– Должно быть, хотела убедиться, что Мануков мертв. Я вернулся с врачом к Наде, когда она спускалась вниз. Меня не было каких-то двадцать минут.
– Иногда время летит, а иногда тянется бесконечно. Все относительно.
– Согласен. Я бы вам посоветовал, Ренат Алексеевич, помириться с женой. Я уверен, у вас еще будут дети. Вы молоды, здоровы, любите друг друга. Она сделала ошибку, но после всего, что вы сами пережили, вы ведь ее простите? Все относительно, так же, как со временем. Вчера вам казалось, что самое страшное не иметь детей, а сегодня вы понимаете, что есть вещи гораздо страшнее, которые происходят уже со взрослыми детьми. Кто знает? Вдруг завтра вы поймете, что такое настоящая любовь?
– Любовь… Да еще и настоящая… А в самом деле, что это такое?
– Любовь – это самая простая вещь на свете. Когда ее пытаются усложнить, то есть объяснить, как, отчего и почему, это уже не любовь. Вот у Элины к вам любовь. Безрассудная, слепая. Не стоит этим бросаться.
– Я подумаю. А сами-то вы… Тоже простите?
– А что со мной такое? Все в порядке, – бодро сказал Алексей.
– Тоже помиритесь со второй половиной?
– А как же! Обязательно!
– Ну, так и быть, из мужской солидарности… – Катыков встал. – Я попробую поговорить с женой. Она и в самом деле хотела сесть за меня в тюрьму?
– Да. И как я ее ни пытал, она ни разу не проговорилась, что это вы убили Манукова. Сильная женщина. Красивая и сильная. Дорожите этим. Если надо, она за вас умрет. Не каждый мужчина может этим похвастаться, – он невольно вздохнул. – Для мужчины это нормально, умереть за семью. За жену, за детей. Женщина готова умереть за ребенка, но крайне редко – за своего мужчину. Не потому что женщины эгоистки. Это закон природы. Нам только кажется, что мы далеко ушли от первобытных предков. Инстинкты по-прежнему работают. Докажите, что вы человек, Ренат Алексеевич. В отличие от Манукова.
– Ну-ну, не учите меня жить, – поморщился Катыков. – Я не мальчик… Сам разберусь. А за понимание спасибо. Понадобится помощь – обращайтесь. Деньги, работа… От тюрьмы и от сумы, как говорится… В общем, визиточку свою оставлю.
– Спасибо.
Алексей взял протянутую Катыковым визитку и стал засовывать ее в узкий карман джинсов. Он знал, что вряд когда-нибудь ею воспользуется. Это уже пройденный этап. Коммерческий директор из А.А. Леонидова никакой, равно как и начальник службы безопасности. Все равно вернулся в родное управление, откуда и начинал.
– Э-э-э! Ренат Алексеевич! – Катыков обернулся. – А с этим что делать? – Алексей кивнул на бутылку.
– Мне это не надо, – махнул тот рукой. – Оставьте себе.
– А мне зачем? – пробормотал он.
«Не хватало еще явиться к жене пьяным! Можно, конечно, сказать, что выпил на радостях, но не стоит усугублять. Ладно, оставим презент итальянцам…»
Он еще какое-то время посидел за столиком, обдумывая признание Катыкова. В том, что он поступил в отношении Рената Алексеевича правильно, Леонидов не сомневался. Он думал о судьбе Нади, Артема… Интересная штука – жизнь. А главное, непредсказуемая. Машинально он посмотрел на часы: двадцать два двадцать. Двенадцать часов ушло на то, чтобы разгадать очередную детективную загадку. Но это природа помогла. Не будь они заперты так надолго в аэропорту, неизвестно еще, чем бы все это закончилось. Мануков бы вышел сухим из воды, а Надя… Вот кому не позавидуешь!
«Все относительно… Вот я хороший человек или плохой? Я ведь Надю подозревал! И потом: я дал Катыкову совет, которым сам не собираюсь воспользоваться: помириться с женой. Следовательно, я лицемер. Да еще и закон нарушил. Убийца останется на свободе. И кто я после этого?» – Леонидов вздохнул и поднялся.
Скоро начнется посадка. Саша, наверное, его уже обыскалась. Он просил полчаса, а прошло гораздо больше. Пора подводить итоги собственной семейной жизни.
Двадцать два тридцать
– Леша, где ты ходишь!
«Ну, началось…»
– Я здесь, милая! Извини, припозднился.
– Сейчас посадку объявят!
– А где это написано?
– Наш самолет стоит наготове! Говорят, багаж уже разгрузили!
– Кто говорит?
– Ты надо мной издеваешься, да?
– Нет. Просто я привык любую информацию проверять. Покажи мне табло, где горит надпись: «Началась посадка на рейс такой-то». А пока ее нет…
– Но люди выстроились в очередь на паспортный контроль! – сердито сказала Саша.
– Люди могут делать все, что им вздумается. А тебе я советую посидеть здесь.
– Да я уже устала сидеть! И потом, я на педсовет опаздываю!
– Это очередь не на маршрутку, а на самолет, – съехидничал он. – Итальянцы ничего не знают про твой педсовет, наш рейс надолго задержался, придется ждать, когда в расписании будет окно. И мы все равно сядем не в Москве, а в Нижнем Тагиле.
– Кто тебе сказал?! – накинулась на него Саша. – Ты точно это знаешь?!
– Нет, но пойду разведаю.
