Отчислили и специалистов редкого профиля, в которых сильно нуждались авиазаводы, танковые заводы, конструкторские бюро, научные институты, лаборатории и прочие учреждения, работавшие на оборону. Таких добровольцев целесообразно было срочно демобилизовать из ополчения.
Выразили пылкое желание пойти в ополчение выдающиеся художники, музыканты, актеры, известные писатели. Многие просились в действующую армию. На Красной Пресне в дивизию ополчения записались Давид Ойстрах, Эмиль Гилельс, профессора Московской консерватории Григорий Столяров, Дмитрий Цыганов и другие. В Художественном театре на строевые занятия ходили Николай Хмелев, Павел Массальский, Марк Прудкин и другие актеры. Но вскоре решили, что такие мастера искусства принесут больше пользы в концертных фронтовых бригадах или выступая перед ранеными и трудящимися в тылу. Рядовыми пошли в ополчение писатели Степан Злобин, Александр Бек, Юрий Либединский, Виктор Розов, Ефим Зозуля, Сергей Островой, Павел Железнов и другие.
Многие заводы, институты, учреждения держали тесную связь с дивизиями народного ополчения. На фронт шефы отправлялись с подарками, иногда возвращались с печальными новостями. В дни пребывания на фронте делегации с завода "Динамо" шел ожесточенный бой за высоту под Наро-Фоминском. Был убит старший политрук Лев Александрович Стефанюк. Динамовцы завернули тело своего товарища в плащ-палатку и привезли в Москву. Отважный политрук лежал в зале заседаний парткома, с ним прощался завод…
У поэта Александра Межирова есть стихотворение "Защитники Москвы":
…с другими со всеми,
Неокрепший еще,
Под тяжелое Время
Он подставил плечо:
Под приклад автомата,
Расщепленный в бою,
Под бревно для наката,
Под Отчизну свою.
Пот по капельке вытек,
Кровью выкрасил снег —
Человек, а не винтик!
Человек… Человек…
Был он тихий и слабый,
Но Москва без него
Ничего не смогла бы,
Не смогла ничего.
Ополченцу завода "Динамо" старшему политруку Л. Стефанюку не посчастливилось шагнуть дальше высоты под Наро-Фоминском. Но благодаря подвигам таких героев, известных нам и безвестных, четыре московские дивизии народного ополчения (4-я, 18-я, 21-я и 3-я коммунистическая) получили впоследствии звание гвардейских.
Тысячи и тысячи бойцов ополчения стали офицерами, а некоторые и генералами. Начав боевой путь в Подмосковье, на смоленской, калужской, калининской земле, они завершили этот путь весной 1945 года в Кенигсберге, Будапеште, Вене, Праге, Бухаресте, Берлине.
И чем труднее было начало пути, тем больше наша гордость за людей, которые закалились в огне боев и покрыли знамена своих дивизий бессмертной славой.
Воздушная тревога
Противовоздушная оборона Москвы началась с досадных недоразумений в ночь на 24 июня.
Полковник в отставке, бывший начальник штаба МПВО в годы войны С. Е. Лапиров помнит, как наблюдатели Московской зоны ПВО ошибочно подали сигнал воздушной тревоги. Заревели сирены, паровозные, фабричные гудки. Прошло полчаса, самолеты противника, видимо, над городом, а бомбы не сбрасывают. В одном из районов наблюдатели приняли за купола парашютов воздушного десанта противника разрывы зенитных снарядов. Дежурный сообщения не проверил, доложил начальству и попросил срочной помощи. Но генерал М. С. Громадин уже знал об ошибке. Оказывается, наши бомбардировщики, возвращаясь с задания, потеряли ориентировку и их обстреляли зенитчики. Наутро генерал повинился во всем Сталину, и тот приказал принять меры, чтобы подобное не повторилось.
— Будем считать это учебной тревогой противовоздушной обороны. — Сталин, помедлив, добавил: — На этот раз, конечно…
Ту ночь председатель Моссовета Пронин назвал "ночью ошибок"… Позже и в документах, и в деловых разговорах эту тревогу начали называть учебной, да так оно в действительности и оказалось…
В первые дни войны москвичи не думали о затемнении, маскировке окон и балконов. А после "учебной" тревоги у магазинов "Канцелярские товары" появились очереди за черной бумагой.
Впервые вражеский самолет-разведчик появился в начале июля со стороны Волоколамска. Прошел среди бела дня над Москвой и безнаказанно удалился на запад. С того дня ввели дневные дежурства истребителей, в некоторых авиаполках — и ночные.
Укрепилась противовоздушная оборона Москвы. Над ночным городом повисали аэростаты воздушного заграждения; они заставляли немецких летчиков держаться на большой высоте, чтобы не угодить в проволочные тенета. Сперва аэростаты сторожили небо на высоте трех километров, затем их потолок подняли до пяти километров.
Сотнями зенитных орудий ощетинился город. Зенитчики расположились в парках, на площадях, стадионах, бульварах, им нужны позиции с хорошим обзором. Иные зенитки были подняты на плоские крыши высоких домов. На многоэтажных зданиях — бронированные наблюдательные пункты противовоздушной обороны. Настороженно вслушивались в ночь звукоуловители — чуткие "уши" зенитных батарей. Сотни наблюдателей не отрывали глаз от биноклей, стереотруб: не крадется ли, прячась в облаках, хищный "юнкере" или "Хейнкель"?
Крыши, фасады зданий, асфальт и булыжник площадей, улиц красили зеленой краской под аллеи и скверы. Камуфляжем пытались сбить противника с толку, затруднить прицельное бомбометание. Мы уже знали, что в штурманских планшетах немцев лежали подробные многоцветные планы Москвы со всеми ее характерными приметами.
Немало хитростей потребовала маскировка города. Вокзалы, мосты, электростанции и другие промышленные объекты, театры, церкви, прочие здания необычной конфигурации деформировались разного рода фанерными пристройками, надстройками, декорациями. Все это должно дезориентировать вражеских летчиков. Много труда, таланта вложили в маскировочные работы архитекторы города и командиры кафедры маскировки Военно-инженерной академии.
Через месяц после начала войны 21 июля в 22 часа 07 минут в Москве впервые была объявлена настоящая воздушная тревога. Отбой прозвучал только в 3 часа 25 минут.
В первом налете на Москву участвовало 200–250 самолетов. Удалось прорваться к городу и сбросить фугасные, зажигательные бомбы лишь одиночным самолетам.
Ущерб, нанесенный в ту ночь Москве, можно признать небольшим, хотя бомбежка вызвала несколько крупных пожаров и унесла первые жертвы. Много бомб беспорядочно сбросили на подступах к Москве, огороженной огненным частоколом зениток.
Приказ народного комиссара обороны СССР № 241 от 22 июля 1941 года отметил, что "благодаря бдительности службы воздушнего наблюдения (ВНОС) вражеские самолеты были обнаружены, несмотря на темноту ночи, задолго до появления их под Москвой… Нашими истребителями и зенитчиками сбито, по окончательным данным, 22 самолета противника".
Военный парад в Москве 1 мая 1941 года. Маршал С. К. Тимошенко здоровается с германским военным атташе Кребсом. Ровно через четыре года генерал пехоты Кребс выслушает требование о безоговорочной капитуляции.
На рассвете 22 июня 1941 года. Фашисты ломают наш пограничный шлагбаум Первые минуты вероломного нападения.
В Смоленск прибыл еще один воинский эшелон. Две недели шли бои за город, две недели из шести, отведенных Гитлером на "блицкриг". И с каждым днем гитлеровцы улыбались все реже. И все больше траурных извещений приходило с Восточного фронта.
Капитан Никон Шевцов воевал в тылу противника, затем командовал Особым полком Западного фронта
Утро 6 сентября 1941 года. Освобожден город Ельня. Военный корреспондент Евгений Воробьев у здания райкома ВКП(б).
Двухэтажный фанерный дом с мансардой скрывал от налетчиков Мавзолей В. И. Ленина.
Декорация к спектаклю "Князь Игорь" тоже помогла маскировке фасада Большого театра.
В конце дня аэростаты воздушного заграждения спешили на вахту в московском небе.
"Ястребок" Виктора Талалихина в ночь на 7 августа в 23 часа 28 минут на высоте 2600 метров таранил бомбардировщик "Хейнкель-111". Первый таран в московском небе!
"Детей разбуженных испуг вовеки не простится…" Тысячи детей находили приют в метро. В часы воздушных тревог там родились 217 младенцев.
Звукоуловители чутко прислушивались к гулу чужих моторов.
Иван Старчак (слева) на реке Угре, где держал оборону со своими десантниками.
В нелетную погоду зенитчики устанавливали стволы орудий горизонтально и вели огонь по танкам противника.
5 октября наша воздушная разведка обнаружила танковую колонну немцев. Она двигалась по шоссе на Юхнов.
Фашисты сожгли село Бородино, а в музее устроили скотобойню. На Бородинском поле защитники Москвы сражались рядом с бессмертными тенями предков…
Аня Селиванова (слева) и ее бригада собирала новенькие автоматы ППШ, вела их пристрелку. Слезились от порохового дыма девичьи глаза, от грохота очередей болели уши, девичьи плечи в синяках…
Сколько воинов, обутых в валенки, будут мысленно благодарить этих женшин!
Нельзя воевать с обмороженными руками Солдатское спасибо и за теплые варежки.
Нужно отметить, что в воздушном налете участвовали немецкие асы с большим опытом бомбардировок. Капитан Титенков сбил "Хейнкель-111", тот рухнул на землю под Рузой. Пилотировал бомбардировщик полковник, награжденный тремя крестами, вторым пилотом был подполковник. А двоих летчиков, оставшихся в живых, званиями пониже, захватили в плен.
"…Фугасная бомба крупного калибра, — вспоминает первый налет В. П. Пронин, — разбила водовод большого диаметра на площади у Белорусского вокзала. Вода мощными потоками устремилась к станции метро, где укрывалось несколько тысяч женщин и детей. Это грозило страшной катастрофой. Понимая грозящую опасность, командир аварийно-восстановительного полка доктор технических наук М. Н. Шестаков немедля прибыл вместе с батальоном на привокзальную площадь. Им удалось оградить от потоков воды станцию метро. Бойцы батальона за несколько часов восстановили разрушенный водовод. Быстрыми и умелыми действиями батальона были спасены тысячи людей".