Я достаточно долго прослужил, чтобы догадаться, что за комедию передо мной ломают. Это здесь она ещё в диковинку, и потому инициатор думает, что его затея выгорит, но мы-то давно плавали и слишком многое знаем, чтобы купиться на эту примитивную провокацию.
– Домашняя работа, – притворно улыбнулся Наум Израилевич. – Я специально подготовился и написал заранее всё, что мне известно. В этом портфеле находятся мои письменные показания. Поверьте, там – масса ценной информации. К тому же её там столько, что вам понадобится немало времени, чтобы изучить все бумаги.
Портфель действительно выглядел очень пухлым.
– Вы извините, мне сейчас пора – надо возвращаться в больницу на процедуры. Доктор будет ругаться, если я опоздаю, – вдруг затараторил Наум Израилевич. – Вы, пожалуйста, изучите материалы, а я постараюсь вырваться к вам завтра, чтобы дать ответы на все вопросы, которые у вас возникнут.
Не дожидаясь моего ответа, он поднялся из-за стола.
– А ну, сидеть! – не повышая голоса, приказал я.
– Что? – недоумённо захлопал глазами он.
– Сидеть! – приказал я и потянулся к трубке. – Дежурный, это Быстров… Да, всё верно. Немедленно наряд в мой кабинет и понятых. Попытка подкупа должностного лица… Какого? Моего! Всё, жду!
Лицо Гельмана приобрело густой свекольный оттенок.
– Товарищ Быстров, вы неправильно меня поняли!
– Всё я у тебя правильно понял, – сказал я.
Дверь распахнулась от резкого удара, но вместе с милицейским нарядом в кабинет ворвалась парочка товарищей, чья ведомственная принадлежность не вызывала у меня ни малейших сомнений. Не удивлюсь, если и работают они в одном отделе с Майоровым.
Я встретил гостей, как званых, так и незваных, широкой, как страна моя родная, улыбкой.
– Добрый день, товарищи! Побудьте понятыми, пожалуйста. Вот, гражданин Гельман пытался всучить мне взятку. Хорошо, что вы подоспели и помогли поймать его на горячем.
Судя по перекошенным от злости лицам чекистов, вечер у них сегодня решительно не задался. Не будь за ними наших парней, ещё можно было бы разыграть сценку не в мою пользу, но после телефонного звонка в дежурку и прочих мер у них ничего не выгорело.
Один из чекистов взял портфель Гельмана, щёлкнул замком. Внутри, как я и думал, находились деньги.
Если бы он оказался при мне после ухода Наума Израилевича…
– Повезло тебе, Быстров! – сквозь зубы бросил один из гэпэушников и крутанулся на каблуках.
– Товарищи, а как же я?! – жалобно проблеял Гельман.
Чекист повернулся.
– Наум Израилевич отправляется с нами. Надеюсь, вы не возражаете, товарищ Быстров?
– Не возражаю, – кивнул я, чувствуя, как меня бросает в холодный пот.
Сегодня мне удалось избежать подставы и выйти сухим из воды, но что будет завтра? Ответа на этот вопрос я не знал.
– Но прежде, чем вы покинете нас, я бы хотел взглянуть на ваши удостоверения, товарищи! – остановил чекистов я.
– Зачем? – удивился старший.
– Чтобы отразить сведения в рапорте, – добродушно ухмыльнулся я.
Глава 20
После ухода чекистов меня аж затрясло. Какой бы дублёной ни была кожа, такие вещи всё равно просто так не проходят. Я ж не бесчувственный механизм какой-то, я – человек, у меня и нервы имеются.
Писать рапорт о провокации со стороны ГПУ в моём состоянии не имело смысла. Тут нужна холодная и соображающая башка, а у меня все мысли были направлены только в одну сторону. Это же надо так оперативно сработать: отыскать на случай, если я не приму предложение Майорова, подходящую для подставы кандидатуру, обработать её и подготовить провокацию по всем правилам.
Нет, такие вещи с кондачка не делаются. Наверняка Майоров заранее подготовил этот «план Б» и пустил его в ход, когда получил мой отказ. Если бы не опыт прежних лет, ночевал бы уже на жёсткой шконке в СИЗО.
И куда теперь бечь? К товарищу Маркусу в Питер или к Феликсу Эдмундовичу, что поближе? Так опера вроде меня отнюдь не частые гости таких кабинетов. Да и не так уж просто в них попасть.
Я заставил себя написать рапорт на имя Трепалова, где изложил всё, что со мной приключилось, в деталях. Разумеется, о версии, что к этой провокации причастен Майоров, упоминать не стал. Это всего-навсего предположения, догадки – доказательств у меня нет.
Удивительное дело, но, похоже, во время работы над рапортом мне удалось спустить пар и приглушить эмоции.
Покончив с бумагами, я положил рапорт в ящик стола Максимыча. Он его специально не закрывал для таких вот случаев.
Когда я шёл по улочке домой, взгляд невольно задержался на вывеске одной из многочисленных пивнушек. Заскочить, что ли, и пропустить пару кружечек для снятия стресса? По-моему, сегодня я заслужил этот «допинг» как никогда.
Но потом махнул рукой. Забухать – не забухаю, для меня это нехарактерно, но с утра буду ходить помятый с больной башкой, а оно для меня «черевато».
Прямо с утра я завалился в МУР и нашёл оперативника, который выезжал на место смерти Евстафьевой.
