Гэймеры не обращают внимания на раны. Идут в полный рост. Сквозь витрину я хорошо их вижу. А они меня – пока нет. Бронестекло с их стороны – непрозрачное.
Но почему их так много? Двенадцать! А должно остаться меньше восьми. Я присматриваюсь. И не верю. Впереди, ковыляя на полуперебитой ноге, вышагивает… тот самый парнишка, который убил Семёна. И который сам умер на наших глазах! Сейчас он уже не бледный, а землисто-серый. Как и положено мертвецу. Кровь давно вытекла через пробитую артерию…
Стрекочут «вайперы», последний наш АКМ замолкает. Парнишка ловко перекидывает искалеченную ногу через стальной прилавок и целится в оцепеневших от ужаса посетителей. Синеватые губы улыбаются, а блёклый, пустой взгляд шарит вокруг, будто ощупывая зал:
– Танюша! Выходи! Иначе мы на фиг порешим всех твоих монстров.
В подтверждение он стреляет, и кто-то за прилавком хрипит в агонии. Отчаянный женский крик.
– Хватит! – ору я и начинаю подниматься. Что там у Ивана, неужто взрыватели не сработали?
– Отлично, Таня, отлично! – радуется «виртанутый». – Руки вверх – только медленно! И иди к нам.
В руке у меня ГШ-19, последний довод в моём арсенале. Но серо-синеватый парнишка пока его не заметил. Сейчас я видна только по плечи.
– Ты ведь уже умер…
– Хорошо иметь жизнь в запасе, – скалится покойник. Остальные гэймеры держат меня на «мушке».
В эту секунду моя рука оказывается на уровне окошка в витрине. Пистолетом я распахиваю его и одновременно жму спусковой крючок. Успеваю сделать только два выстрела. Сзади кто-то рвёт меня за куртку и валит на пол. Плоский желтоватый брусок перелетает через витрину и почти сразу грохот бьёт по барабанным перепонкам. Рвануло и спереди, и сзади, со стороны заминированных жалюзи.
Я трясу головой. Повезло. Витрина из бронестекла перекосилась, взялась сеткой трещин, но устояла. По ту сторону, сквозь клубы дыма и пыли – забрызганные кровью куски тел.
– Так-то надёжнее, – цедит Иван. Я оборачиваюсь. Искорёженные стальные полоски ощетинились, словно иглы громадного дикобраза. В жалюзи зияет дыра. Мышеловка приоткрылась.
Бежим к выбитому окну.
Несколько пуль свистят вслед. У самой дыры поворачиваю голову. Серый парнишка ползёт на руках. За ним вместо нижней части тела волочатся какие-то багровые ошмётки. Он ловит мой взгляд и пытается перезарядить «вайпер». Но пальцы уже не слушаются. Паренёк кривит губы в беспомощной улыбке:
– Двадцатый уровень – самый трудный…
Розовые, причудливо искажённые птицы летят над ним, почти касаясь крыльями. Словно выпивают остатки жизни. Полупрозрачное виртуальное вороньё…
ГШ-19 вздрагивает в моей руке. На сером лбу вспучивается дыра, и только тогда паренёк затихает.
«Game over», мальчик…
Рядом с «Матриксом» есть большая автомобильная стоянка. Разумеется, охраняемая. Только обошлось без жертв. Охранников не оказалось на месте. Наверное, после взрыва они решили наблюдать за крутыми разборками с безопасной дистанции в машине напротив компьютерного центра, плохо, что нет и двоих наших – тех, что должны были ждать.
Раздумывать некогда. Иван пальнул в дверцу ближайшего «форда-максимуса», выбивая замок. Сигнализация «форда» и соседних машин отозвалась истошным завыванием, но это уже мелочь.
У «максимуса» – электронное зажигание. Майор с мясом выдрал пластмассовую приборную панель и в нужном месте подсоединил к процессору микросхемку. Универсальный декодер – полезная вещица, когда имеешь дело с навороченными западными «тачками».
Спустя пару секунд мы уже мчались, подпрыгивая на выбоинах московских улиц. Я не знала куда, но лишь бы подальше от «Матрикса».
Над городом медленно сгущались сумерки. Мы выехали на проспект Мира. Здесь, в уцелевшей части города, движение довольно интенсивное. Я всматривалась в экранчик заднего обзора. «Хвоста» нет.
Ещё через несколько кварталов Иван сбавил скорость, чтобы не привлекать внимания. Левой рукой стащил шапочку и вытер ею лоб.
Неужели нам удалось выскользнуть? Даже самой не верилось. А ещё я подумала, что кто-то из тех троих, прикрывавших нас в торговом зале, вполне мог быть жив. А мы даже не пытались их спасти.
Посмотрела на Ивана. Сейчас его лицо казалось непроницаемой маской. Не знаю, что он чувствовал, но могу догадаться. Четыре жизни заплачено за наш визит к Митяю. Слишком дорогая цена за «разведку боем». Не считая убитых и раненых «гражданских».
– Таня, кажется я… – начал майор и вдруг затих. Резко свернул в боковой переулочек и ударил по тормозам – если б не ремни безопасности, меня, наверное, размазало бы по лобовому стеклу.
– Ты чего?! – выпалила, ослабляя вдавившиеся в тело ремни. «Хвост» он заметил, что ли?
Иван молчал, глядя куда-то перед собой. Будто на него столбняк напал.
– Что случилось? – непонимающе пробормотала я. Осторожно коснулась его плеча…
И получила локтем в бок.
В глазах потемнело, и на несколько секунд я превратилась в безответный кусок плоти, скорчившийся и хватающий ртом воздух.
