— Товарищ Климов, поднимите из Ржева два самолета в зону семь. Товарищ Сарбунов, обеспечьте прием истребителей в зоне семь.
При отсутствии у прожектористов связи с самолетами это было очень непростым делом!
Впоследствии, когда организация боя с воздушным противником стала делом обычным, офицеры управления научились предвидеть, прогнозировать, что и где можно ожидать, что нужно предпринять для взаимодействия.
Тем временем волна бомбардировщиков приближалась к Москве. Вслед за авиацией в бой вступали наземные части — зенитная артиллерия и пулеметные установки…
С самого начала налета бои над пригородной зоной и самой Москвой приняли столь ожесточенный характер, что гул сотен самолетных моторов, грохот от разрывов бомб и массированной стрельбы зенитных орудий и пулеметов сливались в сплошной рев. Стволы зенитных орудий раскалялись, с них слезала огнеупорная краска, их охлаждали обильно намоченными в воде шинелями, одеялами…
Насмерть дрались в небе столицы и наши истребители. Каждый из пилотов знал: пропущенный в центр города бомбардировщик — это до двух тонн бомб, несущих огромные разрушения и смерть десятков людей. И даже ценой собственной жизни, как Виктор Талалихин или Константин Титенков, летчики были готовы защитить москвичей от врага.
До конца стояли и «нестреляющие» расчеты 1-го прожекторного полка майора И.В. Волкова. Так, расчет ефрейтора Н.В. Петикова не выпускал из своего луча пойманный бомбардировщик, обеспечивая огонь по нему зенитчиками, хотя другой самолет буквально завалил позицию прожектористов зажигательными бомбами.
Два прожекторных полка обеспечивали боевые действия истребительной авиации и зенитной артиллерии ночью световыми прожекторными полями (СПП), каждое глубиной 10–15 км, а в ширину 21–28 км. В центре СПП была зона ожидания истребительной авиации.
Зона аэростатов заграждения располагалась вокруг центра города в радиусе 5–6 километров на высоте до 4,5–5 км (над Лондоном аэростаты обычно не поднимались выше 2,5 км, и там немцы их легко перелетали). А при ночных налетах на Москву высота аэростатов оказалась смертельной для одних экипажей немецких бомбардировщиков и неприятной неожиданностью для других, вынужденных менять курс, высоту или просто тут же сбрасывать бомбы и разворачиваться на обратный курс.
Пять часов продолжался этот бой. Он закончился в 3.25 по московскому времени.
Результат был таким: 12 сбитых самолетов противника на счету истребителей, 10 — у зенитчиков, итого 10 процентов потерь у нападавших. На Москву упали всего 73 фугасные и около 5 тысяч зажигательных бомб.
Сталину позвонил маршал С.К. Тимошенко и доложил, что наблюдал, как горели и падали за линией фронта самолеты, идущие от Москвы. И уже 22 июля был издан приказ № 0241 наркома обороны — первый благодарственный приказ за Великую Отечественную войну — им награждались и поощрялись бойцы и командиры столичной зоны ПВО, а также сотрудники столичной милиции и пожарные.
Но в 22 часа 10 минут того же 22 июля немцы предприняли новый массированный налет. Такие налеты не прекращались до 5 ноября. С 21 июля до сентября 1941 года противник предпринял 36 массированных налетов на Москву, в которых в общей сложности участвовало более 4200 самолетов. 200 из них были сбиты. И каждый раз достигалось главное: к городу удавалось пробиваться лишь одиночным самолетам. Войска ПВО в отдельные дни 1941 года уничтожали по 30–40 самолетов врага. Но война только начиналась, и наша Победа была еще впереди…
Однако борьбу с воздушным противником вели не только войска противовоздушной обороны, но и так называемые подразделения МПВО — местной противовоздушной обороны. В ее формирования входили 650 тысяч москвичей. Это женщины, молодежь, пожилые люди, дежурившие, как правило, на крышах зданий или возле пожароопасных объектов. Из имевшихся у них средств — бочки с водой или песком, толстые рукавицы и клещи, чтобы тушить зажигательные бомбы в этих бочках.
Они составили 18 специализированных городских служб: связи, медико-санитарные, восстановления зданий, аварийно-спасательные и другие. Их вклад в защиту наших крупных политико-промышленных центров от воздушных налетов противника был весьма велик, особенно по сравнению с лондонцами и жителями других городов Европы, которых бомбили гитлеровцы.
Из 45 тысяч возгораний, возникших в результате налетов фашистской авиации в 1941–1942 годах, нестроевые бойцы столичной МПВО потушили 43,5 тысячи. А ведь были еще штатные пожарные команды и нештатные противопожарные расчеты воинских подразделений во всех районах Москвы.
Об этом рассказал и председатель Координационного совета защитников Москвы И.Ф. Соколов, который еще с 1938-го был инструктором ПВХО (противовоздушной и противохимической обороны) и обучал москвичей навыкам противовоздушной и химической обороны.
