Л. И. Шебеко (1860 – после 1917). Образование получил в 3-й Московской военной гимназии и 2-м военном Константиновском училище, откуда в 1881 г. выпущен прапорщиком в 31-ю артиллерийскую бригаду. Прослужив в бригаде 5 лет, в чине поручика поступил в Александровскую военно-юридическую академию, которую окончил по 1-му разряду в чине штабс-капитана в 1891 г. и был зачислен кандидатом на военно-судную должность. С сентября 1895 г. помощник военного прокурора. В 1908–1912 гг. полковник, затем генерал-майор, военный судья Петербургского военно-окружного суда. В 1912–1913 гг. военный прокурор Петербургского военно-окружного суда. В 1913–1917 гг. – генерал-лейтенант, начальник военно-тюремного отдела Главного военно-судного управления.
П. К. Янковский (1860 – после 1917) – инженер путей сообщения, профессор ИИПС. По окончании Минской гимназии провел студенческие годы в Петербургском университете и Институте инженеров путей сообщения. Здесь защитил диссертацию по проблеме проектирования мостов и был избран профессором кафедры мостов, а затем стал инспектором института[123], казначеем Общества помощи недостаточным студентам института[124].
В 1920–1940-х гг. здесь жили: Сергей Ильич Алексеенко (1913 – янв. 1942; общежитие), Варвара Степановна Ефимова (1882–1942; кв. 70), Николай Ефимович Малышев (кв. 103), Вера Васильевна Коландо и Анастасия Васильевна Шаталова (кв. 1), Афанасий Михайлович Кондрашин, Александр Адамович Кривицкий (кв. 67), профессор кафедры химии Михаил Михайлович Кучеров (1881 – после 1934; кв. 6), корректор Варвара Ивановна Кучерова (кв. 4), Григорий Сергеевич Максимов (1867 – март 1942; кв. 1), Андрей Федорович Матвеев (1872 – март 1942), Александра Мефодиевна Матвеева (1888 – апр. 1942; кв. 87), директор института Михаил Михайлович Панфилов, Николай Николаевич Рубец (кв. 33), Владимир Михайлович Якуницкий, Николай Иванович Яроменок.
В. В. Коландо (1923–1942) – участница Великой Отечественной войны, сержант медицинской службы, санинструктор 295-го стрелкового полка. Убита в бою 5 октября 1942 г. Похоронена у дороги Лхарисар – Чикола в Чиколинском р-не Северо-Осетинской АССР[125].
А. М. Кондрашин (1899–1943) – участник Великой Отечественной войны, красноармеец, стрелок 361-го стрелкового полка. Умер от ран 4 мая 1943 г. Похоронен на городском кладбище в г. Сызрань Куйбышевской обл.[126]
Н. Е. Малышев (1909–1943) – участник Великой Отечественной войны, сержант, командир отделения отдельного батальона автоматчиков 43-й отдельной стрелковой бригады. Убит в бою 22 января 1943 г. Похоронен у станицы Ново Александровская Орджоникидзевского края[127].
М. М. Панфилов
М. М. Панфилов (1897–1963) родился в г. Темникове в Мордовии, в семье служащего. В 1924 г. он поступил и в 1929 г. закончил электротехнический факультет МВТУ, все годы совмещая учебу с работой. После окончания вуза был оставлен в аспирантуре. С 1928 г. руководил производственной практикой студентов, с сентября 1928 г. в течение года также занимал должность замдекана электрофака МВТУ, заведовал специальностью по электрооборудованию промышленных предприятий. В 1930–1932 гг. М. М. Панфилов – заместитель директора Управления кадрами Всесоюзного электрообъединения и заведующий отделом техникумов и рабфаков. Затем новые назначения: НКПС (Наркомат путей сообщения) – заместитель начальника Центрального управления подготовки кадров, начальник отдела вузов и рабфаков Наркомпути, заместитель председателя Квалификационной комиссии по присвоению ученых званий. В 1932 г. решением Квалификационной комиссии НКПС М. М. Панфилов утвержден в ученом звании доцента на кафедре «Электротехника». В августе 1935 г. по личной просьбе М. М. Панфилов направлен в Ленинград заместителем начальника института – начальником учебной части ЛИИЖТа, в сентябре 1936 г. назначен начальником института, где под его руководством были созданы новые кабинеты и лаборатории, среди которых электротяговая, электрических машин, токов высоких напряжений, электросварки, автоматических тормозов подвижного состава, проводной связи, сигнализации, централизации и блокировки, радиотехники и др. Значительно расширилась Механическая лаборатория им. профессора Н. А. Белелюбского, были организованы новые отделения: каменных материалов, рентгенографическое, металлографическое, фотоупругости, экспериментальных методов напряжений. Цементное отделение пополнилось аппаратурой для испытаний бетона. Все остальные отделения лаборатории получили ряд новых машин и установок для статических и динамических испытаний материалов и конструкций.
