1 хочет ударить нам в спину. Тому не бывать. Мы не станем ждать этого. Как только воины Ахмата уйдут к Москве, мы разнесем его столицу на кончиках наших копий. Будьте готовы. Первыми пойдут твои воины, Халиль-бей, и только тебе перепадет лучшая добыча.
Халиль почтительно склонил голову в знак согласия.
— Позволь, великий хан, обратиться к тебе за помощью.
— Говори.
— Ты знаешь сына моего, Алима?
— Знаю. Хороший джигит.
— Молод и глуп еще. Увидел недавно на базре дочь русского купца из Сурожа и вздумал похитить ее. Его взяли в плен и заключили в крепость. Как быть теперь, посоветуй.
— Ты не просил милости у консула ди Негро?
— Бесполезно, великий хан. Алим не назвал себя, и мне нет смысла обращаться к консулу.
— Если выкупить его?
— С ним его друзья, и он не выйдет один. Выкупить всех нельзя—дело уже оглашено, и сына ждет суд. Только твое слово может помочь мне в моем горе.
— Приготовь мешок золота, и я дам тебе добрый совет...
— Будь счастлив, мудрый и великодушный,— в один голос произнесли Халиль и Джаны и, кланяясь, вышли от хана.
У старого фонтана они разошлись.
Ширин-бей пошел в свой дом, построенный при ханской столице, а Джаны свернул в проход под большой мечетью. Здесь он переждал немного, а потом снова вернулся во дворец.
* Ак-бей (тат.) — белый князь. Имеется ввиду Иван III.
Глава двадцать первая
У ХОЗИ КОКОСА
...Иван III искал дружбы у хана посредством... Хози Кокоса, жившего в Кафе... Отправляя в Крым Беклемишева, князь повелел ему заехать в Кафу...
Н. М. Карамзин.
небо над Кафой затянуло густыми облаками.
По городу мерными шагами ходили стражники, стучали в окна домов и предупреждали жителей, чтобы через час гасили огни. Так повелел Устав, и те, кто его нарушал, сурово наказывались. Через час после тушения огней запрещалось также выходить из домов, и хождение по городу прекращалось. Поэтому Деметрио ди Гу- аско очень спешит.
До запретного часа ему нужно разыскать солидную сумму денег, и надо торопиться.
Кончета помогла молодому ди Гуаско встретиться с консулом Кафы. Антониото ди Кабела принял Деметрио ласково, сразу же прочитал жалобу на консула Солдайи и обещал семье Антонио ди Гуаско всяческую поддержку.
— Я бы хотел, мой дорогой, чтобы ты встретился с главным синдиком города,— сказал в конце беседы консул.— Неплохо, если и он узнает о самовольстве Христофоро ди Негро. Я скажу синьору синдику, чтобы он принял тебя завтра утром.
Деметрио был не настолько глуп, чтобы не понять цели встречи с синдиком. Ему тоже нужно дать по крайней мере не меньше половины того, что дано консулу. Если Деметрио не сделает этого,— отец назовет его олухом и идиотом. Но где взять хотя бы тысячу сонмов?
Это еще не все. Сегодня в доме Кончегы собираются самые знатные и самые богатые генуэзцы на веселую вечеринку. Приглашены первые красавицы города, нанят оркестр, будет там и сам ди Кабела. Явиться без денег в такое общество —это значит уронить себя в глазах городской знати, бросить тень на светлую фамилию ди Гуаско. Молодой человек весь вечер носился по городу, посещая друзей, но тщетно. Оставался единственный выход — идти к ростовщику. Запретный час приближался, и Деметрио почти бегом направился на улицу Семи Святых к известному всей Кафе и за ее пределами ростовщику и меняле Хозе Кокосу.
Только у Хози Кокоса и нигде больше можно взять под залог необходимую сумму, никто, кроме Хози Кокоса, не сможет обменять дукаты на рубли или пиастры, на звонкую кафинскую монету, без которой ни жить, ни вести торговлю в черноморских колониях нельзя...
Деметрио прошел по узкой, мощенной плитами улице, которая огибала храм св. Агнессы, и очутился в переулке. В нескольких шагах он увидел высокий забор из каленого кирпича. Перед калиткой с толстыми дубовыми дверями висел кусок чугунного баллистера, рядом с ним буковая колотушка. Деметрио постучал по баллистеру, и вскоре открылось окошечко, проделанное в калитке. Слуга, увидев, что посетитель один, осторожно отворил калитку и провел Деметрио в дом.
Деметрио приоткрыл дверь в комнату. Хозя Кокос сидел за столом. На голову ростовщика была плотно натянута черная потертая ермолка, из-под которой свешивались длинные пейсы. Бороденка Хози, слегка растрепанная, росла только на подбородке, оставляя открытой всю нижнюю губу. Хозя сидел не шевелясь, и ни один мускул на его лице не двигался. Так же неподвижны были и глаза, безучастно смотревшие на стоявшую перед ним пожилую женщину, богато одетую и всю в слезах. В ней Деметрио узнал Джулию — супругу могущественного консула Кафы. Жена Антониото ди Ка- белы, ломая руки, умоляла ростовщика о чем-то. Это было настолько любопытно, что Демо, забыв всякую осторожность, снова прикрыл дверь и прильнул к щели. Теперь он не видел и явственно слышал голос Джулии.
— О, я еще раз умоляю вас, великодушный синьор Кокос, дайте мне только неделю сроку, и я верну вам деньги, видит бог, верну все до последнего аспра. Пожалейте меня, моих детей, мою честь! Умоляю!
Ростовщик молчал по-прежнему, и так же неподвижно было его лицо, как будто эти стоны и просьбы не касались его.
— Скажите, господин, да — и я уйду, я не буду утруждать вас своими слезами. О боже, неужели у вас нет сердца!
Кокос оставался безмолвным. Джулия поднялась, ухватила ростовщика за полу.
— Почему вы молчите? Скажите что-нибудь!
— Что вы от меня хотите? — ростовщик выдернул полу капота из рук женщины, поднялся и прошел в дальний угол комнаты.— Вы хотите разорить и так уже давно разоренного старого человека. Почему я должен спасать вашу честь, если вы сами вспомнили о ней только тогда, когда настал час расплаты! Вы знатная синьора...
— О, пощадите! — застонала Джулия.— Бога ради, не говорите об этом.
— Синьора сама не знает, чего она хочет. Или она хочет, чтобы я говорил, или молчал?
— Скажите только — спасете ли вы меня?
— Нет, и тысячу раз нет. Завтра же ваши векселя я передам суду синдиков, и вам не суметь отказаться от их оплаты.
— Святая мадонна! Да разве я отказываюсь? Повремените только. Недолго, одну неделю.
— Когда-то этому должен прийти конец. Второй год вы обещаете мне, а ваш долг растет и растет. Поверьте, синьора Джулия, мне жаль вас, но я не могу ничего сделать. Идите домой и, если сумеете, подготовьте вашего супруга к тяжелому удару. Завтра векселя будут в суде.
Женщина поднялась, вытерла слезы платком, зажатым в руке, и решительно произнесла:
— Хорошо! Сегодня я уйду из вашего дома, а завтра я уйду из мого мира. Мне не снести бесчестия. Я умру, и вы не получите ни одного аспра.
- Напрасно терять жизнь так рано. Меня это не пугает. Вы в браке с синьором ди Кабела, и векселя имеют законную силу на нашего мужа. Выхода нет — завтра суд.
В голове Деметрио, пока он слушал этот разговор, созрело смелое решение. Он резко толкнул рукой дверь и вошел в комнату.
О боже! — воскликнула Джулия и, отбежав в противоположный конец комнаты, закрыла лицо покрывалом. Хозя Кокос, унидев перед собой человека при шпаге, широко раскрыл глаза и прижался спиной к стене. Раскинув руки, он пытался крикнуть слуг. Но от испуга у ростовщика пропал голос, и он только безшумно открывал и закрывал свой беззубый рот.
Не бойтесь меня, синьор Кокос, я не грабитель. Имею •к < и> — Деметрио ди Гуаско из Тасили. Вот моя шпага.— И Демо положил оружие на стол ростовщика.
Увидев незнакомца безоружным, Хозя пришел в себя и дрожащим голосом прошептал:
— Как вы сюда попали? Что вам нужно от бедного Хози
Кокоса?
— Скажите, вам достаточно известно мое имя?
— Если вы сын Антонио ди Гуаско, то я хорошо знаю этого благородного человека,— ответил уже окончательно оправившийся от испуга Хозя Кокос.
— Да, я сын благородного Антонио — если не верите, взгляните на герб на моей шпаге. А это мой документ.—И Деметрио подал Хозе вчетверо сложенный листок бумаги.
Хозя, прочитав бумагу, сказал:
— Я верю вам, синьор Гуаско.
— Могли ли бы вы иметь со мной денежное дело?
— Повторяю — я верю вам.
— Тогда у меня к синьору ростовщику всего две небольших просьбы,— произнес Деметрио, пряча шпагу в ножны,— Во-первых, я прошу вас переписать долги госпожи Джулии Кабела на мой вексель и освободить ее от унижений. Во-вторых, я прошу под другой вексель наличными пятьсот сонмов. И больше я не смею ничем беспокоить вас.
Ростовщик запустил пятерню в свою бороденку и долго раздумывал. Потом он произнес:
— А если я не выполню просьбы синьора?
Деметрио взялся за шпагу и, вынув ее немного из ножен, коротко сказал:
— Я не позволю, чтобы при мне унижали синьору Джулию. Хорошо. Я согласен выполнить ваши просьбы. Спросите,
согласна ли на это госпожа ди Кабела.
— Я согласна,— тихо произнесла женщина. — Я верю этому
благородному юноше.
Кокос пожал плечами, открыл ящик стола и подал Деметрио
два чистых векселя.
Через несколько минут, получив пятьсот сонмов, Деметрио вышел от Хози Кокоса под руку с синьорой Джулией. Закрыв калитку, старый ростовщик, долго стоял посреди двора, раздумывая над тем, правильно ли он сделал, поверив этому юноше.
Джулия молчала всю дорогу и, лишь подходя к палаццо консо-
ляре, прошептала:
— Вы спасли мне жизнь, добрый ди Гуаско. Завтра я жду синьора у себя. Двери моего дома всегда открыты для вас. Я жду,—
еще раз повторила она.
После полудня,— коротко ответил ей юноша и зашагал к дому Кончеты.
За несколько минут до звона на башне святого Кристо у дома Хози Кокоса снова появились люди. Их было трое. В доме их уже ждали, и калитка открылась без стука. Слуга провел путников через двор. У веранды гостей встретил сам хозяин. После взаимных поклонов и приветствий Хозя пригласил их в дом, и скоро путники очутились в просторном зале, посреди которого стоял накрытый для ужина стол.