его его на великокняжеском столе, упоминаются «отьменьныя мѣста Рязаньская» — территории на левом берегу Оки, находившиеся в составе Московского княжества{421}. Часть этих земель досталась Семену от его тетки княгини Анны{422}. Как убедительно обосновал В. А. Кучкин, Анна была дочерью Даниила Александровича, выданной за одного из рязанских князей{423}. Не были ли поездки Семена в Орду после кончин князей рязанского дома связаны именно с утверждением в какой-то форме его прав на рязанские левобережные земли Поочья, входившие в Московское княжество при его преемниках?
В духовной грамоте Ивана Ивановича «отьменьныя мѣста Рязаньская» упоминаются без конкретизации. Они названы в договоре Дмитрия Донского с Олегом Рязанским (1381). Здесь же упомянуты и бывшие московские владения («что доселе потягло къ Москвѣ») на правом берегу Оки, из чего следует, что именно на них были обменены («отьменьныя» — значит «обмененные») левобережные территории. К этим последним отнесены Новый Городок (в устье Протвы), Лужа, Верея, Боровск, а к бывшим московским владениям за Окой — Лопасня, уезд Мстиславль, Жадень городок, Жадемль, Дубок, Броднич; согласно тексту грамоты, эти земли были уступлены тарусскими князьями Федору Святославичу{424}. Федор Святославич — это князь Вяземский и Дорогобужский, бывший в 1345–1346 гг. тестем Семена Ивановича, покинувший свое княжение, ушедший на службу к великому князю и получивший от него Волок{425}. Очевидно, что получить от тарусских князей указанные территории Федор мог только в бытность свою владетельным князем. После его ухода на службу к Семену контроль над этими землями перешел к великому князю, и они были обменены на рязанские территории на Левобережье. Хотя не все указанные в грамоте 1381 г. заокские территориальные единицы локализуются с уверенностью{426}, не вызывает сомнений, что земли, полученные московскими князьями в обмен на них на левом берегу Оки, были во всех отношениях значительнее. Следовательно, обмен был неравноценным, по сути дела, являлся уступкой рязанских князей Семену и его братьям. Чем могла быть вызвана такая уступка?
Поскольку поездки Семена и его братьев были связаны со смертью рязанских Александровичей, наиболее вероятным кажется, что Анна Даниловна, которой принадлежала часть заокских рязанских земель, была женой их отца Александра Михайловича Пронского, убитого зимой 1339–1340 гг. Иваном Коротополом{427}. Такое предположение хорошо укладывается в контекст отношений Даниила Александровича с рязанскими князьями (см. гл. 1). В результате вмешательства Даниила в 1300 г. в рязанские дела на стороне пронских Ярославичей в Переяславле-Рязанском вокняжился Михаил Ярославич; союз Даниила и Михаила мог быть тогда скреплен браком их детей. Подобно тому как платой Даниилу за помощь против Константина Романовича Рязанского стала Коломна, так платой Семену за помощь против Ивана Ивановича Коротопола могла стать договоренность об обмене заокских владений Рязани, включавших удел тетки великого князя — матери Ярослава и Василия Александровичей — по смерти этих князей на менее значительные земли, входившие в состав Московского княжества. Возможно, при жизни Александровичи управляли двумя частями этого удела, чем и была вызвана двукратность обращения в Орду для утверждения перехода «мест Рязанских» к Москве — после смерти каждого из них{428}.
Остается неясной причина одной поездки Семена в Орду — в 1347–1348 гг. («Того же лета (6855. — А. Г.) князь великии Семенъ ходилъ въ Орду… В лѣто 6856 прииде изо Орды на Русь князь великии Семенъ Ивановичь с пожалованиемъ, а с нимъ брать его князь Андреи»){429}. Известно, что в предшествующие два года умерли три князя — Василий Давыдович Ярославский (1345), Василий Ярославич Муромский (1345) и Константин Михайлович Тверской (1346){430}. Но каких-либо данных о приращении владений московских князей за счет ярославских, муромских или тверских территорий для данного периода не существует. В то же время есть основания предполагать, что при Семене к Великому княжеству Владимирскому был присоединен Юрьев-Польской. Последний раз самостоятельный юрьевский князь Иван Ярославич упоминается под 6747 г. в качестве участника ордынско-русского похода на Смоленск (зима 1339–1340 гг.){431}. Не исключено, что поездка 1347–1348 гг. была связана именно с получением санкции на включение Юрьевского княжества в состав Великого княжества Владимирского.
