На совещании решили, что тело Галины утром обнаружит участковый милиционер. Ему позвонит какой-то доброхот аноним, скажет, что дверь квартиры открыта, — это подозрительно. Дальше все, — как обычно. На вызов приедет следственная бригада Главного управления внутренних дел Москвы, Бориса Зотова объявят в розыск, если к тому времени он сам не найдется. Надо будет организовать свидетелей, которые якобы были рядом в тот момент, когда Борис заходил в подъезд и когда он бежал. И выстрелы слышали.
Шубина поставят в известность о гибели дочери, доложат рабочую версию: дело рук зятя, который, убив жену, с места преступления скрылся. В связи с особой значимостью преступления материалы розыскного дела КГБ затребуют из милицейского главка и примут в производство. Надо надеяться, что уже в середине следующего дня начнется допрос Бориса Зотова. Для разминки можно спросить, когда и при каких обстоятельствах он был завербован иностранной разведкой, кому продавал информацию и от кого получал свои тридцать серебряников. С ним можно на церемониться, без покровительства Шубина этот бывший комсомольский выскочка, — пустое место. Его никто не защитит, не спасет, не выручит…
Гончар допил кофе и сказал, что Лыков может отправляться домой. Внизу дежурная машина, его довезут.
— А вы? — спросил Лыков, поднимаясь на ноги.
— Тут заночую. Вдруг вызовут. И "Зенит" уже в лаборатории. Как только будет готово заключение, мне позвонят. Понимаешь, когда дело к концу, спать не хочется.
Лыков вышел на воздух, прошел через арку и, оказавшись на улице возле служебной машины, поднял голову. Темно, моросит дождь, на всю улицу, застроенную старыми трехэтажными домами, горит всего одно окно. Лыков подумал, что жена Гончара не звонит ему целыми днями, не спросит, как настроение, как дела, не скажет, что готов ужин, что она его ждет. Наверное, у Гончара не все хорошо в семье, если он на работе остается ночевать. Он никогда не рассказывает о жене, у него не детей…
Алексей Гончар провел на работе бессонную ночь, ожидая новостей, но их не было. Оперативники московского управления КГБ, а также сотрудники столичной милиции получили ориентировку на Бориса Зотова, тридцати одного года, правильные черты лица, крепкого спортивного сложения, брюнет, волосы средней длины, вьющиеся. Рост — выше среднего, особых примет не имеет. Гражданина Зотова подозревают в убийстве супруги. Преступник владеет приемами рукопашного боя, он может быть вооружен. При задержании проявлять осторожность, по возможности надо взять гражданина Зотова живым, применять оружие, — только в случае крайней необходимости. Он может передвигаться на машине ВАЗ 2103 темно синего цвета с номером таким-то. Далее шло описание одежды Зотова, и его фотография, — крупная, приличного качества, не из личного дела, а из семейного альбома, сделанная в прошлом году и найденная в квартире.
В места, где мог появиться Борис, — по адресам его друзей и в город, где проживает отец, были направлены оперативники. Гончар был уверен, что задержание Бориса, — вопрос ближайшего времени, самое больше, суток. Куда может направиться человек, оглушенный свалившимся на него горем, — в том, что Борис любил жену, сомнений не было. Ясно, он будет искать близкого человека, способного разделить с ним эту боль, направится к какому-то другу-приятелю, потому что оставаться одному — невыносимо. Все возможные адреса были проверены, усилено наблюдение за посольством США и Англии, — однако новостей не было, ни хороших, ни плохих.
В девять утра стало ясно, что Борис не появлялся ни у друзей, ни у отца, его машину не видели возле посольства США и дружественных Америке стран. Разумеется, на работу он не пришел. Он исчез, словно камень, брошенный в воду. По опыту Гончар знал, что в таком огромном городе можно прятаться долго, — а Борис все-таки оперативник, хоть и бывший, он умеет играть в прятки на профессиональном уровне. Но тут многое зависит не столько от мастерства, сколько от удачи, она рано или поздно заканчивается, — это общее правило. Сети закинуты, надо набраться терпения и подождать, — совсем немного.
Предстояла еще одна крайне неприятная задача, — Шубину и его супруге сообщили о гибели дочери и, главное, донесли до них версию убийства, сочиненную в большом доме на площади Дзержинского. Эту обязанность удалось удачно переложить на почтенного седовласого генерал КГБ из аналитического управления, близкого друга Шубина. Он доверительно рассказал Шубину и его жене, что по данным предварительного следствия у супругов были серьезные проблемы: Галина хотела иметь детей, Борис возражал. Он эгоист, не созданный для семейной жизни. И вообще гнусный растленный тип, Галина доверилась сердцу, когда выходила за него, а сердце часто ошибается. Борис злоупотреблял спиртным, у него была женщина на стороне. Опытная корыстолюбивая самка, она много старше его, искушена в любви.
