В летние месяцы, если не уезжал с Клемансой Карловной попутешествовать по Европе, Козьма Терентьевич проводил время на даче в Кунцеве…
Москва-река, извивающаяся змейкой, почти взяла Кунцево в кольцо, и взору открываются великолепные картины сельской природы. Через овраги, болотца и пруды пробираешься на самый верх, к солдатёнков-ской усадьбе, с трех сторон окруженной садами, парками, оранжереями и липовой рощей. С четвертой стороны спускается к реке большой зеленый луг. С балкона влево видно село Крылатское с куполом Троицкой церкви, прямо – белый храм села Хорошева, направо – военные лагеря Ходынского поля.
Здесь у Солдатёнкова часто гостят переводчик Шекспира Н.Х. Кетчер, историк И.Е. Забелин, писатель и общественный деятель И.С. Аксаков, врач П.Л. Пикулин, художники И.Н. Крамской, В.Д. Поленов, И.Е. Репин, Риццони.
Кроме усадьбы и обширных земель Солдатёнкову в Кунцеве принадлежали школа на шестьдесят крестьянских детей и пятнадцать дач, которые он сдавал внаем актеру М.И. Щепкину, пекарю Филиппову, купцу Крестовникову и другим известным с хорошей стороны москвичам.
«К.Т. Солдатёнков жил в Кунцеве весело, – вспоминал П.И. Щукин. – Задавал лукулловские обеды и сжигал роскошные фейерверки с громадными щитами, снопами из ракет, бенгальскими огнями. Фейерверки эти привозились из артиллерийской лаборатории на нескольких возах в сопровождении солдат-фейерверкеров и пускались на берегу Москвы-реки напротив главного дома».
Усадьба К.Т. Солдатёнкова в селе Кунцево
Выходил обычно из дома Мясницкий Меценат и Русский Медичи в сером сюртуке, серой накидке и серой фетровой шляпе с большими полями. «Он был небольшого роста, – вспоминала дочь П.М. Третьякова Вера Павловна Зилоти, – широкий, с некрасивым, но умным, выразительным лицом. Носил небольшую бородку и довольно длинные волосы, зачесанные назад. В нем чувствовалась большая сила, физическая и душевная, нередко встречающаяся у русских старообрядцев».
Эта душевная сила Солдатёнкова, Морозовых, Хлудовых и других выходцев из Рогожской слободы влекла их жертвовать значительные капиталы на просвещение, милосердие и технический прогресс. В молитве они, может быть, и были замкнутой группой раскольников, зато в жизни – всеотзывчивым сострадательным братством.
Венчание на царство
Все русские цари по возложении на них короны и вручении скипетра и державы читали молитву, которая выражала суть их будущего правления: «Господи Боже отцов и Царю царствующих, сотворивый вся словом Твоим и премудростью Твоею устроивый человека, да управляет мир в преподобии и правде! Ты избрал мя еси царя и судию людем Твоим. Исповедую неизследимое Твое о мне смотрение и благодаря Величеству Твоему поклоняюся. Ты же, Владыко и Господи мой, настави мя в деле на неже послал мя еси, вразуми и управи мя в великом служении сем. Да будет со мной приседящая Престолу Твоему премудрость. Поели ю с небес святых Твоих, да уразумею, что есть угодно пред очима Твоима, и что есть право в заповедях Твоих. Буди сердце мое в руку Твоею, еже вся устроити к пользе врученных мне людей и ко славе Твоей, яко да и в день суда Твоего непостидно воздам Тебе слово милостью и щедротами Единороднаго Сына Твоего, с Ним же благословен еси со пресвятым и благим и животворящим Твоим Духом во веки веков, аминь».
Император Александр II, стяжавший себе в 1861 году славное имя царя-Освободителя, отменив крепостное право в России, венчался на царство 26 августа 1856 года. Торжественный въезд его в Москву происходил 19 августа.
Торжество было во всех отношениях величественное и поразительное, богатство огромного царства было выставлено напоказ с восточной роскошью, которая соединилась с европейским вкусом. Зрелище разыгрывалось в древней столице самого огромного государства, какое когда-либо существовало в мире. Вместо мишуры и блесток горело чистое золото, серебро и драгоценные камни. Картины были до того разнообразны, что мысль напрасно бы старалась возобновить ряд ощущений, рождавшихся и исчезавших каждую минуту. Вряд ли кто-нибудь из чужестранцев, присутствовавших при этом церемониале, видел что-нибудь подобное. Благоговение и глубокое религиозное чувство монарха и его народа, их видимое смирение пред Богом напоминали обряды прошедших веков и резко оттеняли проявление военного могущества Российской державы. Великолепие карет и мундиров, ливрей и конских сбруй было достойно римских цезарей или знаменитых властителей Востока.
Император Александр II Николаевич Романов (1818–1881)
Раздался выстрел вестовой пушки, извещавший, что царский поезд тронулся. В народе произошло движение, загудели тысячи колоколов, своим звоном подняв стаи голубей и ворон, закружившихся в воздухе. Но вот загремели барабаны, зазвучали военные трубы, и потом все стихло. Показался отряд конных жандармов. За ними следовал конвой его величества. На благородных конях, покрытых дорогой сбруей античного характера, проехал конвой императора. Головы воинов защищала кольчуга, спадавшая на грудь и спину. Из-под нее был виден желтого цвета шелковый кафтан. Все они были вооружены старинными ружьями, пистолетами и кривыми саблями. Седла были обиты серебром. Выразительность лиц и статность сложения обнаруживали их принадлежность к черкесскому племени, которое стало родоначальником многих русских фамилий.
