Но пока Толмачев занимает свою должность, его не могут не бояться. Его не могут тыкать носом, как нашкодившего школьника, в какую-то там перестрелку на каком-то там вокзале.
Но его не только тычут носом, но, кажется, готовы уже и жахнуть по затылку.
А это почему же такое?
А такое бывает уже не по расчету, а только с великого страха.
Подивился на это президент и в мыслях как бы прошелся еще раз по цепочке своих выводов. Толмачев, выходило, начал колоть дрова. Валять Ваньку и рвать на куски его шапку. Пугать народ до потери пульса и понятий о субординации. До забвения неколебимого чиновничье-армейского правила «Не высовываться».
До сих пор эмоции такой силы мог и должен был внушать только сам президент. А теперь что же получается?
Вот что: генерал-лейтенант так, до такой степени напугал служивых людей, что тем самым оказался как бы не на своей территории. Тут речь уже шла сугубо о президентских прерогативах. Логика строения высшей государственной власти диктовала в такой ситуации задать вопрос: если ты такой могущественный, то почему ты еще не президент?
А может, ты и еще покруче, чем все эти «жалкие» слова и устаревшие устало-либеральные понятия? Может, ты Терминатор, десантированный к растерявшимся людишкам из двадцать первого века? Но почему ты тогда еще не диктатор?
Из-за деревьев возник помощник и протянул телефонную трубку.
– Толмачев, – доложил спокойно президенту, а сам опять исчез среди летней зелени.
Генерал извинился за ранний звонок, многозначительно объяснив его тем, что «обстоятельства – чрезвычайны». А затем голосом, хорошо передававшим взволнованность и полную уверенность в конечном успехе, повторил примерно все то же, о чем президент только что прочитал в докладной ФСК.
«Значит, – отметил про себя президент, – он страхуется на всякий случай, понимая, что массированный огневой контакт на московском вокзале вряд ли может пройти незамеченным. Но страхуется нелепо, дребезжаще, без особого расчета, что поверят ему и его версии событий. Генерал делает этот звонок и ведет этот разговор несобранно. Неподготовленно. Непрофессионально. Это Толмачев-то? Да, это Толмачев. Он позвонил и доложился. Как бы перехватывая инициативу у возможных кляузников. Как бы действуя по всем канонам и правилам аппаратной борьбы за существование. Но как он это сделал? Как выкинул кость на крыльцо. А ведь мог бы куда богаче и толковее все устроить. И объяснения, и оправдания. (Ежели даже напортачил, и таковые потребовались.) А тогда по отношению к кому эта его небрежность? Ясно же, к кому: к единственной персоне, только и имеющей право на проявление небрежности, которую в этом случае, кстати говоря, называют “царственной”. К первому лицу в государстве».
– Вы внутри были? Сколько там, в этом вагоне? – спросил президент, как бы уже напоследок вспомнив некий пустячок.
– Точный подсчет под протокол не произведен. Но визуально можно прикинуть, что речь идет о нескольких миллиардах. Может, даже порядка десяти миллиардов. Или около того. Вы не волнуйтесь. Мои люди в настоящий момент осуществляют сплошную блокаду вагона и прилегающей территории. Комар носа не подточит.
– Вот что, генерал. Нечего там осуществлять сплошную блокаду. Ценный груз – а я сейчас же, немедленно объявляю его стратегическим – должен быть незамедлительно перемещен в надежное место. В Кремль, в Центробанк, в Госхранилище. Словом, куда будет удобнее.
– Перемещение по городу не гарантирует полной безопасности. Такое мероприятие требует тщательной подготовки.
– А на вокзале? Разве там нападение исключено? Допустим, самолетом.
– Собьем, – благодушно заверил Толмачев, – еще когда к Окружной будет подлетать.
Из такого разговора президент извлек простейшие, а значит, капитальные следствия. Обстоятельства дела на это утро. Если без заморочки.
«Мои люди осуществляют блокаду», – сказал генерал.
Да, у него были не только государственные, и даже не только «государевы», но и персонально «его» люди. И это обстоятельство уже и так с некоторых пор беспокоило президента и кое-кого из его окружения.
Но пока генерал был отсечен от финансовых потоков, беспокойство гасло, не выбиваясь на поверхность.
А теперь генерал контролирует колоссальную сумму черного нала, неизвестно откуда и с какой целью привезенную кем-то в Москву. А вдруг именно с этой самой целью?
Доложить-то Толмачев доложил, но уже первое конкретное предложение президента – о том, что следует поскорее переместить деньги в надежное место, – фактически проигнорировал. Вежливо так заболтал, затер в бестолковщину, А фактически – вот он, саботаж.
Но кто загрузил вагон? Ведь чьи денежки, тот и контролирует весь проект. Что бы там ни думали по этому поводу разные генералы.
Кто? Внутри страны таких молодцов нет. просто не соберут. А если бы и сумели собрать всем скопом, то… для чего? А то у нас и в десять, и в сто раз меньшей суммой нельзя решить любой вопрос кривой обточки?
Значит, очень похоже на то, что кто-то хочет решить «не наш» вопрос. Или американский (японский?), или какой-то совместный. Интернациональный. Глобальный.
