Размазывая по щекам сопли вперемешку с грязью, он заговорил. В итоге я понял, что девушка находится на даче, которая, как и квартира, принадлежит семье дипломата, нанявшей Ляписа.
Я привёл рыжего в ближайшее отделение милиции, где договорился о том, что нам дадут транспорт.
Минут через пять мы уже садились в легковой «Чандлер» с откидным верхом, который доставил нас по пыльной дороге к даче.
Речи о стандартных для советского времени «шести сотках счастья» пока не шло – дача ответственных работников Наркомата иностранных дела скорее напоминала барскую усадьбу, где в одной из построек мы действительно разыскали связанную по рукам и ногам несчастную девушку.
Это действительно была танцовщица Ольга Мартынюк, к счастью, живая. Прихваченный мною заодно доктор осмотрел её и сказал, что здоровью балерины ничто не угрожает, но лучше ей полежать с недельку в больничке.
Ольга, хотя порядком устала и измучилась, нашла в себе силы влепить похитителю тяжёлую во всех смыслах пощёчину, и никто не стал укорять её за это.
– Что со мной будет? – опустив голову, спросил незадачливый жених.
– Судить тебя будут, – сказал я. – Надеюсь, влепят по максимуму за похищение человека.
– Но ведь я же люблю её! – вскинулся он.
– А вот это меня – и уверен, что и судей, – ни капли не волнует, – сказал я.
Конечно, для Оли история закончилась хэппи-эндом, и я был счастлив, что девушка в порядке, но… увы, расследование вернулось к тому, с чего, собственно, и началось: труп без головы по-прежнему оставался неустановленным. И вновь предстояла масса беготни.
Усталый как собака, я вернулся в отдел, передав похитителя милиции.
– Как прошёл день? – спросил Трепалов.
Я поведал ему сегодняшнюю «одиссею», он внимательно выслушал и благосклонно кивнул.
– Молодец. К тому же твой результат нельзя назвать отрицательным. Может, ты спас сегодня жизнь этой Ольге.
– Думаю, Ляписа надо на освидетельствование к психиатрам. У него явно не все дома, – сказал я.
– Это уже следствию решать. Но я с тобой согласен: нормальный человек на такое не способен. Даже влюблённый… Когда своих в Москву перевозить собираешься? – внезапно сменил тему начальник.
– Э-э… – смутился я. – Через месяц примерно.
– Месяц? А не долго? Давай, ускоряйся. У моих сотрудников должен быть надёжный тыл.
– Есть ускориться! – улыбнулся я.
Мысль как можно быстрее увидеть Настю и Степановну нравилась мне всё больше. А там, глядишь, мирком, ладком, да за свадебку.
– Ты лыбиться-то погоди, – усмехнулся Трепалов.
– А что такое?
– Да то: сроку тебе на раскрытие убийства балерины – три дня. И это не я так решил, а наверху. Они думают, что нам любой орешек по зубам.
– Что за срочность такая?
– Ну а сам как думаешь? – лукаво ответил он.
– Новые срочные дела? – догадался я.
– Срочнее некуда. Но детали потом, когда с балериной разгребёшься.
– Ну… Максимыч, сначала заинтриговал, а потом не колешься. Я ведь теперь весь изведусь, – шутливо произнёс я.
– Ничего, зато мотив у тебя появится уложиться в отведённые три дня срока, а то и раньше. А теперь насчёт балерины, – Трепалов задумался. – Хотел тебе подсказать немного, но понял: учёного учить – только портить. Думаю, копаешь ты в правильном направлении. Просто пока до жилы не дошёл. Но ты, Георгий, парень въедливый, настырный, у тебя всё получится.
– Хотелось бы… Только я ещё не знаю, что дальше делать, откуда поиски продолжать, – признался я.
– А ты продолжи их с того же места, где остановился, – посоветовал начальник.
– Что, обратно в танцевальную школу Айседоры Дункан? – удивлённо посмотрел я на него.
– Да. Пусть и промахнулся с Мартынюк… Хотя что я говорю – всем бы так «промахиваться»! – поправился Трепалов. – В общем, поработай там ещё немного. Если поймёшь, что тянешь пустышку, переключайся. Но у меня почему-то железная уверенность, что искать нужно начинать оттуда.
Я привык доверять не только своей чуйке, но и коллег, поэтому сказал, что именно так и сделаю.
Глава 15
И вот я снова в храме балетного искусства на Пречистенке. Строгая вахтёрша на сей раз не стала мне препятствовать, лишь посмотрела на меня и тут же отвернулась. Видимо, хорошо запомнила меня, а особенно – моё удостоверение.
Я опасался, что застану в кабинете только Ирму Дункан, и тогда разговор не зайдёт дальше «Хау ду ю ду», но мне повезло: помощник Айседоры Дункан и по совместительству жених её приёмной дочери, Илья Ильич Шнейдер тоже оказался на месте.
Глядя на их раскрасневшиеся лица и на то, как они оправляют на себе одежду, легко было догадаться, чем влюблённые занимались до моего визита.
– Товарищ Быстров, – с милым, приятным уху акцентом, приветствовала меня Ирма.
Её щёчки были пунцовыми от смущения. Ну вот, вогнал барышню в краску, усмехнулся про себя я.
– Здравствуйте, – с улыбкой, широкой как радиатор американского автомобиля, протянул руку Шнейдер.
