Боярин Борис Годунов и кудесники, представляющие ему царствование
Польский магнат Ежи Мнишек, один из основных сторонников покорения Руси, заявил, что чем больше распущено ужасов вокруг убийства царевича Дмитрия, тем легче будет свалить Годунова и возвести к славе, на трон Московитов, своего ставленника – «чудом воскресшего Дмитрия».
Выходец из костромских нетитулованных бояр, Борис Годунов стал заметной фигурой в Москве, когда женился на дочери любимца Ивана Грозного Малюты Скуратова.
Умный, хорошо образованный для того времени политик, военачальник, он почти десять лет возглавлял правительство царя Федора Иоанновича. Государь был женат на сестре Бориса. Это способствовало восхождению Годунова на престол после смерти царя Федора.
Как отмечалось в хронологии истории Российского государства: «…Патриарх Иов указал народу на Бориса, как на человека самого достойного занять престол.
Два раза Борис отказывался. Наконец, после неоднократных просьб духовенства и народа, он согласился быть царем…
Принимая благословение патриарха Иова, Борис сказал: „Бог свидетель, что не будет в моем царстве нищего, последнюю рубашку разделю с народом…“»
В первые годы царствования Годунов привлекал льготами переселенцев в Сибирь. Приглашал в Россию иностранных специалистов. А русских молодых людей отправлял учиться за границу.
В Первопрестольной он дал возможность заработать беднякам, затеяв грандиозное (по тем временам) строительство. В годы его правления в Московском Кремле была возведена колокольня Ивана Великого, которая стала не только самым высоким сооружением столицы, но и всей страны.
Годунов собирался открыть в Москве школы с преподаванием различных иностранных языков. Для экономического развития России необходимо было расширять контакты с зарубежом, а переводчиков и образованных людей не хватало.
Но и этот план Годунова, как и многие другие, был сорван его противниками.
Обвинителей политики Бориса всегда было больше, чем ее сторонников, и в XVII веке, и в наше время.
Особенно раздражало недругов его стремление укрепить международный престиж государства Российского.
Небывалый голод, разразившийся на Руси в правление Бориса, настроил против него большинство населения страны. Царь раздавал голодающим деньги и хлеб, но это привело к тому, что со всех концов России в Москву стали приходить сотни тысяч людей. Вскоре их стало в три раза больше, чем жителей столицы. В городе начались повальные грабежи и убийства, вспыхнула эпидемия. Денег и хлеба не хватало. Появились случаи людоедства.
Во время царствования Годунова дотла выгорел весь Китай-город. Как отмечали в те времена: «Не токмо дворы, но и во храмах каменных и в подвалах и погребах все выгорело…»
О количестве умерших от мора и голода в Москве в 1601–1609 годах писал известный политический и церковный деятель Авраамий Палицын: «…И за два лета и четыре месяца счисляюще по повелению цареву погребошя в трех скудельницах (кладбищах) 127 000, толико во единой Москве.
Но что се? Тогда бысть в царствующем граде более четырех сот церквей, у всех же тех неведомо колико погребше христолюбцы гладных. А еще во всех градех и селех никто же исповедати может: несть бо сему постижению…»
В трагедии Александра Сергеевича Пушкина «Борис Годунов» есть сцена, когда во время раздачи у собора милостыни к царю обращается юродивый:
«… – Борис, Борис! Николку дети обижают!
Царь:
– Подать ему милостыню. О чем он плачет?
Юродивый:
– Николку маленькие дети обижают… Вели их зарезать, как зарезал ты маленького царевича.
Бояре:
– Поди прочь, дурак! Схватите дурака!
Царь:
– Оставьте его. Молись за меня, бедный Николка.
Юродивый (ему вслед):
– Нет, нет! Нельзя молиться за царя Ирода – Богородица не велит!..»
Юродивый из трагедии Пушкина – не выдумка автора. Только звали его Иваном, а прозвище он имел в Москве – Большой Колпак.
