– Хорошо – сказал Дмитрий, – ты говорила, что всю свою жизнь в Москве ты прожила с мамой… Были ли у тебя еще близкие люди?
– Они есть у всех – ее голос стал неузнаваем, звонкие позитивные нотки куда-то улетучились, а на их место пришел отдающий грустью и страданием тон. – У меня было две подруги, которых я знала с самого рождения. Оля и Рита. Мы жили в одном подъезде, ходили в одну школу, и всегда проводили свободное время вместе. Оля была моей ровесницей, Рита – на год старше. После окончания школы, я пошла на учителя, Рита и Оля на юриста. Мы продолжали дружить, а выходные часто проводили у Риты дома, которая в двадцать лет съехала от родителей в свою собственную квартиру. Они всегда выручали меня в трудную минуту, впрочем, как и я. Мне казалось, я знала их лучше всех, даже лучше, чем саму себя. Если не считать маму, то до эпидемии у меня было три самых близких человека, Рита и Оля входили в этот список.
– А кто был третьим? – поинтересовался Дмитрий.
Катя ожидала такого вопроса, поэтому сразу же продолжила свой рассказ.
– Третьим был Егор – мой парень. Нас познакомила Оля, они вместе учились. Через полгода мы начали встречаться. До того момента у меня не было отношений, даже самых коротких. Я всегда считала, что это очень серьезный шаг. И с Егором я все-таки его сделала. Мы любили ходить по музеям, нередко наведывались в кино и постоянно посещали театр. Я с ним встречалась около пяти лет, и мы уже собирались сыграть свадьбу… Но вирус положил конец всем нашим планам.
Глаза Кати оставались сухими, хотя Дмитрию казалось, что из них вот-вот потечет слеза. Своим спокойствием она в очередной раз показала, как надо преодолевать все тяготы прошлого, чтобы они не мешали в дальнейшей жизни. Она ничего не забыла, все трудности жизни сохранились в ее памяти, но она сумела их преодолеть и остаться самой собой.
– Все же, не следовало тебя об этом спрашивать.
– Нет, все в порядке. Выговориться никогда не помешает.
Какое-то время они шли молча. Но вскоре от Кати последовала ответная просьба.
– Мне бы тоже хотелось узнать побольше о твоем прошлом.
Дмитрий кивнул:
– Конечно. Было бы несправедливо, если бы после рассказа о твоей жизни, я не рассказал о своей. Что касается моих близких, то ими в последние годы, безусловно, являлась семья. Со своей будущей женой я познакомился в институте, она училась в параллельном потоке. Она казалась идеальной: умна, красива, добрая и всегда очень открытая. В студенческие годы я не отличался смелостью, поэтому можно сказать, что нас свело время. О лучшем я не мог и мечтать. У нас сложились настолько крепкие отношения, что сейчас я не вспомню ни одной нашей серьезной ссоры. Через два года после окончания института мы поженились. Вскоре у нас случилось пополнение – два мальчика. Они так были на нее похожи… Ее родители увлекались живописью, и от них ребята переняли любовь к рисованию. Наверное, они могли бы стать неплохими художниками.
Голос Дмитрия звучал подавленно, еще ни с кем он не делился своим прошлым. Сейчас он понимал, что испытывала Екатерина, когда рассказывала о себе. Такую боль невозможно залечить, она навсегда остается в сердце. С ней можно только смириться – это единственный способ приглушить страдания.
– Вирус не пощадил никого – понимающе произнесла Катя.
– Мне кажется, что с нами он обошелся еще хуже, чем с нашими близкими. Они хотя бы меньше мучились.
– Так нельзя говорить – возразила Катя. – Да, мы потеряли многое, но наша жизнь все еще при нас, и ей надо дорожить. Ты сам нам это доказал. В Москве мы превратились в варваров, сражались каждый сам за себя, в нас отсутствовали мораль и предубеждения. Люди в нас умерли, осталось лишь тело, которое тоже ожидало своего конца. Но ты дал нам веру в жизнь, открыл второе дыхание, спас нас.
– Это слишком громкие слова.
– Но это так.
– Только не тебе. Твоя вера всегда оставалась с тобой. Все перечисленные события тебя не сломили, в тебе осталась часть того светлого мира, о котором мы все грезим. Тот же Сергей… Даже придя в деревню, он поначалу не смог смириться со своим прошлым, и пытался покончить с собой. Думаю, у многих, кто живет здесь, была такая мысль. И я не исключение. Но ты, ты совершенно другая.
– Жизнь была дарована нам судьбой. Было бы глупо так легко с ней расстаться. Чтобы ни случилось, надо продолжать жить. – спокойно ответила она.
После этих слов они остановились. Дмитрий старался найти подходящие слова, но они все ускользали от него. И бросив это занятие, он молча обнял Екатерину. Девушка такому повороту событий не воспрепятствовала.
