вашим риелтором. А деньги, как я понимаю, за половину квартиры вам с женой нужны.
– Ее мать полоумная! Ей место в дурке, если вы не поняли! Вы с ней хлебнете дерьма!
– Вот мы вас от дерьма, как вы выразились, и избавим. Марьяне останется только получить деньги. И давайте прикроем бесполезный базар.
– Попробуйте нас с Марьяной хоть на доллар нагреть! У меня нужные люди есть, каждый ваш шаг будет отслежен, учтите, – неожиданно сдувается Вадик.
– Приставите частного детектива? Это сколько угодно.
Помимо данного в газету объявления, Иолантов обклеивает свежими простынями о продаже квартиры близлежащие к дому дворы. Первой звонит пожилая супружеская пара по дворовой листовке. Демонстрировать квартиру в одиночку Инга категорически отказывается. «Они что-нибудь спросят, я что-то не то ляпну, сами приезжайте, разговаривайте, только кто-нибудь из вас один, не надо мне колхозное собрание тут устраивать».
Иолантов к наводящим вопросам не готов. В квартиру еду я, думая по дороге: «Характерец у Инги, конечно, тот еще».
Больше всего мужчину из пары интересуют потолки. «Планировку мы отлично знаем, живем в идентичной квартире в доме рядом, сыну подбираем, с семьей вот-вот из-за границы вернется, – докладывает мужчина, с порога задрав голову. Так он и движется по квартире с запрокинутой головой, исследуя потолок. Наделенная противоположной функцией жена семенит за ним, тщательно изучая паркетный пол. Обойдя все квартирные углы (с долгой заминкой и перешептыванием в ванной комнате), хором сказав: «Мы считаем, что цена завышена, вряд ли купят по такой цене, подумайте о снижении, мы перезвоним на днях», они собираются уходить, как вдруг, возведя напоследок глаза к потолку в коридоре, мужчина замечает маленькое темное пятнышко в углу над входной дверью и ликует. «О-о-о, грибок! Вы в курсе, – обращается он ко мне, – что мицелий практически неубиваем?! Проступает сквозь любую обработку и имеет тенденцию к разрастанию? Его споры непобедимы. Я знаю, о чем говорю, я биолог. Вы когда-нибудь сталкивались с потолочным мицелием? Это же гиблое дело».
– Нет ничего невозможного для опытных химиков, ваших смежников, – пытаюсь отшутиться я, думая, что, возможно, это и в самом деле мицелий, по неизвестным причинам застывший в своем развитии, или попросту совсем юный мицелий, не успевший набраться сил, но у парочки появился очевидный повод к активному торгу.
– Хозяйка, можно вас на минуточку?! – громко настаивает на своем мужчина.
– Что еще? – спешно выглядывает Инга в коридор из кухни. Там у нее в разгаре кашеварство и ожидают наполнения ряды судков.
– Давно у вас это пятно? Возможно, протечка была?
– Не знаю ничего, какое там пятно, не слежу, – не больно-то любезно отмахивается она, вновь исчезая в кухне.
Дальнейший ход событий демонстрирует, что душеспасительное откровение снизошло на Ингу исключительно в первый день нашего с ней знакомства. Позже она оказывается женщиной малоразговорчивой, точнее сказать, скрытной и не то чтобы кристально честной.
Биолог мучает меня звонками несколько дней подряд. Начинает и заканчивает разговор темой мицелия, нещадно торгуясь. Я терплю его звонки до тех пор, пока на горизонте не появляется обладательница красного кабриолета «феррари». Она звонит в первый день выхода газетного объявления и требует срочного просмотра квартиры. На показ снова еду я. От подъезда дома наблюдаю, как плавно выползает из багажника кабриолета черная тканевая крыша, как горделиво выходит из машины хозяйка и небрежно щелкает кнопкой сигнализации. На вид ей лет тридцать пять, ее внешность, увы, не совпадает с красотой кабриолета. Но детализировать ее образ не стану. Ибо нечего «жалом водить», как говорит одна моя знакомая, имея в виду досужих сплетников. Пока мы с Феррари (буду именовать ее так) поднимаемся в лифте, она признается: «Всю сознательную жизнь мечтала жить в районе Фрунзенской набережной. С детства твердо усвоила: если ставишь перед собой цель и вгрызаешься в нее, мечты сбываются». Осмотрев комнаты, постояв немного на балконе, вдыхая весенние ароматы двора, Феррари следует на кухню, где традиционно хлопочет Инга, готовя на сей раз манты. И тут, у окна кухни, с Феррари происходит квантовое преображение: «А-а-ах! Вот это да! Напротив же дом, где Олег Иванович Янковский живет!! Потрясающе!! Нет слов!»
Ни цена квартиры, ни тема мицелия Феррари нисколько не беспокоят. К вечеру того же дня она привозит в агентство аванс, буквально впихивает мне его в руки, не озаботившись ни единым вопросом о юридическом статусе квартиры.
Иолантов немедленно приступает к поиску альтернативы для Инги. А в агентство на следующий день приезжает старший брат Феррари – некий Олег Игоревич, юрист со свеженькой доверенностью на ведение дел. Придя в себя после вчерашней восторженной горячки, сестра решает подстраховаться. Олег Игоревич демонстрирует редкое занудство.
– Позволите взглянуть на правоустанавливающие? – начинает он.
– Да, пожалуйста, – я извлекаю из сейфа документы.
