Бесшумная очередь прочертила узор на полосатой ткани: красное среди бело-голубого. Незнакомец медленно сполз по стене. Умер он ещё стоя. Семен был хорошим стрелком.
Иван склонился над телом и глухо пробормотал:
— Дурачок… Я же говорил, брось…
Как будто тот мог его услышать.
Дверь в ближайшую комнату приоткрыта. Я заглянула внутрь. Недопитые чашки кофе на столе, продавленный диван, холодильник и компьютерный терминал в углу. Комната отдыха персонала. Вероятно, когда минуты три назад вырубилась система слежения, их подняли по тревоге. И убитый Семеном охранник как раз и должен был проверить игровой зал.
Пока я рассматривала комнату, грохнуло несколько полновесных выстрелов и одновременно — хлопки «барсов». Прикрываясь стальной дверью, выглянула в коридор. На полу добавилось еще два трупа. И никаких признаков моих напарников. Я метнулась вперёд, к открытой двери сисадмина.
Да, они уже внутри.
Побледневший лысоватый мужик с сережкой в левом ухе лежал на полу, заложив руки за голову, и опасливо косился в сторону пульта. Семён вовсю орудовал над клавиатурой. Блокировал двери и опускал на окнах металлические жалюзи.
Теперь персонал и посетители в мышеловке. Даже не в одной, а во множестве мышеловок, разделённых стальными перегородками. Конечно, можно добраться до питающих кабелей, перерубить их и попытаться открыть двери механически. Но всё это требует времени. Как раз достаточно, чтобы мы успели сделать то, что хотели.
План Ивана точно рассчитан и пока шёл без особых помех.
Вот только слишком уж мрачным казался взгляд майора.
— Кто он был? — спросила я.
Иван понял и хмуро отозвался:
— Хороший парень. Я не знал, что он здесь. А если бы и знал, всё равно не смог бы предупредить.
Я вздохнула. Те двое в коридоре тоже могли быть отличными ребятами. Только они не пропустили бы нас.
Вполне возможно, нам придётся убить еще немало нормальных людей, прежде чем мы доберёмся до того, кто это заварил, кто прикрывается от нас чужими жизнями… Мы должны до него добраться. Вывернуть его наизнанку, выдавить до капли всё, что ему известно.
А ещё я хочу, чтобы он ощутил боль. Хотя бы часть той боли, что причинил. Чтобы сверкающая паутина в чёрном небе визжала и корчилась в судорогах. Пусть это и не вернет ни одной жизни…
Семен вставил в приёмный лоток диск с антивирусом, разблокирующим систему слежения. По мере того как вспыхивали экраны, всё новые прямоугольнички комнат на схеме компьютерного центра зажигались зелёным цветом.
Торговый зал с растерянными физиономиями посетителей, нет-бар, сборочная мастерская, комната с «виртанутыми» игроманами… Как раз этим плевать — заперты они или пет.
Только два маленьких кусочка на схеме остались чёрными. Там не было камер слежения. В одном из этих прямоугольничков затаилась наша цель.
— В подвале, — сказал Иван.
Семен остался контролировать ситуацию с пульта сисадмина. Я и майор двинулись через коридор к лестнице.
Странно, я ничего не чувствую… А ведь уже должна. Отросток сверкающей паутины где-то рядом. Совсем близко подошли. Но вместо тревоги — давящая, чугунная пустота.
— Мы у двери номер три, — передал Иван. — Выключай свет и открывай.
— Понял, — раздался в наушниках голос Семена. — Внимание!
Лампы в подвале гаснут. Щёлкает замок. Иван быстро приоткрывает дверь и швыряет внутрь «светлячок» — гранату-вспышку. Каждый, кто был в комнате и не успел отвернуться — на пару минут должен ослепнуть.
Ударом ноги майор распахнул дверь:
— Не двигаться!
Фраза оказалась излишней. Внутри — ни души. Какие-то ящики вдоль стены. Полуразобранные системные блоки на полках и на столе.
— Закрывай, — сказал Иван.
— Понял.
Возле двери номер шесть все повторилось. За одним исключением. Когда Иван бросил внутрь «светлячок» — в ответ послышались ругательства.
— Сидеть! Руки на стол! — рявкнул майор, распахивая железную дверь.
Трое за столом слепо щурились и даже не пытались сопротивляться.
— Здравствуй, Митяй! — расплылся Иван в зловещей улыбке. Конопатый верзила в джинсовой куртке испуганно моргнул невидящими глазами. Остальные, две женщины, выглядели спокойнее. Старшей было лет сорок, другая — чуть моложе меня.
— Значит, помаленьку балуемся крутыми игрушками, — хмыкнул Иван. — Цифровую дурь из-под полы толкаем…
— Я все объясню, — выдавил Митяй.
— Конечно. И про лабораторию тоже.
— Ты не…
— Встать, гнида! — рявкнул майор. Верзила медленно начал подниматься…
Почему я ничего не чувствую? Только тупую, сдавливающую виски, тяжесть… Я знаю, они где-то рядом. Но надо мной словно стена, плотный непроницаемый купол… Я пытаюсь пробить его и не могу…
Митяй быстро лезет под куртку. Губы дрожат, а невидящие глаза расширены от ужаса.
Иван кричит что-то угрожающее. Он держит верзилу на прицеле. Но Митяй будто не слышит и с гримасой отчаяния рвёт из кобуры блеснувший никелем «вальтер».
