ый когда-то подсел ко мне на ПВД и сказал, что в моём лице «зауважал Москвичей». Господи, упокой его душу с миром!
А наш Люля выжил. Был тяжело ранен, потерял руку, но выжил. Это, как и многое другое, я узнаю много позже. Борщ тоже выживет, но больше не вернётся на фронт. А мне после смерти моего друга Женьки в следующем серьёзном накате останется воевать совсем немного, буквально несколько дней. К нам уже приезжал старшина и сверял списки тех, у кого вот-вот должен был закончиться срок контракта в «Вагнере». Я тоже попал в этот список, отработав на фронте дополнительный месяц, как и пообещали мне в ОСО. И, конечно, нервничал.
30. УСТАЛОСТЬ
Меня должны были отправить на «оттяжку», то есть выдернуть с ЛБС и оттянуть сначала на ближайший ПВД, а потом в тыловые районы. Бахмут уже был почти полностью освобождён, но укропы ещё сопротивлялись. Было взято здание мединститута и некоторые его окрестности. Мои пацаны немного загрустили, понимая, что у них вскоре появится новый командир вместо меня. На самом деле мне хотелось быть таким человеком, каким меня считали они, но я был другим. И война – это не то, с чем мне хотелось бы связать свою будущую жизнь. Я был «Парижем», и мог принадлежать только одной женщине, которая очень любила этот город. Теперь больше всего хотелось увидеть её и узнать, почему она перестала отвечать на мои звонки.
«Оттяжка» затягивалась, и мне пришлось на нервяке принять ещё один бой. Он получился страшным и нелепым. Я отсыпался в углу подвала на лежанке из поддонов. Неожиданно ближе к вечеру включилась рация, и командование объявило, что, по сообщениям наблюдателей, в сторону нашей позиции продвигается группа примерно из двадцати отступающих из другого сектора укропов. В подвал прибежал наш перепуганный фишкарь из новых пополняшек и подтвердил информацию. Совершенно понятно, какую задачу поставило перед нами командование, пообещав прислать в помощь группу поддержки от соседей.
Часть подходов к нашей позиции мы накануне заминировали МОНками, но нас по разным причинам в тот момент на этой позиции оставалось всего шесть человек. Поднявшись на третий этаж старого трёхэтажного кирпичного дома, который мы тогда занимали, я увидел в бинокль, что украинцы заходили, как назло, именно с той стороны, которую мы не успели заминировать из-за нехватки мин. Мы собирались это сделать, как только следующей ночью нам притащат БК, в том числе и мины. Случай или предательство, но укропы словно знали, где им нужно было идти.
Мои сонные мозги быстро включились, и я понял, что стрелковый бой из-за наших новых ещё не обстрелянных пополняшек мы можем сами и не вытянуть. В доме был всего один подъезд, потому что раньше здесь сидела местная администрация. Мы заняли оборону на втором и третьем этажах на том самом углу здания, к которому уже приближался украинский отряд. Я злился на то, что мне вновь не удалось выспаться, и с праведным гневом скомандовал:
– Братишки, убейте их всех нах…й!
А на самом деле я молил Бога, чтобы у этой украинской группы не было гранатомётов, и уже занял свою позицию на третьем этаже. Рядом со мной под окном стоял полный ящик с гранатами, который ребята принесли из подвала. С помощью него моя злость собиралась воплотиться во что-то страшное. Остальные пацаны открыли автоматную стрельбу по моей команде, подпустив укропов поближе. Я начал прицельно кидать гранаты одну за другой. Украинцам это очень не понравилось, они отступили и решили зайти с другой стороны дома, тут же попав на наши мины. Но оставшиеся продолжали упорно идти к нашему дому словно зомби.
– Мы все умрём! – сказал, видя их упорство, молодой боец из новых пополняшек.
– Не ссы, никто не умрёт! – пообещал я ему и продолжил кидать гранаты во врага.
Со второго этажа уже донеслись крики: «Триста, я триста!» И в этот момент я взглянул на возникшую ситуацию как бы со стороны: молодой почти плачет, что мы все умрём, а я почти смеюсь и кидаю гранаты, перебегая от окна к окну. Через несколько минут моя рация включилась и в ней что-то говорили, но я уже почти оглох от взрывов гранат и не понял, что это орал на меня командир взвода. Он просил: «…Да, остановите же его кто-нибудь! Скажите этому контуженному, что уже всё, хохлы кончились! Там группа поддержки с тыла к ним зашла…» А я всё кидал и кидал гранаты. Потом окажется, что успею накидать больше сорока штук. Наконец, кто-то из наших не выдержал, подошёл и с силой остановил мою руку, выхватывавшую из ящика одну из последних гранат. Я чуть не ударил его, но потом сообразил наконец, что пора остановиться. Обернулся, и вижу наших ребят, которые с тревогой смотрели на меня. Сглотнув ком в горле, послушно успокоил надрывавшуюся рацию, согласившись срочно явиться в штаб. Затем спустился вниз и помог нашим двум вновь образовавшимся «трёхсотым» выжить. Слава богу ранения у них оказались не смертельные.
В ту же ночь меня отправили на оттяжку.
Попрощавшись с пацанами, на следующий день я уже был в Кленовом. Там находилась перевалочная база, где бойцы «Вагнера», у которых закончился контракт, превращались в гражданских, а вчерашние зеки – в людей «с чистой совестью». Но по факту бойцы «Вагнера» превращались в гражданских бойцов «Вагнера», потому что бывших бойцов «Вагнера» не бывает.