Вот тебе, бабушка, и «Глоб Экспресс».
Наверное, начали они по часовой стрелке, с Японии. Но тамошние генералы оказались чуток поумнее, чем наши Бонапарты Иванычи. Те, небось, сразу поняли, что их всего лишь хотят использовать. И сразу дали под зад некой слишком хорошо намылившейся кредитной трастовой компании.
Президент присел за стол и кое-что набросал на первой странице раскрытого блокнота.
Когда появился помощник, он оторвал лист по сгибу и протянул тому для прочтения, не отдавая, тем не менее, в руки.
Помощник прочел:
– Во-первых, выяснить, действуют ли в Москве кредитные карточки компании «Глоб Экспресс». Если да, то с какого времени и в каком объеме? Как решался вопрос о лицензии? Во-вторых. (Но немедленно.) Выяснить местонахождение и установить связь (дать мне связь) со следующими лицами: 1. Генерал Воронов Олег Юрьевич. 2. Его заместитель, подполковник Кублицкий Иван Григорьевич.
Помощник нагнулся было над президентом – ткнул ногтем в слово «генерал» перед фамилией Воронова. Но вдруг мелькнуло у него в голове предположение, что президент не вполне еще проснулся и поэтому подзабыл, что Воронов все-таки еще полковник, а не генерал.
Но вовремя опомнился, отшатнулся и снова встал сбоку от шефа в спокойной, расслабленной позе. Если главковерх написал генерал, то, значит, с этого момента генералом Олега Юрьевича и следует считать.
7
Литератору Гербу вдруг позвонил его друг, литератор Пафнутий, и буквально завопил, что есть колоссальные новости и, следовательно, надо бы немедленно встретиться.
Пафнутий неделю с небольшим, как улетел в Штаты, и так быстро возвращаться вовсе не собирался. Он раздобыл где-то по блату или за небольшие деньги официальное, в том смысле, что с печатью нотариуса города Нью-Йорка, Приглашение, на удивление завистникам и пессимистам на «ура» прошел собеседование в посольстве США, то есть, получил въездную гостевую визу, и, не говоря худого слова, оторвался от Шереметьева-2 в полет на Запад.
Были у него в Нью-Йорке какие-то дохлые связи, очень уже ненадежные, так как люди свалили кто пятнадцать, а кто и двадцать с хвостиком лет назад, и ручеек общения с ними по переписке, можно сказать, иссяк.
Пафнутий заранее на всю Москву, то есть, разумеется, на ту ее часть, которая вообще знала о его существовании, объявил о цели поездки. О второй причине сенсационного решения навестить Новый Свет, перелететь Ла-Манш и приземлиться в Ирландии, затем перелететь океан и на часик вступить на землю Канады, а в заключение рвануть на юг, до изнеженных (или изъеденных?) смогом каменных гор нью-йоркских небоскребов.
Сенсационным решение Пафнутия явилось для всех, кто был осведомлен о его домоседстве, что, если отбросить этикет, можно было назвать и на самом деле являлось совершенно дикой, чисто природной и потому неоперабельной ленью. «Ленив, как Пафнутий», – так говорили даже в пивной на «Смоленской», где, в общем-то, насчет трудяг всегда было негусто.
Так или иначе, но Пафнутий сделал заявление для всех желающих слышать, что цель его поездки – разгадать, наконец, тайну Запада. Установить, существует ли Запад на самом деле, и если да, то стоит ли на своем месте, как о том трактует политическая география, и если, опять-таки, да, то как он на самом деле выглядит?
Конечно, железный занавес давно пошел отдельными кусками на металлолом или в переплавку. И люди в соответствии с этим уже лет пять мотались туда и обратно со страшным свистом, как будто и впрямь демонстрируя неутомимую дружбу народов. Но даже подобные секс-, шоп– и прочие транзиты так называемую загадку Запада еще не разрешали.
По крайней мере, так авторитетно заявлял сам Пафнутий, как и его сторонники из литературных и околокабацких кругов.
Дело в том, что еще в эпоху раннего застоя кем-то сначала робко была высказана, а затем пошла в рост идея о нереальности Запада или, как его называли в чудом выплывающих из-под глушилок радиопередачах, Свободного мира.
Никто из тех, кто десятки лет слушал такие радиостанции, как «Би-би-си», «Свободу», «Немецкую волну» или «Голос Америки», ни на каком Западе, конечно, не был и не мог себе даже представить, что такое когда-нибудь может случиться.
И, кстати говоря, правильно, что не мог представить. Ибо какое же партийное бюро хоть кого-то из них могло пропустить или утвердить? А без утверждений того или иного партбюро, как хорошо известно всем, кому довелось жить и трудиться в ту историческую эпоху, и воробей из лужи не напьется.
Складывалась ситуация, хорошо известная профессиональным психологам. Свидетельство одного органа чувств, в данном случае слуха, никак не подкреплялось данными других органов. А в таком случае возникает сомнение в реальности и единственного действующего показания.
Но, если Запад – это фикция, то где тогда источник радиопередач? Разумеется, самым разумным было предположить, что крамольные передачи ведет КГБ. А кто же еще? Сам ведет, сам и глушит. Для создания, так сказать, аромата подлинности.