С начала Великой Отечественной войны жизнь института изменилась. В июле 1941 г. был организован учебный 10-й истребительный батальон, вошедший затем в состав 20-й стрелковой дивизии, организован и переправлен через линию фронта партизанский отряд из студентов ЛИИЖТа. В сентябре начали действовать команды МПВО, укомплектованные из преподавателей, студентов, рабочих и служащих. В первые же месяцы войны в институте организовали Оборонную комиссию под председательством М. М. Панфилова, в которую вошли крупнейшие ученые института. Осенью 1941 г. учебу в институте начали всего 270 студентов. В декабре 1941 г. выпущено 355, в начале 1942 г. – еще 211 специалистов. В феврале 1942 г. институт эвакуировали в Новосибирск. С эшелоном выехало 7 преподавателей и сотрудников и 386 студентов. В апреле 1942 г. после вывоза коллектива в Новосибирск М. М. Панфилов приказом наркома путей сообщения был освобожден от должности начальника института и назначен начальником Управления учебных заведений НКПС. С 1945 по 1963 г. работал начальником Ростовского института инженеров железнодорожного транспорта. Умер М. М. Панфилов в 1963 г., похоронен в Ростове.
Н. И. Яроменок (1916–1941) – участник Великой Отечественной войны, сержант, стрелок 38-го запасного стрелкового полка. Умер 24 декабря 1941 г. в плену в Шталаге IB, Хоенштайн, Литва[128].
Жилой дом служащих института, хотя и имеет нумерацию по Московскому проспекту, с проспекта не виден. Его закрывает выстроенный в 1956 г. полукруглый выходящий на Фонтанку корпус. Некогда похожий на тюрьму, шестиэтажный домище на углу Фонтанки (дом № 113) и Московского проспекта (дом № 9) возведен в 1926 г. Он – один из немногих сохранившихся в Петербурге домов-коммун. Идея домов-коммун родилась в первые годы Советской власти. Дом-коммуна мыслился как «социализм в одном здании». Эти дома считались реальным воплощением идеи об отмирании семьи и социалистического переустройства быта. В мечтах новых идеологов дома-коммуны – это огромные здания на пять-шесть тысяч человек с комнатно-коридорной системой. На каждом этаже – общая кухня, библиотека, комната отдыха, механическая прачечная. Однако таких домов было построено всего несколько, а сохранились единицы.
Среди таких сохранившихся – общежитие СПГУПС, увидеть его можно, зайдя во двор университета. Строительству предшествовали снос оказавшегося в пятне застройки изящного трёхэтажного домика начала XIX в. с его немудреными «службами», и расчистка всей территории. Перед заселением дом увенчали гипсовым знаком его принадлежности жилищному товариществу (такие знаки ещё встречаются на домах в центре города). В 1949 г. дом-комунну начали расселять, и после ремонта в нём устроили институтское общежитие.
Об этом доме рассказала бывшая его жительница, Татьяна Евгеньевна Месрадыкова, опираясь не только на собственные детские воспоминания, но и на рассказы своей матери, жившей в доме с 1928 по 1949 г.
«По соседству с дворцом Юсуповых, во дворе Железнодорожного института, что на углу Московского и Фонтанки, построили „коммунистический дом“. Дело было в 1926 г., когда быт унижал женщину, семья становилась пережитком прошлого, а интересы нового человека – общими и возвышенными. На каждом этаже был длинный коридор буквой „П“. Направо и налево – двери в комнаты, где проживали чуждые мещанству строители нового общества. В ножках буквы „П“ располагались массовые коммунальные удобства: 2 умывалки (мужская и женская), о шести кранах каждая, и 4 одноместных туалета. В этих же ножках, а также в углах изгибов огромные помещения были отведены под „рекреации“. Предполагалось, что избавленные от унизительного быта коммунальщики будут проводить там культурный досуг, беседуя, читая вслух и слушая музыку.
Кухни не предусматривались. Для удовлетворения такой вымирающей потребности, как желание поесть, предназначалась домовая кухня, куда коммунальщики, не прерывая мирных бесед о светлом будущем, должны были стройными рядами спускаться трижды в день. К чести экспериментаторов надо сказать, что при доме имелись своя прачечная и кочегарка. Они даже работали – в отличие от домовой кухни. Дом постепенно заселялся, а домовая кухня все не появлялась. Одни бессознательные новоселы ставили керосинки и примусы прямо в комнатах. Другие – желающие вести возвышенные беседы во время приготовления обеда – выносили их в рекреации, отчего там пахло жареной рыбой и щами, а не мечтами о светлом будущем…».
Очерк четвертый. От набережной реки Фонтанки до 1-й роты и загородного проспекта
В 1830–1850-х гг. территория на левой стороне Большого Царскосельского проспекта в 1-м квартале Нарвской части принадлежала Павловскому кадетскому корпусу. Разделение этой территории на три больших участка происходило после 1854 г. с передачей их Константиновскому артиллерийскому училищу[129], Министерству финансов и Дому призрения. Противоположная сторона проспекта до Загородного проспекта относилась к 4-му кварталу Московской части.
После 1855 г. нумерация участков здесь изменилась в связи с переменой четности сторон улицы и делением участков в Московской части, а после 1891 г. приобрела современный вид.