Доктор опустил руку с вживленным чипом. Значит, из базы данных «охранки» пришло подтверждение.
Артём радостно моргнул. Скорее всего, он думает, что у Грэя — чужая идентификация. Если бы и я могла успокоиться этой мыслью…
Из-за крыш показался «апач». Прошёл низко, на большой скорости. Опять исчез. В сопровождении пары шпионов выполз «юта» CR-5. Неуклюжая по сравнению с «апачем» колымага, каждые две секунды выстреливавшая из «зада» огненную точку. Тепловую мишень на случай обстрела самонаводящимися ракетами. У жителей Развалин не было ни «стингеров», ни «игл», и в полиции наверняка об этом знают. Однако рисковать не хотят.
«Юта» ещё не опустился, когда по четырём канатам начали съезжать десантники. Человек десять. Именно столько помешается в брюхе американской машины.
Почти синхронно в окнах противоположного дома мелькнули бронешлемы. Ясно. Высаженный с другого вертолета отряд занял позицию для прикрытия.
Артём вздрогнул, оглядываясь. Где-то наверху загрохотали башмаки. К нам на крышу тоже высадились.
Вот и всё. Мышеловка захлопнулась.
Как там говорил Чингиз? «Два тигра»? Ускользнуть из лап одного зверя лишь для того, чтобы целехонькими достаться другому? Алан мёртв, но дело его живёт и побеждает…
Двое десантников вбежали в подъезд. Следом вошёл Грэй вместе с командиром полицаев. Я разобрала голос доктора:
— Сегодня у нас неплохой улов…
— Крупная рыба? — поинтересовался полицай.
— Может, и не очень крупная — зато ценной породы, — хохотнул Грэй.
Мурашки по коже от этого смеха.
Я взглянула на физика. Ему страшновато. Но что-то вроде слабого огонька надежды поблескивает в зрачках.
Объяснять Артёму сейчас — нет времени. Ещё запаникует. Всё должно идти так, чтобы Грэй ничего не заподозрил. Только в этом случае у нас есть шанс.
— Вот они, голубчики. Свеженькие, с пылу с жару… — прищурился доктор, кивая в сторону Вовчика и Синуса.
Капитан полиции критическим взглядом оценил «пленников»:
— А на вид и не скажешь… Бомжи бомжами.
— Лысый был у них заводилой, — это он Синуса имеет в виду, — мозговой центр Подполья. Такие комбинации проворачивал!..
— Да-а?… — почти с уважением протянул капитан. — В «охранке» умеют работать… А нам они обычно в виде мертвяков достаются. Ну, что, гад? Обломался?
Математик насупился и промолчал. Так у него был более солидный и убедительный вид.
— Ничего… Заговорит, — прищурился Грэй. — И не только заговорит. Он у нас даже петь будет…
Доктор что-то шепнул полицаю.
Капитан хихикнул. Расплылся в ухмылке:
— Вы там, в «охранке», юмористы!
Потом глянул в угол.
Туда, где прижавшись к стене замерли дети. Почти такие же белые, как штукатурка. Конечно, мы заранее готовили их к тому, что произойдёт. Но одно дело — слова. Совсем другое — видеть рядом живых полицаев. Если б я не отобрала у Иришки пистолет, сейчас бы она точно пустила его в ход.
— Что за мелюзга?
— Дети одного хмыря, — небрежно отмахнулся Грэй. — Через них и его достанем… Ну, идём грузиться?
Будто почувствовал — ещё чуть-чуть, и нервы у детишек не выдержат. Поторопился закончить разговор.
Что за игру он ведёт?
Он толкает «фуфло» капитану — так же, как и нам?
Не доверяет полиции из-за того, что она в руках имплантов?
Или всё — утонченное актёрство? Чтобы скрутить нас именно тогда, когда мы окончательно расслабимся и уверуем в спасение.
«Юта» дожидался, не заглушая двигателей. А бойкие полицаи из спецотряда «Кобра», по-моему, уже успели прочесать все прилегающие здания. Так что пока грузили пленников, командир мог расслабиться и закурить. Предложил «Мальборо» Грэю, но тот качнул головой, перекрикивая гул вертолетных винтов:
— Я бросаю.
Капитан подмигнул:
— Американские советники приучили к здоровому образу жизни?
— Хрен у них выйдет, — сощурился доктор. — Я всё равно запивать шашлык ихней кока-колой не стану.
Оба засмеялись.
— Да, — спохватился Грэй. — Трупы тоже надо забрать. Для опознания.
Капитан вздохнул:
— Нужно так нужно…
И слегка шевельнул носком ботинка тело Ромыча.
— Сам хилый, а сколько кровищи… Весь пол нам загадит, урод…
— Урод… Это точно, — кивнул доктор.
Полицаи на плащ-палатке доволокли тела Боксёра и Ромыча, зашвырнули внутрь «юты». А я поняла замысел Грэя. «Вертушка» берет лишь десятерых. Два мертвяка — значит, с нами полетит на два полицая меньше!
Значит, «кобры» точно не из его тусовки!
Наши шансы растут.
Синуса и Вовчика уложили на полу, вниз лицом, и пристегнули ремнями, будто груз. Детей усадили. Рядом пристроился было полицай, но я его шуганула:
— За сопляков я отвечаю, — и заняла место.
Офицер сел рядом с Грэем.
Не считая пилота и стрелка, с нами на борту — только двое. Совсем отказываться от сопровождения доктор не рискнул. Правильно. Могло б вызвать лишние подозрения.