На четвертый день после выхода в Москву вернулся первый разведчик. На следующий день вернулся второй. Каждый привел с собой по человеку. Дмитрий быстро распределил новых жителей деревни по заранее заготовленным домам. Третьего разведчика ожидали в тот же день, но он не пришел. События в Москве также не утешали. По словам пришедших, еды в городе практически не осталось, поэтому война за нее стала еще более ожесточенной. Людей с каждым днем становилось все меньше и меньше, и их число разительно отличалось от прошлогоднего показателя. Каждый раз слушая подобные новости, Дмитрий не понимал: «Почему они сами не могут покинуть Москву? Почему переступить МКАД для них страшнее ежедневного голода и перестрелок?»
Между тем, погода ухудшалась, уже несколько дней шел дождь, временами переходивший в ливень, солнце лишь изредка проглядывало из-за туч, но оно уже становилось бледным и не давало той теплоты, что раньше. Жаркие дни уходили на покой.
На шестой день разведчик тоже не пришел.
Эта ситуация беспокоила Дмитрия уже двое суток. Он осознавал – любая задержка может стать причиной для гибели.
Он сидел на кухне, попивая горячий чай, и смотрел в окно. Капельки дождя быстро скатывались по стеклу. Их мерный стук по крыше мог убаюкать любого, что и случилось с семьей Никиты. Они от безделья легли спать в середине дня. Вдалеке резко сверкнула молния, и прозвучал раскат грома. Видимо, звук разбудил Лену, потому как через минуту она уже была на кухне.
– Что-то сегодня погодка совсем не впечатляет – сонно пробормотала она.
– Не думаю, что завтра будет лучше – безразлично произнес Дмитрий.
– О разведчике беспокоишься?
– Шесть дней прошло. Столько еще никому не требовалось, чтобы дойти от Таболово до Москвы и обратно.
– Ты же понимаешь, в Москве могут случиться разные форс-мажоры.
– Но все равно – это ненормальная ситуация.
– Знаю – ответила Лена, – меня это тоже тревожит. Судя по новостям, там сейчас опасней обычного. Казалось бы, людей меньше – бойни должны поутихнуть, а все наоборот.
Дмитрий промолчал.
– Может, попробовать организовать поиски? – продолжала Лена.
– Не думаю, что это поможет. В Москве найти определенного человека, не зная его местоположения, практически невозможно. Тем более, ты сама слышала, туда сейчас лучше не соваться. Я не хочу рисковать людьми. Искать его между Москвой и Таболовом – бессмысленно. Дорога неопасная, если он выбрался из города, то с ним ничего не должно случиться. А из-за постоянных ливней он мог свернуть с дороги, чтобы найти укрытие.
– А если с ним все-таки что-то случилось по пути в деревню? Нельзя же быть уверенным в том, чего не знаешь.
– Ты права. Раньше я говорил похожие слова.
– Тогда вперед! Нужно же что-то делать.
– Да, но это единственное, что я могу сделать. Если поиски не увенчаются успехом, то дальше я бессилен. Возможность такого исхода раздражает меня больше всего.
– Пока рано о нем думать. Сначала надо хотя бы попробовать.
– Хорошо. Если в течение двух дней он не объявится, мы начинаем поиски.
Лена отправилась спать. Дмитрий допил чай и последовал ее примеру.
***
Свою следующую записку я пишу в начале сентября. К сожалению, причина ее написания не самая веселая. Но обо всем по порядку. С момента моей предыдущей записки, дела пошли в гору: у нас состоялся первый спектакль, стали регулярно проводиться службы в церкви и недавно прошел первый футбольный матч. Меня постоянно хвалят за проведение таких мероприятий, но во всем произошедшем есть не только моя заслуга. А если говорить начистоту, в организацию всего вышеперечисленного я внес далеко не самый определяющий вклад. Кто действительно заслуживает слов похвалы, так это Катя, Никита и Миша. С театром я подал лишь идею, а все остальное взяла на свои хрупкие плечи Екатерина. Со дня ее назначения на пост директора театра она провела просто колоссальную работу. Она навела порядок в Доме культуры, который не видел посетителей со времен начала эпидемии, боюсь даже представить, какой бардак там творился. В нем же Катя нашла костюмы для спектакля. Ну и самое главное, она сама подбирала людей на роли и каждый день по несколько часов проводила репетиции. Мне лишь оставалось объявить дату премьеры и собрать как можно больше народу. И все старания прошли не зря, жителям очень понравился спектакль, я тоже был впечатлен. За такие короткие сроки сделать по-настоящему хороший спектакль не смог бы никто, кроме нее.
В случаях с Михаилом и Никитой от меня требовалось только согласие. О результатах работы Никиты я узнал только в день игры. Но в итоге он сделал даже лучше, чем я смел ожидать. Из заросшей травой поляны он сумел соорудить настоящее футбольное поле со всеми разметками, лавочками для зрителей и прочими мелочами. Да, возможно, слово «соорудить» покажется слишком красивым и не совсем правдоподобным, ведь раньше это место и было футбольным полем. Но в каком состоянии оно находилось, когда мы пришли… Местом для игры в футбол назвать это язык не поворачивался. Поэтому Никита все делал практически с нуля. И это я еще не упомянул о форме, которую он искал по всей деревне и тщательно подбирал размер, о том, как он ходил по домам и узнавал, кто хочет сыграть в футбол и о зрителях, пришедших на матч. С учетом футболистов на игре присутствовала почти вся деревня. Это ли не показатель успеха?