– Панкратов Николай, можно просто Коля, – представился он.
– Быстров Георгий.
– Чем могу помочь, Георгий? – без особого энтузиазма спросил муровец.
– Я по делу Евстафьевой к тебе. Хочу, чтобы ты скатался со мной, показал, где и при каких обстоятельствах её нашли.
Лицо Панкратова скривилось.
– Ты материалы почитай. Там всё написано.
– Ну, одно дело – прочитать, а другое – увидеть своими глазами. Покажешь?
– Хрен с тобой. Покажу, – вздохнул оперативник. – Когда планируешь ехать?
– Да как тебе удобно, – начал я.
Николай расслабился, но тут я его добил:
– Да хоть прям щаз!
– Слушай, Георгий, давай потом, а? У меня дел ну вот просто по горло! Как белка в колесе кручусь!
Я отрицательно покачал головой.
– Сейчас, Коля. Именно сейчас.
– Ладно, – смирился с неизбежным он. – Как добираться хочешь? У нас со служебным транспортом дело плохо, а на трамвае ты туда не доберёшься. Надо на пригородном поезде ехать.
– Так на нём и поедем, – улыбнулся я. – Ты, главное, начальство предупреди.
– Вот начальство-то как раз и даст мне по шапке, что от своих дел ради тебя отвлекаюсь.
– Ну вы ж на нас это убийство скинули, не грех и посодействовать, хотя бы из чувства благодарности, – заметил я.
– Всё, уел. Сейчас, доложусь субинспектору, и двинем с тобой в Кучино. Обратно хорошо если вечером вернёмся, – предупредил муровец.
Меня это не смущало.
– Вечером так вечером.
Мы отправились на вокзал. При виде бесконечной толпы народа ещё на подступах к зданию возникало впечатление, что сюда устремилась вся Москва. Людей были тысячи.
Публика выглядела пёстрой и разношёрстной: селяне, по своим делам наведывавшиеся в столицу, многочисленные мешочники, большое количество мужчин в форме, семьи с большим багажом, занимавшим кучу места. И вся эта прорва переговаривалась, ругалась, выясняла отношения, хохотала. Плакали дети, хватались за грудки подвыпившие граждане, красноармейцы заигрывали с разряженными девицами, чей род деятельности не вызывал у меня никаких сомнений. Вокзалы всегда были скопищем проституток всех мастей.
То тут, то там сновали юркие и грязные беспризорники, у которых даже был свой «бизнес» по обслуживанию пассажиров: львиная доля багажа переносилась на спинах этих чумазых пацанов.
Николай скривился.
– Сущий Вавилон! Георгий, берегись – затопчут. Поезд, похоже, будем брать с боем: в давке и толчее. Хорошо, если влезем. Про сидячие места даже не заикаюсь.
Я понимающе кивнул. Такого столпотворения мне давненько не приходилось наблюдать.
– Да уж, народа хватает.
– То ли ещё будет, когда подадут поезд! И да, смотри, чтобы в давке с тебя последние штаны не сняли: тут такие спецы по чужим карманам работают – обнесут, и глазом моргнуть не успеешь.
– Что, даже милиционера?
Он усмехнулся.
– Ну, железнодорожную милицию и отделы угрозыска упразднили. А тех, кто на вокзалах дежурит, здешние урки как облупленных знают и никогда не тронут. Мы же для этой братии пока не примелькались, что скорее хорошо, чем плохо. Так что следи за карманами и не говори потом, что я тебя не предупреждал.
– Есть следить за карманами, – ухмыльнулся я.
Николай не врал, обещая настоящее светопреставление, когда объявят посадку на поезд.
Началось хаотическое движение. Людская масса хлынула на перрон, сметая контролёров и немногочисленную охрану. Нас стиснуло со всех сторон, потащило вперёд. Давка была ещё та, хорошо, хоть упасть в такой толчее не представлялось возможным. Всё, что оставалось делать, – смириться и покорно ждать, когда поток вынесет нас к вагонам, что, собственно, наконец и произошло.
Картина до боли знакомая по моей молодости… Да и потом, пока не купил машину, порой приходилось добираться до места с аналогичными приключениями.
Пока паровоз шипел, обдавая округу клубами пара, народ загружался в состав всеми доступными способами: большинство попадало через дверь, но хватало и таких, особенно помоложе и побойчей, что умудрялись протискиваться сквозь окна.
Даже не верилось, что лет через семь на московской «чугунке» начнут испытывать первые электрички, хотя первыми, если не ошибаюсь, они пойдут под Баку, где произведут неизгладимое впечатление на Маяковского.
Несколько минут – и мы с Николаем оказались в вагоне, а вокруг нас кипела и бурлила жизнь. Кто успел, захватил полки, кому, вроде нас, повезло меньше, – остался на ногах.
– Так всё равно лучше, чем добираться до Кучино на одиннадцатом номере, – пошутил муровец.
Под трамваем номер одиннадцать подразумевался пеший ход.
– И далеко ехать?
– Как пойдёт, – неопределённо пожал плечами напарник. – Если на станциях долго стоять не будем, то часа полтора.
– Полтора так полтора, – безмятежно согласился я.
С каждой новой станцией вагон стал постепенно пустеть, появились свободные места.
Пассажиров до Кучино хватало – на перроне станции вышли не только мы одни. И тут же оказались на маленькой базарной площади.