А потом я вспомню, как однажды мы с Верой шагали по центру Москвы, держась за руки, ели мороженое, много смеялись, и она неожиданно чуть ли не на полном серьёзе спросила:
– Как ты думаешь, если бы в Москве вдруг построили Эйфелеву башню, может, вокруг неё стал бы постепенно возникать Париж… Москва бы стала так постепенно обрастать Парижем. И мы с тобой жили бы в Париже как в родном городе. Представляешь?
– Ну да, а в Париже в это время Кремль бы появился, и вокруг него разрасталась бы Москва… Скажи спасибо, что вокруг Китайгородской стены какой-нибудь Шанхай до сих пор не образовался! – в шутку ответил я.
– Да, кому спасибо-то?.. Лужкову что ли? Так у него другие приоритеты были, скорее похожие на толкиеновские: он и так на самом деле Властелином колец был, новый МКАД построил, третье кольцо, четвертое начал… Сколько там у Толкиена всего колец было? Собянин тоже всю Москву собрался перестроить и перекопать. Мы и так непременно в другом городе со временем окажемся, жаль, что не в том самом… – надула губы Вера и с обидой отпустила мою руку.
…Я буду долго ехать в вагоне метро и смотреть на лица разных людей, сидящих напротив. Замкнувшиеся в себе, уткнувшиеся в гаджеты, уже преодолевшие и всё ещё путавшиеся в своих жизненных страхах, любящие и нелюбимые, здоровые и увечные, большие и маленькие, они будут сидеть и старательно делать вид, что моя жизнь не имеет к ним никакого отношения. Их главная задача под землёй – сойти на своей станции. Другие задачи под землёй трудно решаются – знаю по своему опыту.
На самом деле я такой же, как и они. Но не сейчас. Я снова буду ехать в свой близкий и недостижимый Париж, буду делать переходы и пересаживаться с одного поезда на другой, так и не найдя для себя нужный. Я стану таращиться в темные окна, за которыми будут видны только бесконечные московские тоннели. Мои глаза наполнятся тёплой влагой, и уже будет виден самый таинственный и необыкновенный свет в конце этих тоннелей…
Конец.