина с демонической внешностью и кошачьей походкой оказался банальным грабителем… Увидел в метро девушку с мечтательными глазами и дорогими сережками… Ну конечно, за кем ему было пойти – за нищими студентками, за библиотекаршей средних лет?
Заполучив мое имущество, мачо сорвался со скамейки, лихо заткнул пистолет за пояс и скрылся за углом – только его и видели. А на прощание – вот унижение! – еще и ласково потрепал меня по щеке.
Вечером мне позвонила Лерка.
– Ну как?
Я хотела ей все честно рассказать, но потом представила, как она закудахчет: вечно ты куда-то вляпываешься, я же тебе говорила… И решила выдать желаемое за действительное.
– Я не стала искать дворик. Так и дошла по Арбату до метро.
– А он? – разочарованно спросила Лерка.
– Не подошел, – пожала плечами я.
– Ясно. Ладно, не расстраивайся. Может быть, он вообще не за тобой шел. Может быть, вам просто по пути было.
Я посмотрела на свою руку – на среднем пальчике виднелся белый след навсегда утерянного кольца.
– Саш, да не переживай ты так, – усмехнулась Лера, – я же чувствую по голосу, что ты расстроена. Встретишь нового мачо, еще лучше. Вот увидишь.
– Не хочу я никакого мачо, – буркнула я, – от них одни неприятности.
11. Метросексуалы
Я познакомилась с ним в маникюрном баре. Отличное начало романтической истории в стиле китч. Умиротворяющий шорох пилочек для ногтей, деликатное жужжание машинки для снятия мозолек, аромат фруктового крема, радующее взгляд многоцветие лаков…
Его смуглые пальцы отмокали в ванночке с сандаловым маслом и лепестками роз, его скучающий взгляд лениво блуждал по комнате. Я сидела на соседнем стуле, грея руки в парафиновой теплице. А потом наши взгляды встретились, и он мне улыбнулся.
На самом деле все именно так и было.
Максим не был красив, но при скромных природных данностях умудрялся с первого взгляда произвести впечатление. Художественный хаос его русых волос мог соперничать с прическами Робби Уильямса и Брэда Питта (разумеется, до того как последний обзавелся привычкой бриться наголо). Его чистая кожа (никаких черных точек в зоне Т) была безупречно смуглой. Это был не мужественный слоистый загар виндсерфингистов, шашлычников и ковбоев Мальборо. Белизна его крупных зубов была такой вызывающе очевидной, что едва ли могла иметь природное происхождение. Я невольно задумалась о том, что сама почти год не была в кресле стоматолога.
– Меня зовут Максим, – его голос был бархатный, с хрипотцой, эффектной внешности под стать.
– Саша.
Поскольку над нашими пальцами колдовали маникюрши, приветственного рукопожатия не состоялось. И вот мы начинаем бессмысленно-кокетливый разговор, и я вдруг обнаруживаю, что сердце мое переключилось на вибрирующий режим «ожидание приключений».
А потом мы гуляли по залитой солнцем набережной. Я подставляла физиономию атмосферным озоновым дырам, наивно надеясь на загар, а Максим, смеясь, утверждал, что семафор красного носа не украшает интеллигентную девушку.
– У меня вот абонемент в Sun City, а ты почему такая бледненькая?
Я пожала плечами. Не объяснять же ему, что кручусь как белка в колесе и не имею времени на то, чтобы посещать солярий регулярно, по абонементу. Как-то неловко было прозаично рассказывать о своих проблемах этому денди-небожителю.
Максим был архитектором, вовремя переквалифицировавшимся в дизайнера интерьеров. Небрежно соря знаменитыми именами своих заказчиков, он явно старался произвести впечатление. И это было трогательно: раз хочет нравиться, значит, чем-то я его зацепила!
Сейчас, с высоты пережитого финала наших стремительных отношений, я, хоть убейте, не понимаю, что его могло привлечь в такой девушке, как я. Холеный греческий бог с отточенной в спортзале мускулатурой и трехсотдолларовой стрижкой и замотанная журналистка, скрывающая авитаминозную бледность румянами. Девушка с заусенцами на ногтях и зацепками на колготках. Девушка, в торбообразной сумке, в которой можно встретить и последний аромат Comme de Garзons, и мирно гниющий забытый яблочный огрызок.
В Максиме было много ребяческого. Меня всегда завораживали мужчины, в глазах которых нет-нет, да и промелькнет неразбавленное детство. С каким азартом он разговаривал, как заразительно смеялся…
Мы обменялись телефонами.
Я уже давно не в том возрасте, когда целыми днями тупо гипнотизируешь телефонный аппарат в ожидании вожделенного мужского звонка. Но когда однажды в окошечке мобильного высветилось его имя, набранное латиницей, сердце мое совершило радостный кульбит.
В одну из ближайших суббот он пригласил меня на торжественную вечеринку в честь открытия нового салона красоты. Помня скрупулезную тщательность его костюма, я постаралась на славу – одолжила у подруги туфли Dibrero, обновила в химчистке свое лучшее выходное платье – блекло-розовый атлас на тонких бретельках, сбегала в ближайшую парикмахерскую на укладку.
Кажется, он был доволен – во всяком случае, припав к моей руке в мило-старомодном поцелуе, смотрел, как и полагается, снизу вверх, с неподдельным восхищением. У него была двухместная спортивная машина душераздирающе желтого цвета. Рядом с таким мужчиной я чувствовала себя королевой, и даже в моих жестах появилась мгновенно обретенная томность женщины, уверенной, что ей смотрят вслед.
Среди гостей вечеринки было мало мужчин – несколько инвесторов, которые с мрачными лицами жевали фуршетные пирожные и общались преимущественно друг с другом, пара-тройка нежных юношей, в смазливости которых угадывалась очевидная голубизна, да мой Максим. Зато женщин там было – хоть отбавляй. Просто какая-то выставка женской красоты всех возможных форматов и мастей. Высокие и миниатюрные, пышногрудые и по-модельному плоские, с роскошными гривами ухоженных волос и стриженные под ежик… И все – обладательницы редкой, драгоценной красоты. Никто из дев не обращал на меня особенного внимания, зато друг друга они рассматривали с придирчивой въедливостью, словно пытались найти в чужой безупречности хоть одну-единственную оплошность. Я сделала вывод, что по их меркам выгляжу так себе.
Максим был знаком с хозяйкой мероприятия, владелицей сети салонов красоты по имени Лора, яркой женщиной в самом соку. Ее золотые волосы спускались до самых ягодиц и вопреки законам биологии не редели на концах. Ее точеное личико имело сердцевидную форму, ее глаза сверкали русалочьей зеленью, ее огромная грудь была подчеркнута декольте отважной глубины, ее походка была кошачьей, вкрадчивой. Короче, когда эта Лора к нам приблизилась, я вдруг почувствовала себя дурнушкой. А уж когда она повисла на шее Максима, впившись коралловыми губками в мочку его уха, мне стало совсем не по себе.