В августе, когда Гусаков двинул на Москву свою дивизию, город остался почти без защиты. Армия объявила о своем нейтралитете. Генералы думали, что «сдают» правительство. Оказалось — сдали Россию. И было уже слишком поздно, когда до них дошло…
Сейчас мы уйдем… И никогда не увидим ни Влада Ерёмина, ни его товарищей… Но память останется. И сколько бы дней нам не было отпущено — до самого конца вина будет лежать на нас. Не мы убивали, не мы мучили… Просто мы не смогли это остановить…
Грэй замер посреди комнаты. Уже несколько секунд он неподвижен. О чём он думает, уставившись в лохмотья истлевших обоев? Задержаться здесь? Помочь людям Влада пробиться через кольцо оцепления?
Нет. Мы могли бы рискнуть собой. Но нельзя рисковать нашим делом. Сейчас и так всё висит на волоске. И возможно, мы — единственные помощники, на которых рассчитывает Чингиз… Борьба продолжается. Пока есть кто-нибудь кроме миллионных безропотных толп…
— Прорываться вслепую тяжело, — кивнул Грэй, снимая рюкзак с плеча и опять усаживаясь на ящик. — Без разведки не обойтись.
Лейтенант удивлённо поднял на него глаза, будто спрашивая: «Ты ещё здесь?»
А доктор уже бойко стучал по клавишам «мыльницы»:
— С другой стороны, вы ограничены во времени и средствах… Кое-кто мог бы посодействовать… Но успех не гарантирую. — Грэй вдавил «Enter». — Только бы он был на месте…
Влад и его товарищ следили за доктором с недоумением. Пока молчали. Но особого воодушевления на их лицах я не заметила.
Минуты ползли и тянулись, словно дождевые черви по мокрой земле.
— Алло, Шурик! Это я! — наконец склонился Грэй над микрофончиком «пальма».
— Кто это? — послышался недовольный голосок.
— А ты уже забыл? — удивился доктор. — Шурик, я ведь обижусь!
Дальше он переключил «мыльницу» на наушник, так что ответа разобрать не удалось.
— Правильно, — хмыкнул Грэй, — много нас таких по сети бродит. Но «Будвайзер» на крыше Большого театра ты не с каждым пьешь. Вспомнил? Сколько выпили? Шурик, я и не знал, что ты такой дотошный… Ага. Неправда. Ты сам чуть не свалился… — Доктор прищурился, глядя куда-то за окно: — Да, Шурик, живой… Нет, давай лучше без «картинки»… Да, ну, ты прямо оккультистом заделался. Живой, я, Шурик, живой — с тем светом «коннекта» пока не придумали. Почему не было в сети? Считай, что соблюдал диету. Сетевое воздержание… Нет, не половое, а сетевое! — Он иронично расплылся: — Ты прав, прав… Друзьям всегда что-нибудь надо. Признаю, я — низкий и корыстный человек. Что надо? — Пальцы Грэя забегали по клавиатуре. — Вот это самое…
Он обождал, нетерпеливо выстукивая ботинком загадочный мотив. Вероятно, его собеседник по ту сторону «коннекта» на время утратил дар речи.
— Нет, я не спятил. Ты же знаешь, по пустякам я бы не стал тебя беспокоить… Да, очень надо… Ты даже не представляешь насколько. Очень. — Грэй нахмурился: — Понимаю, что трудно, Шурик… И трудно, и опасно… Попробуешь? Не дольше часа… Знаю, что нереально. Но вы попробуйте… Если у кого и выйдет, так это у вас. Да, жду. По этому же адресу…
Он нажал клавишу, обрывая «коннект», и захлопнул экранчик. Откинулся назад, привалился спиной к холодному бетону.
— Что теперь? — спросил лейтенант.
— Ты слышал. Ждать.
— Чего?
— Полезной информации.
— И долго?
— Не знаю. Через час мы трое уходим. В любом случае.
— А если всё выйдет… Много это даст?
— Если удастся взломать сервер Московской полиции, будем знать куда больше…
— Это что, добавит нам боеприпасов?
— Добавит вам шансов. И нам, кстати, тоже. — Грэй посмотрел на меня и слегка отодвинулся на ящике. — Присаживайся, Таня.
Улыбнулся:
— Извини… дерьмовый из меня джентльмен.
Глава 4
Прошло минут пятнадцать. Сначала — в напряженном молчании. Но долго так не просидишь. Слово за слово, и ледок между нами понемногу начал оттаивать.
— Ты где был в две тысячи двенадцатом? — спросил Влад.
— В шестом добровольческом, — отозвался Грэй.
— Надо же… Почти соседи. А я — в четвёртом!
— Помню. Ярославское шоссе…
— Я кое-кого знал из шестого… — задумался Влад. — Капитана Савеико… Высокий такой, артиллерист?
— Толковый мужик… был.
— Был?
— В ночь перед штурмом — ракетой накрыло… Я его вытаскивал… Его и остальных.
— Нам тоже досталось. Уже утром. Контузило меня… Оклемался — танки прут, от батальона — меньше половины… И ихние снайперы звереют. В общем, мрак…
— А шестой — ночью западнее перебросили, — сказал Грэй, — железную дорогу прикрывать… Думали, будет подкрепление…
— Мы тоже ждали. И дождались… Слышим — гудит… Ну, слава богу. Вертолетный полк из Дмитрова, как вчера обещали… Уже молиться на них были готовы, честное слово. — Лейтенант негромко выругался. — Появляются эти долбаные «вертушки». Едва не орём от радости: давайте, родные, давайте. А они разворачиваются и начинают работать по нам! Долбаные уроды… Уроды… От нас только клочья полетели.