Во всю ширину улицы ничего не было видно, кроме блестящей массы значков, кольчуг, стали, перьев, разноцветных мундиров и знамен. Ничего не было слышно, кроме радостных возгласов народа, фырканья лошадей, бряцанья оружия, боя барабанов и покрывавшего все звона колоколов. Тотчас же за черкесским конвоем и дикими башкирами следовал эскадрон черноморских казаков в широких косматых бараньих шапках. Лес длинных красных пик придавал этой кавалькаде необыкновенный вид. Ехавшие за ними гвардейские казаки в голубых мундирах ничем не отличались от них, кроме киверов. Каждый эскадрон состоял из двухсот казаков. Замечательнее всего была кавалькада, состоявшая из представителей азиатских народов, которые покорились России.
Здесь можно было видеть блиставшие роскошью одежды всех народов. Среди них были башкиры, черкесы, абхазцы, калмыки, казанские и крымские татары, мегрелы, каракалпаки, дагестанцы, армяне, гурийцы, грузины, курды, дикие горцы, обитатели стран, куда не проникал ни один европеец, инородцы с сибирских границ… У многих из них обнаженная голова была оригинально украшена золотыми монетами. Другие имели надо лбом металлическую пластинку, заменявшую головной убор. Третьи были в бараньих шапках, украшенных драгоценными каменьями. Самопалы, бывшие, может быть, на поле битвы со времен Ивана III, секиры, копья и кинжалы составляли вооружение этой пестрой толпы. Эта группа подвластных России народов, как сон из «Тысячи и одной ночи», представляла для иностранцев самую любопытную часть кортежа. Потом следовал отряд кавалергардов на отличных лошадях, в блестящих позолоченных кирасах, с серебряными орлами на шлемах. Это отборные люди из семидесяти миллионов русских подданных, самые рослые из воинов. Отряд состоял человек из двухсот. Их блестящие латы и шлемы ослепляли зрителей. По наружности офицеры отличались от рядовых только красотой и выездкой своих лошадей. За ними шел эскадрон конной гвардии, также блестящий и прекрасный. Трудно было решить, которому из этих полков отдать предпочтение.
Особое внимание привлекли гренадеры дворцовой роты, которые в день коронации были расставлены в Андреевском и Георгиевском залах, от двери до двери. «Эти старые воины, – писал английский журналист Россель, – привлекли мое внимание более, чем все драгоценности находившихся здесь регалий, более, чем золото и серебро, блиставшие вокруг нас. Их мундиры напомнили мне времена битв, всколебавших всю Европу. Их огромные медвежьи шапки с белыми кистями и золотыми шнурами, мундиры с накрест лежащими перевязями и белые панталоны, унизанные сбоку от колен донизу пуговицами, напомнили времена битв, в которых участвовали герои – Кутузов и Блюхер, Мюрат и Виллингтон. Эти люди выбраны из многих полков не только по их росту, но и по заслугам. Нет между ними ни одного, у кого грудь не была бы украшена пятью или шестью крестами и медалями. Пройдя ряд этих воинов, трудно поверить, что они пережили царствование трех императоров и сражались против великого Наполеона. Они все крепки и бодры, одни только морщины и некоторая отверделость в коленках обнаруживает их года. Многие из этих ветеранов – настоящие исторические памятники. Некоторые служили под знаменами Суворова под Измаилом и в Италии, другие вошли победителями в Париж или перешли с Дибичем Балканы. Мне кажется, что из всех орденов они дорожат более всего медалью за взятие Парижа. Они показывают ее с чувством истинной гордости, хотя она висит между крестами, которые они получили на полях страшных битв».
Торжественное объявление о дне коронации через герольдов началось 23 августа. Императорские регалии были перенесены из Оружейной палаты в тронную Андреевскую залу Кремлевского дворца 25 августа. Следующий день произошло венчание на царство…
В семь часов утра раздался залп из пушек, и колокола всех московских церквей загудели дружным хором. Растворились двери Успенского собора Московского Кремля. В нем зажгли свечи, внесли три трона и поставили их под балдахины. Несколько дам терпеливо ожидали на своих местах. Все они были в великолепных уборах. Розовые и голубые кокошники, унизанные жемчугом и осыпанные драгоценными камнями, чрезвычайно красивы. С них спускаются на плечи газовые вуали с золотыми блестками. Жемчужные пояса, богатые ожерелья, браслеты из драгоценных камней, оправленных с удивительным искусством, составляли роскошные украшения их богатого туалета.
Успенский собор Московского Кремля
В это время вошла в храм женщина высокого роста и замечательной красоты. Ее голову украшал венец, осыпанный рубинами, сапфирами и бриллиантами. Она была одета в золотое парчовое платье, отделанное самыми дорогими кружевами. На ее груди рядом с бронзовой медалью на Владимирской ленте висели портреты императора и императрицы с алмазными украшениями. За этой дамой следовали два служителя в азиатской белой, шитой золотом одежде. Дама вела за руку десятилетнего мальчика, прекрасного, как херувим, с черными алмазными глазами и черными, с отливом вороного крыла, волосами. Этот ребенок, одетый в офицерский казачий мундир, – владетельный князь Мегрелии, а