Самая острая ситуация в отношениях Москвы с Ордой при Семене Ивановиче имела место в 1348 г. Тогда великий князь Литовский Ольгерд «послалъ въ Орду ко царю Чанибеку брата своего Корьяда и просилъ рати у царя себе въ помочь. И то слышавъ князь великии Семенъ, погадавъ съ своею братьею и съ бояры, и посла въ Орду Федора Глебовича, да Аминя, да Федора Шубачеева ко царю жаловатися на Олгерда. И слышавъ царь жалобу, оже Олгерд съ своею братьею царевъ улусъ, а князя великаго отчину испустошилъ, и выдалъ царь Корьяда, Михаила и Семена Свислочьскаго, и Аикша киличеемъ князя великаго, и далъ посла своего Тотуя, и посолъ Тотуи выдалъ Корьяда и дружину его князю великому»{432}. На следующий год Ольгерд «прислалъ послы свои къ князю великому Семену Ивановичю бита челомъ за своего брата Корьяда и за бояръ и за его дружину за Литву со многыми дары, просяще мира и живота своей братии. Князь же великы Семенъ Ивановичь многое серебро отложивъ и приз любовь и миръ многь вземъ отпусти Корьяда и его дружину Литву восвояси. Того же лѣта прислал князь Люборть (брат Ольгерда. — А. Г.) изъ Велыня своихъ бояръ къ князю великому Семену бити челомъ о любви и испросити сестричну его за себя оу князя Костянтина Ростовьскаго. И князь великии Семенъ Ивановичь приялъ въ любовь его челобитье, пожаловалъ и выдал свою сестричну въ Волынь. Того же лѣта князь литовськыи Олгордъ прислалъ свои послы къ князю великому Семену Ивановичю бити челомъ и просити за себе свести княжи Семеновы княжны Ульяны княжи дчери Александровы Михаиловича Тфѣрьскаго. И князь великии Семенъ Ивановичь, доложа Фегнаста митрополита, и выда свою свесть за Олгорда князя Литовьскаго»{433}.
Ситуация 1348–1349 гг. связана с событиями 40-х гг. в западной части Восточной Европы. После смерти в 1340 г. галицко-волынского князя Болеслава-Юрия Тройденовича развернулась борьба за юго-западные русские земли между Литвой и Польшей. В 1340 г. войска хана Узбека, призванные галицкими боярами, отразили попытку польского короля Казимира III завладеть Галичиной. В Галицко-Волынской земле стал править брат Ольгерда Люборт Гедиминович{434}. В 1345 г. Ольгерд в союзе с братом Кейстутом захватил литовский великокняжеский стол; свергнутый великий князь Яв-нут Гедиминович бежал через Смоленск в Москву{435}. В 1346 г. Ольгерд с братьями разорил пограничные с Литвой новгородские волости; поводом, по словам великого князя Литовского, послужило то, что новгородский посадник Остафий «лаял» его, назвал его «псом». Новгородцы посчитали Остафия виноватым в разорении их территории и убили на вече{436}. В начале 1348 г. литовцы потерпели поражение от крестоносцев на реке Стреве, а в начале следующего года Казимир III заключил с Ордой антилитовский союз; во второй половине 1349 г. польские войска начали наступление на Волынь и Подолию{437}.
Таким образом, посольство Ольгерда в Орду было направлено в ситуации, когда Литве угрожала опасность как от Ордена, так и от Польши. Ранние летописи не содержат указания, против кого просил Ольгерд у хана «рать»; лишь в сводах второй половины XV в. появляется уточнение — «на князя великого на Семена»{438}. Поэтому в литературе высказывались предположения, что в действительности великий князь Литовский хотел получить помощь против Польши{439} или Ордена{440}. Но в этих случаях проявленное Семеном беспокойство было бы неоправданным: занятость Ольгерда войной на Западе ничем Москве не угрожала. По-видимому, речь шла действительно о провоцировании татарского похода на Северо-Восточную Русь{441}. Но чтобы просить хана начать военные действия против собственного вассала, выполняющего свои вассальные обязательства (напомним, Семен только что вернулся из Орды «с пожалованием», то есть явно пользовался благосклонностью Джанибека), нужны были веские основания. Не исключено, что таковыми могли быть какие-то контакты Семена с Орденом или с Казимиром III, которые литовская сторона представила хану как действия, враждебные Орде. Реальные же опасения Ольгерда были, скорее всего, связаны с пребыванием в Москве Явнута, чьи претензии на возвращение к власти в Литве, вероятно, поддерживались Семеном{442}