К отражению воздушных налетов противника готовилась и сама столица. В Москве и в Подмосковье создавались ложные объекты. Была обеспечена маскировка Кремля, Мавзолея Ленина, Большого театра и других важных объектов. Погасили и зачехлили звезды на кремлевских башнях, закрасили золотые купола церквей и соборов, на Кремлевской стене замаскировали зубцы, нарисовали на ней — со стороны Красной и Ивановской площадей, окна и двери. Характерную излучину Москвы-реки забили баржами и плотами, другими ложными сооружениями, чтобы с воздуха не было видно этого броского ориентира. Район «заполнили» мелкими строениями… Об этих фактах рассказал военный историк Д.Б. Хазанов, автор книг и исследований, в том числе о ПВО Москвы в 1941–1945 годах.
Для сравнения: первый массированный авиаудар по Лондону немцы нанесли в ночь на 12 сентября 1940 года. С тех пор авианалеты люфтваффе на города Англии проводились регулярно, нанося значительный ущерб. Был превращен в руины город Ковентри, разрушены военный порт Портленд и многие промышленные центры.
Но были и особенно «выдающиеся» налеты. Так, ночью на 23 января 1944 года, по уже «накатанным» маршрутам, в соответствии с отработанными тактическими приемам нападения и защиты, 187 бомбардировщиков люфтваффе провели очередной налет на Лондон. В ту ночь ими было произведено 447 самолето-вылетов. Лондону были нанесены огромные разрушения, зафиксированные воздушной разведкой немцев. При этом английская ПВО сбила тогда только 5 немецких самолетов! И это — при опытности британских истребителей, отгороженности Англии от оккупированной гитлеровцами французской территории Ла-Маншем, над которым английские РЛС видели «Юнкерсы-88» и «Дорнье-217» чуть ли не с момента взлета. И код «Энигмы», германской шифровальной машины, ими был расшифрован — а сбили всего лишь 5 экипажей.
В ночь на 19 февраля 1944 года 187 бомбардировщиков вновь совершили очередной налет на Лондон. Удар тяжелых зажигательных бомб, начиненных смесью бензина, каучука и фосфора, имел особо разрушительные последствия. И хотя британская ПВО сбила 11 самолетов «бошей», командир 9-го авиакорпуса люфтваффе Дитрих Пельц был доволен: «рейд возмездия» удался — урон превышал потери многократно.
В самом рейхе войска ПВО (зенитные, прожекторные, радиолокаторные и другие части) входили в состав ВВС. В борьбе с армадами бомбардировщиков Англии и США немецкая ПВО оказалась бессильна: 1050 городов были разрушены от 10 до 97 процентов, а 40 крупных городов вроде Дрездена и Лейпцига на 50–97 процентов оказались в руинах.
В Москве после всех налетов было разрушено 2 процента зданий; в Лондоне — в 27 раз больше, а в самом Берлине разрушений было больше в 30 раз! Заметим притом, что в годы войны Белокаменная была более чем наполовину деревянной и отапливалась печами, так что даже в самом центре советской столицы были сараи с запасами дров. Однако нового «наполеоновского» пожара Москвы не произошло. Москвичи, бойцы местной противовоздушной обороны, успевали сразу же потушить любое возгорание.
Вот и получается, что за главный город страны сражались всем народом, всем миром. На сухопутном театре боевых действий насмерть дрались не только части и соединения Красной армии, но и героические дивизии Народного ополчения. От воздушного противника и последствий его налетов Москву защитили не только зенитчики, прожектористы и летчики, но и сами москвичи.
Об этом и говорили участники заседания «круглого стола», посвященного семидесятилетию отражения первого массированного налета гитлеровской авиации на Москву.
«ПАРАД ПЛАНЕТ»: «УРАН», «МАРС» И «МАЛЫЙ САТУРН»
Ни одну из стратегических операций Великой Отечественной войны нельзя рассматривать в отрыве от происходивших ранее, одновременно с ней или непосредственно после нее. Вот и Московская битва не только отразилась на дальнейшем ходе войны, но и нашла свое прямое продолжение в малоизвестной и малоизученной операции «Марс», события которой разворачивались на московском направлении, в 150 километрах от советской столицы. Причем операцией этой руководил будущий «маршал Победы» — Георгий Константинович Жуков, а над Москвой вновь нависала реальная угроза.
Об этой операции и ее значении в Великой Отечественной войне, о событиях, происходивших одновременно с ней, беседуют участники очередного заседания «круглого стола» — Георгий Александрович Куманев, доктор исторических наук, профессор (руководитель Центра военной истории России Института российской истории РАН); генерал армии Владимир Николаевич Лобов, доктор военных наук (последний начальник Генерального штаба Вооруженных Сил СССР); Михаил Юрьевич Мягков, доктор исторических наук (Институт всеобщей истории РАН); Юрий Александрович Никифоров, кандидат исторических наук (Московский открытый педагогический университет им. М.А. Шолохова); Александр Семенович Орлов, доктор исторических наук; Олег Александрович Ржешевский, доктор исторических наук, профессор (Институт всеобщей истории РАН, президент Ассоциации историков Второй мировой войны); генерал-майор Валерий Юрьевич Черногор (Главное организационно-мобилизационное управление Генерального штаба ВС РФ). Заседание «круглого стола» вел писатель Александр Юльевич Бондаренко.