– Леша! Не уходи! А как же сумки? Надо занять очередь на паспортный контроль!
– Сережа возьмет сумки. Я сейчас.
– Леша!!!
Он сделал вид, что не слышит.
Система здесь была такая: паспортный контроль перед выходом на посадку. Потом вниз по лестнице и – ожидание автобуса, который отвезет к трапу, в крохотном зальчике, где нельзя ни поесть, ни попить. Даже стульев на всех не хватает. Впрочем, два автомата все же есть. С колой, от которой уже мутит, и с шоколадными батончиками. После многочасового ожидания посадки даже детей от всего этого воротит, а они любители вредной еды. Больше в зоне у ворот ничего нет. Все это Алексей выяснил уже потом, когда вместе со всеми дожидался автобуса.
…Надя сидела между Ренатом Алексеевичем и Элиной. За ее спиной возвышался Тема. Его руки сжимали спинку пластикового стула, на котором устроилась девушка. Алексей издалека сделал знак Анне Васильевне: на минутку. Та подошла.
– Как Надя? – спросил он.
– Более или менее в порядке.
– Оставьте ее с отцом. Он знает, что ей сказать.
– С каким отцом? – уставилась на Леонидова Анна Васильевна, подумав, видимо, что от усталости тот стал заговариваться. – Он же умер!
– Умер человек, которого она считала своим отцом. А настоящий сидит сейчас рядом с ней. О девушке теперь есть кому позаботиться.
– Да вы что! – ахнула Анна Васильевна. – Вот это развязка! Прямо как в семейной мелодраме!
– Скорее, в семейном триллере. Ренат Алексеевич по возвращении в Москву займется Надиными проблемами. Найдет ее родственников или сам оформит опекунство. Я уверен, он докажет свое отцовство. А Элина Виленовна поможет с похоронами. Из аэропорта Надя поедет к ним.
– А если она не согласится?
– Я думаю, новость о смерти Манукова ее воодушевит. Самое страшное для нее было поехать с ним. Домой.
– Вы это о чем?
– Да так. Мысли вслух. Но теперь все будет хорошо.
Он посмотрел на Катыковых, торопливо собирающих Надины вещи. Объявили посадку, причем на табло горела надпись «Domodedovo».
– Я побежал! – спохватился Алексей. – Просто хотел сказать вам, что все в порядке, Надя больше не одна.
– Но как же? А убийство?
– Какое еще убийство?
– Вы же говорили…
– Заработался. Жена правильно сказала: при моей профессии развивается паранойя. Вот и у меня… С обоими Мануковыми произошел несчастный случай. Уверен, вы прочитаете об этом в Инете… Еще увидимся!
Он понесся на паспортный контроль, подозревая, что Саша с детьми уже там, в очереди.
– Твой паспорт у мамы! – объявила Ксюша, из чего Алексей понял, что жена с ним не разговаривает. Он молча забрал у нее документ и встал за Сережей.
– Сил больше нет… – простонал кто-то.
…Автобус подали в начале двенадцатого. Люди даже не роптали. А некоторые так напились, что их буквально волокли к автобусу. Алексей узнал молодежь из «группы сдвинутых столиков». Но на борт погрузились без эксцессов.
«После всего, что случилось, нам наконец должно повезти», – подумал Алексей, сидящий напротив Саши, их разделял проход между рядами кресел. Впереди Леонидов видел широкие плечи Артема, который сел рядом с Надей, а с другой стороны обосновался Ренат Алексеевич. Ему удалось уговорить кого-то поменяться местами. Элина тоже сидела через проход от своей семьи. Леонидов решил, что это символично.
«Ничего, у них еще есть время. Три часа они будут лететь, и как знать? Может, к Москве все окончательно разъяснится? Будем на это надеяться…»
– Почему мы не взлетаем?! – истерично взвизгнул кто-то.
– Девушка, мы в Новгород или в Питер? – вцепился высокий лысый мужчина в проходящую мимо стюардессу.
– В Москву.
– В Москву-у!..
– Леша, слышишь?! Мы летим в Москву! Ах да, я же с тобой не разговариваю!
– А как же мы сядем? – раздался взволнованный женский голос.
– Главное, что в Москву!
– Мама, я боюсь, – заплакал ребенок в конце салона.
– Самолет горит! Мы горим!
В салоне действительно пахло гарью.
– Да это же наш столичный смог в Италию привезли! – сообразил кто-то.
– Успокойтесь! – велела строгая стюардесса. – Метеоусловия в столице нормальные.
– Даже если у нас оба крыла отвалятся, нам скажут, что полет проходит в штатном режиме, – высказался какой-то остряк.
– Мамочки, что же будет!
– Все будет нормально, – пробормотал Леонидов и… провалился в сон.
Полночь
Проснувшись, он долго не мог сообразить, где находится. За окном было темно. Алексей повернул голову налево и увидел Сашу. И все вспомнил.
– Что, к Москве подлетаем? – хрипло спросил он.
– Мы в Италии, если ты забыл, – холодно сказала жена.
– Как это в Италии? Я же помню, как мы поднимались на борт!
– Вот с тех пор и сидим в самолете! Непонятно, то ли нас из Италии не выпускают, то ли Москва не принимает!
Он достал из кармана мобильный телефон, который забыл отключить, и посмотрел на дисплей: почти полночь.
– Я уже поняла, что на педсовет не попадаю! – с отчаянием сказала Саша.