В это мгновение купол надо мной лопается, и я скорее не замечаю, а чувствую, как вспыхивает короткий огонек удовлетворения в невидящих глазах женщин.
— Нет, Иван, нет! — выкрикиваю я. — Это не он!
Но слова слишком медленно проталкиваются сквозь упругий, неподатливый воздух. Смертельными пчелами пули уже летят к Митяю.
Они движутся так неторопливо. Я могла бы оттолкнуть верзилу и вырвать у него «вальтер». Но на руках и на ногах у меня будто по пудовой гире. Я всё вижу, я знаю и ничего не могу сделать…
Нет, кое-что могу. Палец, словно помимо моей воли, уже вдавил спусковой крючок. «Барс» подрагивает, выпуская один, второй медлительный «шмель»… Летите, «пчелки», летите… Туда, навстречу двум спокойным, будто мраморные статуи, неподвижным фигурам. Я знаю, вы не успеете пробить черепа и добраться до чудесных маленьких процессоров — последнего слова биотехнологии. Но, может, вы хотя бы погасите этот радостный огонек в их проклятых слепых зрачках!
Левой рукой я хватаю Ивана за бронежилет и осторожно, словно стеклянную игрушку, поднимаю над полом. Такой тяжелый, черт… А я такая неповоротливая. Пудовые гири тянут к земле, и боль в висках становится совсем нестерпимой… Только бы не потерять сознание…
Первая пуля вонзилась в плечо Митяя. Вторая — вот-вот пробьет грудь. Для женщин он уже бесполезен. Обе вскакивают, с легкостью уклоняясь от моих посланцев. В руках у каждой — небольшой, но вполне смертоносный «керамик». Я знаю, стрелять будут по ногам — они должны остановить нас и взять живыми…
Спасительная дверь — близкая и недосягаемая. «Керамики» выплевывают медленных маленьких убийц… Нет, не такие уж и они медленные. Трудно уворачиваться, когда в глазах темнеет от боли, когда воздух душит тебя, забивая глотку, словно густеющая смола…
Проворный комочек у колена майора — едва успеваю отбить его своим автоматом.
Наконец-то мы в коридоре. Бережно опускаю Ивана и что есть силы налегаю на дверь. Господи, ну почему она такая тяжелая! Будто вагон в гору толкаешь… Локоть обожгло. Не успела уклониться. А женщины уже рядом, двигаясь лишь чуть медленнее своих пуль.
Когда щель между дверью и стальным косяком становится совсем узкой, кто-то упирается изнутри. Наверное, пока — кончиками пальцев. Когда они обе навалятся плечами — меня отбросит, словно щепку из под колёс поезда. В последнем отчаянном рывке, толкаю дверь. Ещё… Совсем немного, чтобы повернуть рукоятку замка… Тьма наползает и душит… Я понимаю, что так и не успею справиться с рукояткой. И уже теряя сознание, чувствую легкую вибрацию — срабатывает электронный замок. Неужели Семён? Какой молодец!..
Глава 4
Очнулась я на полу. Чья-то ладонь у щеки.
— Таня!..
Иван склонился, с тревогой заглядывая в мои глаза.
Всё тело ломит, будто я сутками разгружала вагоны. А по рукам, наверное, лупили бейсбольными битами. Я ведь теперь не то что Ивана, я и «барс» не подниму! Кстати, где автомат?.. Внутри выронила? Хотя… Я отбила им несколько пуль… Врядли из него теперь можно стрелять без риска для здоровья.
Медленно, чтобы не тревожить затаившуюся в висках боль, попыталась оторваться от пола. С помощью майора это получилось. Села, прислонившись к стене. Мы всё еще в подвале, в коридорчике перед дверью «номер шесть». Стальная дверь гудела от ударов. Словно изнутри в металл били тяжеленным тараном.
Сколько времени прошло? Наверное, секунд десять…
— Ты как? — спросила я Ивана. Майор скупо улыбнулся:
— Кажется, пара ребер… В общем — терпимо.
Слава богу, я его почти не помяла. Рёбра — это пустяк… Когда падаешь из машины на полном ходу и всего-навсего ломаешь рёбра — считай, тебе здорово повезло. Если бы не армопластовая броня — врядли он так легко отделался.
— Идти сможешь? — спросил Иван, наскоро прилаживая плоскую коробочку между дверной ручкой и косяком.
— Конечно, — бодро заявила я и раскачиваясь, словно пьяная, поползла вверх спиной по стене. В глазах заплавали тёмные круги. А майор — молодец. Быстро соображает. Понял, что надо срочно убираться. Хотя мало что успел разглядеть.
— Растяжка не поможет, — сказала я.
— Но и не помешает, — буркнул Иван.
Сколько там, в этом взрывателе, задержка? Полсекунды? Секунда? Для них — целая вечность. А для меня… Для меня теперь, наверное, и полчаса будет мало.
Иван закончил возиться с дверями, ловко перекинул мою руку через своё плечо и с настойчивостью маневрового тепловоза потащил меня к лестнице. Больно. Но подозреваю — ему тоже несладко. Чувствовать сломанными рёбрами моё одеревенелое тело — не самое эротическое переживание. А ещё он заметно хромает.
— У вас там как? Порядок? — раздался в наушниках нерешительный голос Семёна.
— Почти… — пробормотал Иван, — Сваливаем из этой гнилой конторы. Тем же путём.
Перед первой ступенькой майор чуть замешкался. Ему явно досталось куда больше, чем он хотел показать. Я вяло попробовала отстраниться, но он сжал мою руку и хрипло выговорил: