Настоящие подземелья
Обратимся теперь мысленно к концу сороковых послевоенных годов, когда Берия был еще жив, историку Волынцеву оставался один год до гибели, а известный архитектор Дмитрий Чечулин приступил к строительству высотного дома на Котельнической набережной. 1948 год.
В Москве семь высотных домов, которые начали строиться примерно в одно и то же время. Но этот, на Котельнической, самый красивый. Чечулин за него Государственную премию получил, и вполне справедливо. А Берия, среди прочей своей работы, курировал строительство высоток. И даже сам подобрал место одной из них – на Котельнической. Несмотря на сопротивление архитектора и инженеров проекта.
Место там далеко не самое удобное – угол между Москвой-рекой и Яузой. Для огромного и очень глубокого фундамента даже небезопасное. И каждый, бывавший в этом районе, знает, что эта высотка буквально упирается боками в холм – один из тех семи знаменитых, на которых Москва выросла. А при строительстве склон этого холма пришлось срыть – большая лишняя работа. Чечулин возражал против строительства там высотки и называл удобные места в Замоскворечье, что и эстетически больше соответствовало планировке города. Но Берия так уперся, как будто ему больше всех было надо. Настоял.
Вверх от высотки в сторону Таганки – Новоспасский монастырь, основанный в XIV веке. С самыми толстыми крепостными стенами. Крепость-форпост московского средневековья. Догадываетесь уже?… Конечно, у монахов там целая подземная система была (и есть). Далее, в трех километрах за Таганкой, Андроников монастырь. Оба эти монастыря каменным подземным ходом соединяются, по которому лошадь с телегой проехать может. А вообще холм этот буквально внутри изрыт, как муравейник, и по дальним своим сообщениям не только с Андрониковым монастырем связь имеет. Берии он по этой причине очень понравился. Поэтому и строительная группа Брынцалло тоже внесла в эту подземную инфраструктуру свою лепту.
Второй магистральный ход от Новосспаского монастыря через этот холм и под Яузой ведет в Храм Василия Блаженного, а значит и в Кремль. Понятно – чья это уже работа? Правильно, Ивана Грозного. А оттуда можно уже попасть на Арбат или в Донской монастырь.
Холм же на Котельнической основательно был изрыт еще и во второй половине семнадцатого века, когда шли гонения на староверов, и они, борясь за свою религию и само свое физическое существование, создавали под землей системы жизнеобеспечения и отправления культа. Гонения на староверов с большей или меньшей степенью продолжались до середины прошлого века, и люди эти двести лет осваивали подземные этажи большого города. И не только там, разумеется.
Вряд ли московские подземелья изучены и закартографированы даже на пятьдесят процентов. Но что касается того холма и его окрестностей, Волынцев его описал весьма основательно.
Из подвалов высотки туда имеется даже три входа и один – из огромного гаражного помещения во дворе.
Нет проблем. Для тех, кто знает.
В качестве объектов для нашего интереса в этой зоне у Андрея стояло четыре креста. Но прежде, чем о них рассказывать, попытаюсь описать сам этот подземный муравейник, хотя воспроизвести надлежащее впечатление на бумаге чрезвычайно сложно.
Первое чувство, которое одолевает там человека, – легкий, но постоянно присутствующий страх. Возможно, у людей с очень крепкими нервами, как наш Андрей, – только внутренний дискомфорт. У меня был, все-таки, страх. И уверяю вас, шутить и смеяться там никто не будет. Вы даже не станете там громко разговаривать.
Второе. Никакой сколько-нибудь строгой геометрии в ходах, проходах и горизонтах там нет. Поэтому, даже имея хорошую карту и средства для освещения, вы постоянно ощущаете неуверенность в том, что находитесь там, где находитесь.
Третье. Очень странная и абсолютно неестественная для человека тишина, которую чувствуешь не ушами, а как-то всем организмом. Противоестественная тишина, можно сказать точнее.
Воздух. Либо его действительно иногда не хватает, либо появляется такое ощущение, которого опасно пугаться.
Каменные ходы соседствуют с земляными, и эти последние никогда не внушают доверия.
Теперь чуть более повествовательно. Несколько раз, находясь на низких горизонтах, мы натыкались на странные неширокие боковые дыры с уходящими вниз под резким углом ходами, и неизвестно куда уходящими. Пролезть туда было можно, но совсем не хотелось, тем более, что на карте эти ходы не были отмечены.
И, наконец, гигантские крысы… Нет, не те, что бегают под ногами, и не в массовом, так сказать, порядке. Вообще мы их видели только два раза. Гигантские крысы не в обычном смысле слова. Не в том, что очень большие. А в том, что фантастические, с большую откормленную собаку. И когда одна из этих тварей сидела в вертикальном положении на попе, глядя метров с двадцати на нас и не мигая на направленный на нее яркий свет, ее огромная башка (больше человеческой) находилась на уровне никак не ниже моего пояса.
Мы замерли, как завороженные, а секунд через пять крыса исчезла непонятно куда, просто вдруг растворилась.