Грэй кивнул:
— Нас тоже хорошо «проутюжили». Две волны, около часу дня…
Влад расстегнул куртку. На лбу у него выступили крупные капли пота.
— Знаешь, я ведь сначала подумал, что это какая-то ошибка… Ну не может быть, чтобы наши вертолеты, с нашими звездами — и против нас. Схватил флаг и выскочил на открытое место — чтоб заметили. Ору, флагом машу: «Что ж вы, гады, делаете! Своих молотите!»
Шрам на щеке лейтенанта белеет. Губы расползаются в кривой усмешке:
— Дурак… Так они по мне врезали — шагов на двадцать отлетел… Почему живой остался — загадка… В левой руке до сих пор осколок сидит… Повезло.
— Повезло, — кивает Грэй.
Целую минуту они молчат. Только это уже не прежняя, враждебная тишина. Они вспоминают… Лица товарищей, их голоса, навсегда растворившиеся в жарком воздухе… Как будто рядом, как будто вчера… Как будто всё ещё продолжаются те несколько дней, которые навсегда отделили их, погибших и живых, от равнодушной человеческой массы.
Я закрываю глаза. В Москве меня тогда не было… Уже тянула срок в питерской тюрьме. А если бы осталась? Вряд ли оказалась рядом с этими двумя… Тогда я просто хотела жить. Любить. Не задумываясь о том, что кто-то должен оплатить кровью это моё такое естественное право…
Встала с ящика.
— Ты далеко? — спросил Грэй.
— Артёма успокою.
Минут двадцать пять прошло. Он, бедняга, заждался. И, наверное, вообразил себе бог знает что…
Я пересекла лестничную площадку и снова оказалась в маленькой прихожей.
Ещё из коридора услышала хотя и приглушенный, но возбужденный разговор. И обиженный голосок Артёма. Чёрт, неужели они за физика взялись…
Вошла в большую комнату, морально готовая к тому, что местных придется раскидывать тумаками.
— Ни фига! Джокер бьет туза!
Артём восседал на матрасе, брошенном прямо на голый бетонный пол, и грозно потрясал веером из замасленных карт.
— Ни фига, — сердито повторил он — я сто раз «резался» со своим компом в эту игру и правила помню!
Местный тощий паренёк что-то доказывал — не очень уверенно.
На полу рядом с Артемом уже лежала горсть монет. Выигрыш.
Третий юный игрок почти не участвовал в споре. Валялся на драном матрасе, болтая ногами, и наблюдал за всем, словно за аттракционом. Вероятно, жизнь в Развалинах, несмотря на постоянный риск, — довольно однообразна. Не каждый день сюда заявляется с гастролями такая личность, как Артём.
Физик заметил меня и сделал в мою сторону выразительный ораторский жест:
— Таня, они играть не умеют! Тёмные люди!
— Зато ты — светлый, — поморщилась я. — Артёмчик, посиди тихо, ладно? И верни ребятам деньги.
Он сердито фыркнул:
— При чём тут это… Важен принцип!
Да уж. Упрямства у него хватит на десятерых.
Я пристально на него взглянула.
Иногда мой взгляд творит с мужчинами чудеса. Даже с Артёмом.
Он неловко усмехнулся, пожимая плечами. Отодвинул от себя монеты.
— Вообще-то, ваш друг прав, — чей-то высокий голос за спиной. — Принцип — это главное.
Я повернулась. Бледный немолодой мужчина с остатками седой шевелюры был серьёзен, как если бы речь не о картах шла, а о главных вопросах мироздания:
— В зависимости от принципов меняется всё. Чем больше новизны в исходных постулатах, тем менее тривиальна выигрышная стратегия. — Он извлёк из кармана потёртый блокнот и шариковую ручку. С надеждой проговорил: — Если вам интересно, я мог бы набросать пару алгоритмов…
Местные засмеялись. Включая тех, кто дежурили у окон.
Широплечий мужик, выделявшийся даже на фоне общей небритости ухоженной черной бородой, сплюнул:
— Опять за своё… Решил отыграться на новых людях, да?
Лысый бесхитростно улыбнулся:
— Я же математик. У меня это получается лучше всего…
— Неправда, — сказал юноша, тот, что валялся на матраце. — Помнишь, как снял полицая? Со ста шагов — и прямо в лоб.
— Это случайность, — отмахнулся лысый. — Я даже мог бы рассчитать вероятность…
— Не надо, — хором попросили остальные.
— Как хотите, — слегка огорчённо развёл руками математик. Но блокнот не спрятал. Начал писать мелким убористым почерком. Кажется, всё-таки формулы.
Владелец ухоженной бороды вздохнул:
— Одни учёные кругом… Придумали бы, как нам выбраться? А?.. Не дождёшься от вас толку… — Окинул меня внимательным взглядом: — А может, наши герои помогут?
Я промолчала.
— В Подполье все такие симпатичные?
Здоровый, сильный мужик. И не дурак. Но чем-то он мне не нравится.
— В Подполье — все разные, — ответила спокойно. В конце концов он не виноват, что я не настроена для флирта.
— А может… пока прогуляемся?.. — Крепкие зубы обнажились в ухмылке. — Вдвоем?
Вот это уже перебор, мальчик… Впрочем, какой он мальчик… Настоящие мальчики, оставив карты, таращились на меня с робким любопытством. Только Артём разглядывал бородача. В глазах у физика плясали едва заметные чёртики.