Наши взгляды встретились, он сразу догадался, что я всё понял, но отводить глаза не стал. Даже наоборот – гордо подбоченился, и мне была понятна его мужская гордость за то, что сумел покорить сердце такой красотки.
– Доброе утро, – сказал я.
По-своему мне была симпатична эта парочка, и я искренне желал им счастья в нынешней непростой жизни.
– Ви большой… как это, Илиа… – споткнулась о незнакомое слово Ирма, и жених поспешил ей на помощь, подсказав:
– Молодец!
– Ви большой молодьец! – произнеся эту фразу, девушка посмотрела на меня с таким восхищением, словно я прямо на её глазах совершил какой-то немыслимый подвиг.
– За комплимент спасибо, – с шутливой интонацией откликнулся я. – Только не понимаю, за что я его заслужил.
– Дело в том, товарищ Быстров, что мы уже обо всём в курсе, – заговорил Шнейдер.
Я удивлённо посмотрел на него, и он охотно пояснил:
– Мы вчера вечером навещали Олечку Мартынюк в больнице. Она нам всё рассказала. Вы спасли её от этого негодяя!
– Как же, однако, быстро разлетаются новости в вашей среде, – чуть не присвистнул я.
– Ну, сами понимаете… нас не так уж и много, и мы хорошо знаем друг дружку. К тому же Олечка – совсем не чужой нам человек, – продолжил Шнейдер. – И да, мы безумно рады, что та женщина, чьё убийство вы расследуете, – не наша Оля.
– Я тоже рад за вас и за Олю, – кивнул я.
– Но, как вы понимаете, дело не закрыто. Я не установил личность погибшей и поэтому снова обращаюсь к вам за помощью, тем более, что вы так хорошо знаете всех, кто варится в одном котле с вами.
– Да, но наши преподаватели – все на месте. Ну, кроме Оли, – задумчиво произнёс Илья Ильич.
Ирма внимательно вслушивалась в наш разговор, но вид у неё был откровенно беспомощный. С русским у танцовщицы обстояло куда хуже, чем у меня с английским.
– Переведите, пожалуйста, для вашей невесты, – попросил я.
Шнейдер кивнул и вступил с Ирмой в диалог. Они перекинулись несколькими фразами, после чего Илья Ильич вновь повернулся ко мне.
– Товарищ Быстров, Ирма только что сообщила мне одну новость. Не знаю, насколько она окажется полезной для вас… В общем, сегодня должна была выйти из отпуска наша преподавательница Серафима Крюкова.
– Так-так, – насторожился я. – Продолжайте, пожалуйста.
– Возможно, ничего страшного… Может, заболела, или так сложились обстоятельства… – смущённо заговорил Шнейдер.
Я молчал, стараясь его не перебивать.
– В общем, пока её нет на рабочем месте. Серафима, конечно, всегда была очень ответственна в таких вопросах и к работе подходила серьёзно, но в жизни всякое бывает. Думаю, Ирмочка зря себя накручивает, и с Фимой – так мы между собой зовём Крюкову – ничего страшного не случилось.
– Говорите, Серафима Крюкова очень ответственно подходит к работе?
– Да. Преподавание танца для неё – вся жизнь. Она не может без этого, – подтвердил Илья Ильич.
– Под описание, которое я вам дал, гражданка Крюкова подходит?
– Не совсем, – ответил Илья Ильич. – Вы ищете брюнетку, а она шатенка.
– И всё-таки черкните мне её адресок, пожалуйста, – попросил я.
– Хорошо! – Шнейдер накарябал карандашом на клочке бумаге «координаты» танцовщицы и передал мне.
– Благодарю вас! – искренне сказал я.
В голове вертелась мысль: а что если длинные тёмные волосы, которые тоже нашли на трупе, были окрашенными?
– Скажите, а отпуск гражданки Крюковой был плановым? – спросил напоследок я.
Шнейдер снова переговорил с Ирмой, прежде чем дать ответ.
– Нет. Она брала две недели за свой счёт. Надо было уладить какие-то неприятности. Извините, детали мне неизвестны. Фима – девушка приятная во всех отношениях, но в личную жизнь пускать посторонних не любит, – Илья Ильич печально развёл руками.
– И на том спасибо, – поблагодарил я.
Мчаться к эксперту и выяснять насчёт волос не хотелось. Можно ведь поступить намного проще, благо прогресс не стоял на месте и уже заявлял о себе наличием телефонного аппарата в кабинете. Осталось только надеяться, что эксперт на месте, а не выехал с группой на очередной труп.
– Могу я воспользоваться вашим телефоном? – спросил я.
Ирма, услышав знакомое слово, кивнула.
– Только попрошу вас выйти, – без тени смущения сказал я хозяевам кабинета. – Служебная тайна. Разговор не предназначен для чужих ушей.
– Всё понятно! Не будем вам мешать, – Илья Ильич обнял спутницу, прошептал что-то ей на ушко и вывел из помещения.
Я покрутил ручку телефона.
– Алло! Барышня, соедините меня с…
Криминалист, к счастью, находился на работе. Мой вопрос, могли ли волосы быть окрашенными, ввёл его в лёгкий ступор.
– Боюсь, мне нечем вас порадовать, – с сожалением ответил он. – Такая экспертиза, к сожалению, имеет чисто субъективный характер. Я не могу гарантировать вам точный результат.
– И всё-таки попробуйте составить хотя бы приблизительное заключение.