– Вступлению в наследство больше трех лет… та-ак… это хорошо, – надев очки в тончайшей золотой оправе, мусолит он документ, – наследство не по завещанию, по закону, та-ак… понятно… это хорошо… собственников двое… та-ак… это хуже… Квартира, вы говорите, нужна только матери… это хорошо. В квартире зарегистрированы обе собственницы?
– Только мать. Дочь зарегистрирована у мужа.
– Та-ак, это хорошо… Надеюсь, никаких третьих лиц не наблюдается…
(Насчитывается четыре «хорошо» против одного «хуже».)
Дальше Олег Игоревич желает ознакомиться с внутренним договором с продавцами.
– Та-ак, – подробно изучает он договор, – не вижу пункта о возможной пролонгации в случае форс-мажора. Упущение… Лучше бы добавить, подскажите вашему юристу. Хотя можно и допсоглашением.
Внутренний договор я могла бы Олегу Игоревичу и не показывать, но скрывать тут нечего, а к такого рода советчикам я отношусь вполне терпимо, иногда от них можно почерпнуть кое-что полезное.
– Кстати, выписка из домовой книги по квартире у вас имеется?
– Когда, извините? Объявление вышло позавчера, а вчера вечером ваша сестра внесла аванс.
– Сможете предоставить мне выписку через пару дней?
– Лучше к концу недели.
– Хорошо, скиньте факсом, будьте добры. И по любым возникающим вопросам обязательно звоните, не стесняйтесь. Я тоже буду держать руку на пульсе.
Во взятой Ингой выписке обнаруживается, что в квартире, кроме нее, зарегистрирован Давид Гвалия.
Вот вам и «третьи лица» с «форс-мажорами». Олег Игоревич в некотором смысле оказывается прорицателем. Как тут не разозлиться. Звоню Инге:
– Инга, я же уточняла, зарегистрирован в квартире кто-либо, кроме вас! Вы твердо сказали нет.
– А что тут такого? – с фальшивой беспечностью отвечает Инга. – Временно, всего на полгода, его прописала. Завтра заявление на его выписку подам. Я думала, он сам уже снялся. (Лжет как дышит.)
– Зачем было скрывать, не понимаю? Не откладывайте, займитесь завтра же утром.
У меня возникает предчувствие, что легкого разрешения новые обстоятельства не предвещают.
Инга звонит на следующий день после обеда:
– Паспортистка к начальнику отослала, сказала, такие вопросы без него не решает. Еле успела, уже уходить собирался. В снятии Давида отказал. Просто так, говорит, за здоро́во живешь, ничего делать не буду. Сначала найди его и разведись по закону, раз он официальный твой муж. Дальше, сказал, посмотрим. Интересно, где я ему Давида должна искать? На «Бабушкинскую» его брату позвонила. Брат сказал, Давида не видел полгода. Попросила брата набрать его, сама ни за что звонить этому подонку не стану. Брат позвонил, гудки идут, Давид трубку не берет.
Спорить с начальниками паспортных столов – дело бесперспективное. Чаще всего это приземистые набычившиеся существа с налитыми кровью глазами либо существа свиноподобные, с заплывшими жиром глазками (да простят меня начальники паспортных столов, обладающие иной внешностью). Бракоразводный процесс, инициированный одной стороной, в случае Инги исключается из-за длительности сроков. Даже при подаче заявления по обоюдному согласию обоими супругами, не имеющими общих несовершеннолетних чад, свидетельство о разводе выдают в лучшем случае через месяц.
– Инга, подумайте, где может находиться Давид? Жил же он где-то до брака с вами. Возможно, у вас с ним есть общие знакомые? Или деловые контакты? Он наверняка все еще в Москве.
– У безработного? Деловые? Не смешите. Дрыщу звоните, – мрачно говорит Инга, – у него блатные связи, он всех в районе знает, захочет – найдет ради денег.
Иных вариантов, пожалуй, не высвечивается. Остается прибегнуть к совету Инги, попробовать сыграть на алчности молодой семьи. Правда, самой при этом в некоторой степени претерпеть унижение. Звоню Вадику: «Вадим, возникла непредвиденная сложность. Предлагаю забыть неприятный инцидент нашего знакомства и посотрудничать». «Ладно, – цедит он сквозь зубы, – в чем проблема?»
Представитель «золотой молодежи» явно имеет деловые контакты с местными криминальными кругами. Тусивший где-то в округе Давид найден в течение двух суток и пинком фрунзенского криминалитета направлен в загс. Но не так-то прост и сговорчив оказывается Давид. Для начала он требует у Вадика номер моего телефона «для мирных переговоров». Вадик без зазрения совести сдает меня. Не подписывался же он охранять мой душевный покой. «Приду, Евгеньевна, так и быт, но надо, чтоб Марьяна пришла, отдат ей одын вэщ», – говорит по телефону Давид Гвалия тоном, не предполагающим возражений.
После долгих телефонных переговоров – отдельно с Давидом, отдельно с Марьяной, отдельно с Ингой – путем подборки индивидуальных ключей к каждому назначен групповой поход в загс. Вот тогда впервые, кроме худосочного Давида со впалыми щеками и темными кругами под воспаленными глазницами, я вижу ее – нимфу, вставшую между Давидом и собственной матерью. Ясно, почему у Светозара Иолантова при подписании с ней договора дрожали руки и шли обильные сопли. Бесспорная красотка. Длинноногая, с точеной талией и грудью третьего размера, с крепкой налитой попкой и тяжелыми русыми волосами по пояс. На гладком безмятежном лбу оттиск «холодная стерва».