К этой женщине Борис планировал уйти, когда оформит развод с законной супругой. Не хочет поминать об этом в минуту высокой душевной скорби, — но в отношении Бориса следственные органы уже пару месяцев начали доследственную проверку. Основанием стал недостаток денег в комсомольской кассе, существующей для расчетов с приглашенными артистами. Деньгами Борис имел право распоряжаться по своему усмотрению, — и своим правом он пользовался. Вот фотография рабочего сейфа Бориса, она сделана при обыске в его рабочем кабинете. Как видите, сейф забит бутылками водки и здесь же крупная сумма наличными. Похищенные деньги шли на пьянство и разврат, а также на содержание любовницы и ребенка, незаконнорожденного.
Конфликт супругов тянулся уже давно, но Галя скрывала семейное неблагополучие от родителей. Следствие пришло к выводу, что она боялась за свою жизнь, поэтому позаимствовала наградной пистолет Шубина, иногда носила его с собой, — наверняка Борис не раз угрожал ей. И тем трагическим вечером от слов перешел к делу. Он дожидался супругу в темноте, когда та вернулась с работы и зажгла свет в прихожей, вышел ей навстречу, — и дважды выстрелил, одна пуля прошла мимо и застряла в наличнике двери, вторая попала в цель. Галя была убита единственным выстрелом в грудь, насмерть.
Сейчас следственные органы КГБ и МВД разыскивают Бориса, не исключено, что после его задержания ему будут предъявлены обвинения не только в убийстве жены, но и в других преступлениях, не менее тяжких. Но о сути будущих обвинений пока, до завершения проверки и задержания, — говорить рано.
Вадим Егорович выслушал старого друга молча, без жалоб и вздохов, без слез, не перебивая вопросами. Затем кое-что уточнил и сказал: "Надеюсь, вы скоро поймаете этого подонка". Клавдия Ивановна к которой седовласый генерал приехал, чтобы выразить соболезнования, была безутешна. По городу с невероятной скоростью распространились, — не без помощи КГБ, — слухи, что дочку высокого партийного работника зверски убил ее муж, тоже высокий чин, но в комсомольской иерархии. Правда обросла небылицами, кровавыми подробностями расправы. Если верить слухам, получалось, что Борис в приступе ревности зарубил топором неверную красавицу жену, части расчлененного тела сложил в мешки, а мешки в багажник машины, пытался вывести страшный груз из города на свалку, но был остановлен на посту ГАИ. Убийце удалось сбежать, теперь он, окончательно спятив, рыщет по городу в поисках новой жертвы.
Глава 50
Борис остановил "Жигули" в темном переулке, не выключая фонарей, открыл багажник, достал оттуда плоский ящик с инструментом и поменял на машине номера. Это был вариант, предусмотренный на всякий случай, — вероятность такого случая невелика, — если уж захотят задержать, — задержат, но кто знает, как могут повернуться события. Вот сработало, пригодились. Он запер машину и побрел в темноте по лужам, едва разбирая дорогу, ориентируясь на далекий свет фонаря. Нырнул в проулок между двумя почерневшими от времени деревянными домами.
Света в окнах не было, дома назначены к сносу, прежние жильцы уже перебрались в новые квартиры, но до февраля следующего года дома обещали не трогать, — поэтому кое-где мебель стояла еще не вывезенной, стекла в окнах целы, квартиры заперты на все замки. Ночами во дворах собиралась окрестная оболтусы, бренчали на гитарах и пили с девчонками крепленое вино, — но это в хорошую погоду, а сегодня прохладно и дождь. Борис вошел в подъезд, по прямой лестнице с шаткими деревянными перилами поднялся на второй этаж. Ключи от этой квартиры он получил от Пола, пару раз был здесь, оставил в тайнике негативы.
Он остановился на площадке второго этажа, прошел по коридору до конца, выглянул в окно, выходившее на пустырь, открыл оба замка, вошел внутрь. В подъезде сырой воздух был пропитан запахом плесени, здесь же до сих пор сохранились запахи человеческого жилья, пахло тряпками, шерстью, было тепло, потому что центральное отопление еще не отключили. Борис прошел на кухню, бросил сумку на пол. Не зажигая света, налил воды из-под крана в чашку с отбитой ручкой. Он выпил до дна эту воду, отдающую ржавчиной, еще налил и выпил. Потом он рухнул на табуретку, дрожащими руками достал из кармана пачку сигарет и прикурил от спички. Он бросил окурок на пол, раздавил его подметкой, прошел в комнату и упал ничком на железную кровать, накрытую ватным одеялом.
Он отвернулся к стене и долго лежал, обхватив голову руками и плотно сжав зубы. Провалился в зыбкое полуобморочное состояние, и долго лежал так, не представляя, сколько прошло времени, не замечая его движения. Еще не рассвело, когда он поднялся, вошел на кухню. В пачке оставалось четыре сигареты, он выкурил одну, не чувствуя желания курить и не понимая, зачем вообще он это делает. Присел у подоконника, отодрал доску, прибитую под радиатором. Запустив руку под пол, вытащил пластиковый пакет.
В нем два пистолета, патроны и снаряженные обоймы. Он достал из сумки новую пару брюк, свитер и переоделся. Сел у окна и, тоскливо глядя на пустырь. Занимался мутно-серый рассвет, моросил дождь. Был виден кусок пустыря, отгороженный забором, за ним несколько старых домов, уже полностью выселенных. По пустырю лениво трусила стая оди