Когда способность соображать вернулась, моя правая кисть была пристегнула наручниками к двери, левая – ремнём безопасности прикручена к креслу. ГШ исчез из кобуры.
– Иван… – выдавила я, с ужасом заглядывая в его пустые глаза.
Не поворачиваясь, он наотмашь ударил меня по лицу. Вроде и не очень сильно, но я сразу ощутила во рту солёный привкус.
– Помолчи, Таня.
Майор дал задний ход, мы опять выехали на проспект и двинулись в обратном направлении. Мы возвращались. Возвращались к «Матриксу».
– Дёрнешься – прострелю колено, – равнодушно сказал Иван.
Это была не угроза, а простая констатация. Его палец лежал на спусковом крючке ГШ.
– Не сдавайся, Иван! Пожалуйста, не сдавайся!…
– Заткнись.
Впереди – перекрёсток с Ново-Алексеевской. Майор затормозил. Решил повернуть. Возвращаться к «Матриксу» было поздно. Два полицейских «лунохода», прокладывая путь мигалками и сиренами, как раз выруливали в том направлении. Шуму мы наделали достаточно.
Теперь пора… Я ударила по педали газа.
И тут же взвыла от боли.
Колено!!!
Иван сдержал обещание. Но не смог избежать столкновения. Наш «форд» на полном ходу «въехал» в патрульную машину.
Удар! Я почти достала головой лобовое стекло. Ремень врезался в предплечье до кости, но потом ослаб. Рывком я освободила руку и схватилась за пистолет. Грохнуло ещё два выстрела, на этот раз в пол кабины. Отпустив руль, Иван заехал мне кулаком в висок…
Будто граната разорвалась – красные круги перед глазами…
Дальнейшее – как через туман.
Майор сумел сдвинуть «максимус» после столкновения и уходил от погони. Барабанили пули по заднему бронестеклу, меня швыряло туда-сюда при каждом резком вираже.
Не знаю, сколько это продолжалось.
Когда в глазах и в голове у меня прояснилось, я вдруг увидела справа непрочное дощатое ограждение. И, собрав остатки сил, отчаянно рванула руль. «Форд» снёс ограждение, резко заваливаясь вбок. Всё завертелось, словно в бетономешалке – вверх, вниз, вверх, вниз… Несколько раз меня сильно ударило головой. Удивительно, как я вообще не свернула себе шею.
Но сознания не теряла. И едва дикая «карусель» замерла, потянулась к пистолету, выпавшему из руки майора. Только он успел быстрее.
Приставив оружие к моему виску, секунду смотрел на меня безумными глазами. А потом развернул ствол и выстрелил.
Себе в голову.
Я ударила по его руке. Слишком поздно. Пистолет упал на пол. Из раны выше виска хлынула кровь.
– Иван!
Он сидел неподвижно.
Губы у меня затряслись. Я подняла пистолет. Опять выронила и разрыдалась.
Они так надеялись, они верили в меня… А я никого не смогла спасти.
Откуда-то, очень издалека, донеслась полицейская сирена.
Нет, я не имею права раскисать.
Трясущимися пальцами я достала из кармана майора ключ и освободила свою правую руку от «браслетов». Потом нащупала «липучки» и расстегнула его бронежилет. Припала к груди Ивана, вслушиваясь… Сердце билось! Он ещё жив.
Попыталась открыть дверцу. Безрезультатно, должно быть, её заклинило. Тогда я несколько раз выстрелила по креплению лобового стекла и выбила его ногами.
Чтобы прийти в себя от боли, понадобилось не меньше пяти секунд. Штанина на раненой ноге – вся мокрая от крови. Но заниматься перевязкой некогда. Полицейские сирены приближались.
Стиснув зубы, я вытащила Ивана из кабины. Мы – на дне огромной бомбовой воронки. Уходя от погони, майор добрался до разрушенных кварталов.
Я с тоской глянула на крутые склоны. В этой чёртовой воронке мы как на ладони. Отличные мишени даже для никудышних снайперов.
Стоп. В одном месте битый кирпич немного просел. Будто под ним в склоне – отверстие! Обдирая пальцы, я начала разгребать завал. Так и есть! Полузасыпанный проход. Я-то сумею влезть. А как протащить Ивана?… Он куда массивнее.
Медленно хромая, поволокла майора к отверстию.
Нет, не получается.
Расширяя проход, выбросила наружу целую груду бетонных обломков. Теперь, согнувшись, можно перемещаться хотя бы на корточках. Снова подхватила Ивана за плечи.
Господи, какой тяжёлый! И уже второй раз сегодня я таскаю его на себе. В конце концов это несправедливо… Я – лишь хрупкая девушка, я не должна, надрываясь, волочить туда-сюда здоровенных мужиков. Целая гора мышц пропадает зря, без всякой пользы… Он бы шутя мог поднять двоих таких, как я. А я… Что я могу? Я ведь не железная.
Не железная…
Кажется, бормотала это вслух. И сантиметр за сантиметром тянула Ивана за собой. В раненой ноге словно ворочался раскалённый прут…
Сирена взвыла ближе… Наверное, всего пара кварталов. Я едва не заплакала от бессилия. Но потом каким-то чудом сумела втащить майора внутрь.
Дальше – легче. Проход расширялся. Спустя ещё несколько метров, добравшись до поворота, я отпустила Ивана и сама повалилась рядом. Тяжело перевела дух. Пускай попробуют сунуться. Даже если у полицаев хватит смелости, они об этом пожалеют. На светлом фоне по их силуэтам не промахнётся даже ребёнок. И гранатой меня не достанут.