Я краешком глаза наблюдала за обоими «кобрами». Крепкие, рослые мужики со «змеей» на рукаве — хорошо обучены. Преследовать и убивать. И оружием, и голыми руками. Это не сброд из патрульно-постовой службы. Кого попало в элитный отряд МВД не берут. Только лучших из лучших. «Охранка» — любимое детище Рыжего, а «кобры» — его любимые ценные псы. Получают полторы — три тысячи баксов в месяц, но, вероятно, они того стоят. Рыжий никому даром не платит.
Справимся ли мы с ними? Нас — пятеро. Но двое — сильны только в теории нуль-перехода, один — почти в беспамятстве от кровопотери. Остаёмся мы с Грэем. Партнёры. Пока что партнеры. Между которыми уже пролегла невидимая трещина.
Пока что я не очень сильна. А силы мне так необходимы. Чтобы справиться с «кобрами». Чтобы потом хватило сноровки вцепиться в горло бывшему другу…
…Однажды, осенью 2014-го, Старик вернулся домой поздно. Мрачный, в замызганном, намокшем плаще. Раздеваться и сушиться не стал. Прямо с порога приказал собираться.
Октябрьский вечер был зябкий и дождливый. Хороший хозяин собаку не выгонит. Только мы поняли — дело серьезное. Если у Михалыча такое лицо — лучше не спорить. Даже Генка-Локи ни единым словом не возразил. Как раз накануне у него лопнула подошва, а подменку он спалил, когда сушил над печкой. И всё-таки Локи молча и проворно стал зашнуровывать ботинки. А ровно через пять минут оказался вместе с нами — в темноте, на пронизывающем ветру, под косыми струями бесконечного дождя…
Патрулей в тот вечер было немного. То ли они предпочитали отсиживаться в укрытии, то ли в городе было слишком спокойно последнюю неделю…
Старик не торопился, но и не мешкал. Через полчаса мы добрались до заброшенного завода на окраине Тулы. У каждого из нас был пистолет с самодельным глушителем. А ещё — обыкновенные вязаные шапочки с прорезанными отверстиями для глаз. Михалыч велел надвинуть их, едва мы вступили на пустырь, примыкавший к заводской стене.
В здании цеха было не теплее, чем на улице. Ветер так же гулял, врываясь сквозь разбитые окна. Дождь капал с высокого, прохудившегося потолка. Рассредоточившись вдоль окон, мы ждали. Сами толком не зная, чего именно. Должна была подъехать «легковушка». Вроде бы — с нашими. Других подробностей Михалыч не сообщил. Если не счёл нужным — расспрашивать было бесполезно…
Машина и правда появилась. Спустя минут сорок, когда мы уже окончательно замёрзли. Старая «газель» въехала через пролом в бетонном ограждении. Два раза подмигнула фарами. Это был знак. Но Старик обождал, пока гости не выберутся из машины.
Пятеро. Двое в кабине. Еще трое — в крытом кузове. Все — в таких же самодельных, разноцветных шапочках-масках, как и наша «пятёрка».
Только был ещё и шестой. С полотняным мешком на голове и связанными за спиной руками. Его вытащили из-под картонных ящиков и поставили прямо в лужу. Там кругом темнели лужи. А обут он был почему-то в домашние, рваные тапочки. И ноги у него подгибались. То ли от слабости, то ли от страха…
Ярослав и один из приезжих остались караулить во дворе. Все остальные прошли в бывшую заводскую котельную — в помещение, где не было окон. Человека с мешком на голове под руки вели двое. Но он и не пытался сопротивляться.
Зажгли аккумуляторный фонарь. Поставили пленника посреди комнаты и сдёрнули полотняный мешок, вытащили кляп изо рта.
Было ему лет сорок. Редкие, слипшиеся пряди волос. Лицо одутловатое, бледное. Под правым глазом — большой синяк. В зрачках — ужас.
Едва пленника отпустили, он тут же сел. Прямо на грязный бетонный пол. Его подняли, но стоять самостоятельно он не мог. Нет, он был здоров. Его почти не «помяли», И всё-таки ноги его не слушались. Двум приезжим пришлось его поддерживать.
Старший их «пятёрки» начал говорить.
История, в общем, простая.
Летом одна из тульских групп устроила налёт на военный склад в Зарайске. Местный дал наводку: полно оружия, а стерегут лишь четверо.
Расклад был верный. И даже сам наводчик пошёл на дело. Всего — шесть человек. Да ещё водитель с грузовичком в ближайшем переулке…
У склада уже ждали. Целая рота полицаев, переброшенная аж из Москвы. Бой — короткий и безнадёжный. Уйти не удалось никому. Наводчик тоже погиб. Его старых родителей и жену взяли на следующий день. Неделю мордовали в «охранке». Только те ничего не знали.
Их повесили в центре Зарайска.
А пару дней назад кто-то из наших встретил в Москве Шевырева. Обычно члены разных «пятерок» не знают друг друга в лицо. Но так уж вышло, что этот наш бывал связным. И был знаком не только со старшим погибшей «пятёрки», но и с Шевыревым.
Наш проследил. До самой квартиры. Через день Шевырева выдернули прямо из его кресла перед телевизором…
Вот, значит, почему он в тапочках…
— Ну, рассказывай…
— Ч-что?
— Как товарищей своих сдавал.
— Я не…
— Сколько тебе заплатили?
— М-м-мне… не платили… — Губы у Шевырева трясутся. И вообще вызывает он скорее брезгливость, чем ненависть. Словно не человек, а запуганное животное.