Все ждали. И дождались.
Когда Харт беседовал в Вашингтоне с помощником президента перед отлетом с тайной миссией в Москву, он получил подтверждение, что тайна сия имеет двойное дно.
Вашингтон подозревал, что ненормальные вещи, происходящие с долларом в Москве, не сводятся целиком к прыжкам тамошних валютных игроков.
А если в каждом деле брать в расчет самый худший из возможных вариантов, то Вашингтон желал, кстати, и выяснить, не стоит ли за биржевыми и иными экспортно-импортными спекулянтами чудовищная по своей непредсказуемости лапа Сообщества?
И что же Харт до сегодняшнего дня сумел выяснить? Сообщество, конечно, участвует в начинающейся заварухе. После ночных разоблачений охранника проституток Руслана, после демонстрации им диска для вращения стодолларовых купюр и карточек «Глоб Экспресс», сам факт их участия в разыгрывающихся событиях должен был считаться твердо установленным.
И с этой точки зрения Харту уже было что рассказать и доложить тем, кто его сюда послал.
Но он чувствовал, что все эти факты всего лишь прелюдия к последующим событиям.
По всем признакам, перед ним вырисовывалась попытка Сообщества, вероятно сумевшего договориться с некоторыми другими центрами силы, провести мощную атаку на легитимные органы власти. На исторически сложившуюся систему управления обществом. На Истеблишмент.
План атакующих состоял, по-видимому, из двух частей.
Первая фаза – лобовая атака, подрыв и опрокидывание всей финансовой системы цивилизованного мира. Обесценивание обычных долларов – ведь уже появились необычные! – и изъятие по всему миру из ряда банков крупных и сверхкрупных сумм наличности, что неизбежно подхлестнет панику на биржах, в банках, на всех финансовых коммуникациях, включая электронные терминалы и банкоматы, кассы государственных сбербанков и пункты обмена валюты.
После того, как финансовый хаос и всеобщая утрата траста, доверия к чему бы то ни было, захватит миллионы людей, будет достигнута и пройдена «точка невозврата».
А после нее не подействуют уже никакие успокаивающие заявления правительств, президентов, королей и министров.
В неистовом страхе перед уничтожением денег, а значит, уничтожением всех привычных условий их существования, люди кинутся на улицы добивать то, что еще осталось. Что еще можно добить. Добивать остатки государства. А вторая фаза – это, разумеется, установление из хаоса нового порядка, – как эти деятели во все времена любили и любят все новое! – схватывание социальной магмы новой кристаллической решеткой. Выплавление из всепланетного пара и грязевых потоков, в которые превратятся государства, и Объединенные нации, Таможенные союзы и Военные блоки, новой иерархии. Новых правителей Земли и пастухов человечьего стада.
Неслабо. Но слишком самонадеянно.
Одному Сообществу, разумеется, не под силу не то, что схватить за горло мировые державы, но и развязать настоящую, что называется, «глобальную» панику. И, конечно, кое с кем были заключены соглашения о поддержке. Достигнуты негласные договоренности о параллельных акциях или хотя бы о нейтралитете. Но, разумеется, и с дележкой свежевыпеченного пирога.
Но когда рассеется дым большой – и, увы, к тому времени непоправимой – катастрофы, то выяснится, что контрольный пакет акций нового выпуска в руках тех, кто напечатал и завез в Москву тонны карточек «Глоб Экспресс». В руках Моргенштерна и тех. кто стоит за ним.
Вот тогда-то все те, кому удалось пока договориться с Сообществом, все нейтралы, союзнички и помощнички, увидя, что партия кончилась, а их просто-напросто «кинули», вот тут они и взвоют по-хорошему. И кинутся отыгрывать. И, учитывая совокупную их массу, удержать за собой единоличный контроль Сообществу явно не удастся.
Но…
Нельзя было дать им возможность провести такую широкую акцию. Неисчислимые страдания и беды принесет она частным гражданам. Дискредитирует и, вполне возможно, невозвратимо подорвет легитимность крупных государств. Империй.
Какие это империи и какие это правители, если не смогли оборонить собственные валюты? Собственные центры дыхания и кровообращения.
И лет через десять, а может, через пятнадцать, попытка покончить с современной цивилизацией будет повторена. Только с куда более тщательной подготовкой и привлечением более надежных и многочисленных союзников. И вторая попытка будет, скорее всего, удачной. Как говорили русские большевики после успеха в семнадцатом году: без генеральной репетиции девятьсот пятого года не удалось бы победить в семнадцатом. А они в тактике большой смуты кое-что понимали. Несомненно.
Для Харта это означало одно. Нельзя уповать на переход громадных организованных сил государства в контратаку. Нельзя дать Сообществу, Моргенштерну и тем, кто его двигает, шанса совершить крупный прыжок. Необходимо валить их прямо сейчас, в тот самый последний момент, когда отталкивание уже состоялось, но сам прыжок еще не начался. Валить и ломать кости.