Сначала случилась баня с хорошим душем, где я попытался смыть с себя всё, что смывается, и попробовать отмыть несмываемое. Потом всех осматривали и предлагали получить гражданскую одежду, причём, не всегда по размеру. Дальше нужно было идти в здание, похожее на поселковый клуб. Там, сверившись с компьютерными списками, выдавали справку о помиловании, дорожную сумку и кнопочный телефон. Ничего «лишнего» забирать с собой не полагалось. Затем в кассе получались все причитавшиеся деньги, а у особистов можно было забрать часть уже полностью оформленных наград, какие только успели подвезти, остальные пришлют потом. В общем, хозяйственно-деловая атмосфера и соответствующая активность. Взрослые мужики, получавшие в каптёрке гражданскую одежду, с удивлением смотрели друг на друга, до конца не веря, что уже всё, о чём они когда-то мечтали, сбылось. На выходе все проходили через рамку металлоискателя. И почти все звенели, сняв с себя буквально всё. Самим становилось смешно, почти в каждом оставались металлические осколки.
Пройдя это чистилище, я попал в очередную группу пацанов, которую быстро загрузили в два больших автобуса и куда-то повезли, мельком сказав, что в Ростов. Но до Ростова мы не доехали, нас высадили в лесу, наверное, где-то в самых ближних окрестностях города. А там уже ждал куратор из «Вагнера» в гражданской одежде. Он начал с того, что озвучил явно написанный заранее и согласованный на высшем уровне ЧВК «Вагнер» духоподъёмный и одновременно приземляющий текст:
– Братцы, вы доблестно воевали. Вы отдавались нашему делу на сто процентов! Вы, штурмовики – это лицо Компании. Именно вы прославили ЧВК «Вагнер» так, что теперь это название известно во всем мире. Я склоняю перед вами голову.
При этом он сделал небольшой кивок и через паузу продолжил зачитывать текст:
– Вы штурмовали города и брали такие укрепрайоны, которые никто бы не смог взять, кроме вас. Но в жизни бывают такие укрепрайоны, которые взять очень трудно. Именно там сейчас несёт самые большие потери наша Компания… Эти укрепрайоны называются барами и ресторанами.
Толпа рвущихся на свободу людей засмеялась, потому что догадалась, о чём этот человек говорил.
– Вы все теперь свободные люди, и я не имею права вас задерживать. Прямо сейчас вы сможете поехать, куда угодно, но Компания решила позаботиться о вас и настойчиво рекомендует ехать прямо домой.
Куратор остановился, обвёл всех внимательным взглядом и, наконец, начал говорить самое главное:
– Я понимаю, что долгие годы вы были лишены радостей свободной жизни, но не стоит сейчас ехать бухать, снимать проституток, куролесить или творить что-то в этом роде. Помните братишки, бывших сотрудников ЧВК «Вагнер» не бывает. Вы все останетесь сотрудниками Компании пожизненно. Мы семья, и наша частная военная компания хочет, чтобы вы свои заработанные адским трудом деньги привезли домой, а не прогуляли их в первый же день на свободе. Недавно у нас один боец поступил по-своему и сразу же отправился в сауну с девочками в Ростове. А на следующее утро он позвонил нашему человеку в этом городе и сказал: «Я проснулся, а у меня ни денег, ни наград. Что мне теперь делать?». И я не хочу, чтобы такая история приключилась с кем-то из вас. Вы ценой огромного мужества, крови, отваги заработали свои деньги и награды. Пацаны, я прошу вас, довезите их до дома. А уж потом делайте что хотите. Сейчас мы прямо сюда подгоним автобусы, они бесплатно довезут вас до Москвы. Там вас встретит другой куратор «Вагнера» и посадит либо на самолёт, либо на поезд до ваших родных городов.
А дальше начались ответы на вопросы. Запомнилось, как один парень из толпы крикнул, что не хочет домой, а хочет в Сочи. В ответ куратор Компании подошёл к нему и сказал, обращаясь ко всем:
– Ребят, вы поймите, много нехороших людей сейчас узнают, что вы едете домой с деньгами, и деньгами немалыми. Они знают, что вы социально не адаптированы из-за того, что давно не были на воле, и обмануть вас так же легко, как обмануть ребёнка. Знаете, кто больше всего вас сейчас ждёт? Больше всего вас сейчас ждут не матери, не жены и не дети, а три категории людей – это: менты, проститутки и таксисты. И каждый из них захочет отобрать ваши кровно заработанные деньги.
Куратор в упор посмотрел на парня, который хотел отправиться прямо в Сочи и сказал:
– А знаешь, я не могу тебе запретить. Ты вольный человек! Хочешь в Сочи? Пожалуйста, только давай я тебе такси вызову, потому что таксисты, с которыми мы работаем, уже предупреждены обо всём. Они не станут таких, как ты, разводить на деньги, не станут завозить в баню или к девочкам. Они знают, что если сделают это, то мы их в этом же лесу закопаем.
Никто из толпы не выразил сомнений в последних словах куратора, зная возможности ЧВК «Вагнер». Парень, захотевший в Сочи, согласился на сделанное ему предложение и дождался «спецтакси Вагнера». А я дождался «спецавтобуса» до Москвы и поехал, неотрывно глядя в окно. Мирная заоконная жизнь показалась мне ненастоящей. По моим ощущениям, настоящая жизнь осталась где-то там, далеко за спиной. Меня удивляло всё: чистенькие заправки, придорожные магазинчики, хостелы и забегаловки, гражданские люди и живые девушки в лёгкой весенней одежде.