– Паскуда! – с облегчением сказал Анатолий. – Закатать бы ей в лобешник!
И хотя он, самый здоровый из нас, легко жал двухпудовую гирю, никто не поверил его желанию «ей что-нибудь закатать».
– Скажи спасибо, что не кинулась, – высказал общее мнение Михаил. – А если их тут не одна?
– Не было зафиксировано случаев, – равнодушно произнес Андрей. – А впрочем… был один.
Он потом рассказал.
Подземные жители и гигантские крысы
Это – что-то вроде одной из лубянских легенд.
Происходило дело перед войной.
На одном из уже построенных пунктов секретной линии метрополитена (второго метро) нес дежурство старшина НКВД с забытой уже фамилией, известный среди коллег более по отчеству – Корнеич. Мужик из простых деревенских, и очень спокойного и малоподвижного ума, так что даже игру в домино считал для себя трудной и утомительной (это важная деталь!).
Корнеич сидел под небольшой лампой на стуле в ожидании, когда пройдут положенные ему четыре часа, да вдруг услышал у себя за спиной в небольшом тупичке для хозяйственных целей скрип и сразу за тем грохот. Как будто обвалилась свежая кирпичная кладка. Он тут же, согласно инструкции, вынул из кобуры ТТ и с фонарем направился посмотреть. Тупичок был метров в пятнадцать, и, сделав с десяток шагов, Корнеич увидел человека у груды отвалившихся от стены кирпичей. Понятное дело – враг!
– Ни с места! – скомандовал он. – Руки вверх!
Человек, с виду небольшой задрипанный мужичок, не пошевелился, и Корнеич хотел уже повторить команду и при дальнейшем непослушании открыть огонь без предупреждения, когда вдруг почувствовал, как чья-то рука крепко обхватила его за талию. Он повернул голову к левому плечу, направляя туда фонарь… и тут же пожалел об этом! Невероятных размеров крысиная пасть с жуткими непрерывной цепью коническими зубами находилась как раз на уровне его шеи. А то, чем его обхватили за талию, была, он сразу понял, не рука, а лапа невероятного грязно-серого существа. Владельца пасти с зубами.
Интуиция не подвела чекиста. Он выпустил оружие, и пистолет отлетел в сторону.
«Кранты, – решил Корнеич, – или крыса сожрет, или за табельное оружие расстреляют». И он, деликатно направив фонарь на мужичка, кося глазами на лежащий у его ног ТТ, произнес тихим голосом:
– Казенное…
Мужичок некоторое время думал… потом не стало ни его, ни крысы. ТТ остался на месте.
Корнеич прослужил в органах еще пятнадцать лет, поражая своих даже не самых умных коллег тупым ко всему безразличием. Так что выдумать эту историю, как полагали, он никак не мог. К тому же, Корнеич честно доложил обо всем начальству и не был ни за что наказан.
Странного человека он толком описать не мог. Только говорил, что росту тот небольшого и виду убогого.
Сразу хочу сказать, что мы никаких жителей подземелья человеческого рода или их следов не встречали. Но, правда, как я уже говорил, и в эти странные уходящие вниз дыры не совались. Однако же Сергей Антонович в разговоре с Андреем допускал некоторые исторические возможности такого рода.
Во-первых, часть староверов могла в свое время сделаться подземным населением Москвы. Конечно, поднимаясь наружу, но бытуя и размножаясь внизу. Тогда реально вполне, что там постепенно вывелся особенный вид человека и не исключено, что он существует до сих пор.
Во-вторых, Сергей Антонович указывал Андрею на некоторые косвенные исторические свидетельства, говорящие о том, что некоторые крупные российские вельможи тяготели к экспериментам по подземному поселению людей (крепостных своих, разумеется). В частности он называл две крупные фамилии. Шуйских, один из которых в конце тысяча пятисотых пытался устроить нечто подобное в районе своей резиденции на Солянке. (Эти палаты сохранились, но мы туда не добрались). И позже, Шереметьевых. Точней, он называл Петра Борисовича Шереметьева, крупнейшего вельможу середины XVIII столетия. Фаната-строителя, который и построил Останкино и Кусково. Сын его, Борис Петрович, тот самый, что построил больницу Склифасовского и подарил Москве. Известный русский гуманист, женившийся на крепостной актрисе. Отец, впрочем, тоже считался гуманистом и любителем всяких искусств. Но что такое несколько сотен крепостных для научных целей? А у него их было более сорока тысяч.
Но это все – не более, чем догадки. Мы, повторю, кроме двух крыс никого не видели.
Тут, кстати, итальянцы в прессе на весь мир разнесли, что у них в подвалах то ли Неаполя, то ли Милана огромные крысы появились, аж более полуметра в длину. Ну-у, можно только повторить слова известного киногероя: «Что ваша Италия – сапог сапогом». Вы бы, сеньоры, на русских крыс взглянули, небось, отбило бы охоту хвастать!
А в общем, жуткое зрелище.
Опять история. Кто придумал финансовые пирамиды?
Теперь поговорим о другом. О финансовых пирамидах.