И вот этой ночью – закипело.
Все, кто намеревался планировать в восходящих потоках смуты и отчаяния, под покровом этой ночи уже выдвинули свои отряды на передовые рубежи.
Из-за океана помощь могла придти только от президента. Харт знал, что если к президенту поступит вся необходимая информация, и при этом из источника, которому сам президент доверяет, то он не уклонится от ответственности.
Третий звонок, как и два предыдущих, оказался безрезультатным. А Харт откладывал его напоследок, как эн зэ, неприкосновенный запас, как тайное оружие, которое можно пустить в ход лишь однажды.
Ведь молодой конгрессмен Грегори Линч, сын трагически погибшего в джунглях Южной Америки сенатора Джерри Линча, однажды уже твердо заявил Харту, что он обратится к президенту с личной просьбой только в одном случае: если это будет касаться расследования гибели его отца, случившейся во время его инспекционной поездки в одну из неортодоксальных религиозных сект.
Разыгралось все это уже более двадцати лет назад. Одна из нетрадиционных сект, после того, как вошла в острые противоречия с законами и властями Соединенных Штатов, целиком, то есть в полном составе и со всем имуществом, перебралась в джунгли Южной Америки. В одно укромное местечко-поселение на северо-восточном побережье материка.
Но скандальные сведения о явном неблагополучии в религиозной коммуне и даже об угрозе жизни и здоровью рядовых сектантов со стороны верхушки секты продолжали поступать в США и публиковаться в прессе. У отбывших искать спасения в джунглях осталось в Штатах немало родственников, которые громогласно выражали тревогу по поводу возможных грубых нарушений прав человека в секте. Они использовали для этого все известные способы доведения своей озабоченности до американской общественности. В том числе и отправку писем в Конгресс США.
В конце концов, сенатор Линч, из Штата которого приходило наибольшее число тревожных писем и обращений, решил провести «инспекцию на месте».
Он списался с руководством секты, получил от него не только согласие на свой приезд, но и любезное приглашение.
Джерри не вернулся из этой поездки. И сын больше никогда не увидел отца.
Убийство американского сенатора – событие, разумеется, не рядовое. Но в данном случае оно было заслонено в прессе и общественном восприятии уже совершенно ужасающим, воистину апокалиптическим событием: массовым самоубийством поголовно всей секты во главе с Гуру и его ближайшими помощниками.
Назывались цифры от одной до полутора и даже до двух тысяч человек.
О фрагментах массовой гибели людей кое-что, хотя и очень отрывочно, смогли рассказать несколько местных жителей, которые по договоренности доставляли в расположение секты простую пищу, воду и медикаменты.
После того, как в поселке «начались беспорядки», – а выражались они в том, что сектанты, принявшие по прямому приказу Гуру галлюциногены и отравляющие вещества, те из них, конечно, кто не умер на месте, начали бегать по проходам между палатками, страшно крича и корчась в конвульсиях агонии, – так вот, когда началось все это светопредставление, некоторым из местных, из тех, кто рот не разевал, удалось скрыться в густых зарослях кустов. Тех же, кто замешкались, без всяких церемоний пристрелили люди из личной охраны Гуру.
Кстати, именно этим людям, сыгравшим в событиях немаловажную, если не решающую роль, удалось тогда скрыться. Во всяком случае, среди трупов сектантов их тела так и не были обнаружены.
Кто были эти охранники? Откуда или по чьей рекомендации набрал их Гуру?
Расследования одно за другим заходили в тупик. В конце концов, общественному мнению, за неимением ничего более съедобного, скормили следующую весьма расплывчатую и приблизительную версию.
Сенатор Линч как-то успел выяснить или просто случайно увидел нечто, компрометирующее руководство секты. Или даже прямо противозаконное.
Допустим, к нему мог вырваться некий сектант, которому силой препятствовали покинуть расположение секты и вернуться на родину. Он мог передать сенатору, устно или письменно, что его подвергали мучительному или грубому обращению. Это уже были не шутки.
У кого-то из сопровождающих Линча не выдержали нервы, и участь сенатора была решена.
Все это были, понятно, только догадки. И ничем другим так они в дальнейшем и не стали.
Нынешний президент заканчивал тогда университет, в котором до выборов в сенат преподавал Джерри Линч. Загадочная, страшная смерть этого обладавшего выдающимся умом и редким обаянием человека потрясла тогда молодого гарвардского выпускника.
И он тогда обещал Грегори, сыну Джерри, что, когда бы тот ни обратился к нему за помощью по поводу убийства отца, он сделает все, что от него потребуется.
– Что же ты хочешь от президента, Чарльз? – спросил его из-за океана Грегори Линч.
– Чтобы он немедленно собрал в Белом Доме, или где ему будет удобно, одну теплую компанию. Там должны быть человек двадцать-двадцать пять. Список я уже выслал на три адреса – в Совет по международным делам, в Госдеп и в Лэнгли.