Николай Карамзин писал о нем: «С распущенными волосами ходя по улицам нагой в жестокие морозы, он предсказывал бедствия и торжественно злословил Бориса, а Борис молчал и не смел сделать ему ни малейшего зла, опасаясь ли народа или веря святости сего человека.
Такие юродивые, или блаженные, нередко являлись в столице, носили на себе цепи или вериги, могли всякого, даже знатного человека укорять в глаза беззаконную жизнию и брать все им угодное в лавках без платы – купцы благодарили их за то как за великую милость».
Народ подметил, что у Большого Колпака и царя Бориса были загадочные, непонятные отношения. Никого не удивляло, что юродивый мог безбоязненно кричать государю:
– Эй, умная голова, разбирай Божьи дела!.. Бог долго ждет, да больно бьет!..
Царь всегда внимательно слушал крики юродивого. Не гневался на самые обидные слова.
Но иногда, при встрече, Большой Колпак молчал, лишь обменивался с Борисом короткими, но многозначительными взглядами.
Так могут переглядываться люди, связанные одним делом, смекнули наблюдательные москвичи. Видать, оттого царь и прощает юродивому самые обидные слова.
А потом появились слухи, что Большой Колпак водит тайком Бориса Годунова по московским подземельям.
В столице это мало кого удивило. Во-первых, и до того русские цари запросто общались с юродивыми, спрашивали у них совета, просили предсказать будущее. Во-вторых, Годунов много строил в Москве новых зданий и перестраивал старые и частенько взбирался на вышку или колокольню, чтобы полюбоваться, как идет строительство.
Очевидно, и подземелья царь изучал, когда задумывал возводить новое здание. На твердом ли месте будет стоять, не провалится ли в заброшенные каменоломни, пещеры, колодцы?..
А кто в те времена знал московское подземелье лучше Большого Колпака?
Говорили про юродивого, что полжизни у него проходит на свету, а половина – во мраке. В подземном городе Большой Колпак не только ночевал, но и молился. Как утверждала молва, делал он это там, где сохранились фундаменты древних церквей.
Иногда хозяева домов просили его спуститься в подземелье посмотреть, не грозит ли оттуда какая-нибудь опасность для их строения, а заодно и помолиться там, чтобы дом не провалился.
Во время царствования Бориса Годунова подобное случалось не только с жилыми строениями, но и с храмами. Бывало, они опускались в землю всего лишь на один-два аршина, а случалось, проваливались так глубоко, что и «маковки не увидать во тьме бездны», ни «криков людских оттуда не услыхать». По крайней мере, так утверждают предания.
Городские слухи связывали гибель одной из церквей с Борисом Годуновым и с Большим Колпаком.
Земли Кунцева были известны еще с XV века. Владели ими знатные московские фамилии: Милославские, Мстиславские, Нарышкины.
Во второй половине XVI столетия кто-то из бояр решил построить в Кунцево церковь. Место выбрал по своему усмотрению – там, где когда-то находилось древнее языческое городище.
Добрые христиане обходили заросшие деревьями руины стороной и называли место проклятым.
Как ни отговаривали родня и священнослужители не возводить здесь церковь – боярин почему-то настоял на своем.
Храм все же построили. На его освящение из Москвы пригласили много знатных особ. Прибыл и начинающий свою службу в Первопрестольной молодой боярин Борис Годунов.
Оказался возле новой церкви и юродивый Большой Колпак. Вначале он озабоченно ходил вокруг храма, охал, вздыхал, а потом вдруг подобрался к Годунову и зашептал:
– Матушка церковь не на свое место попала… И ты, батюшка, не туда попал… Вберет в себя церковь эта грехи людские и провалится под землю. А опосля денек – и тебя погубят…
Неизвестно, поверил ли тогда юродивому Борис Годунов, но церковь в Кунцево посещал не раз. И всегда там каким-то образом оказывался Большой Колпак.
– Стоит еще матушка… Нехорошо ей в проклятом месте, а терпит… И ты терпи… – бормотал юродивый.
В романе популярного в XIX веке писателя Михаила Воскресенского есть упоминание о провалившейся старинной церкви в Кунцево.
Герой романа, оказавшись в «проклятом месте», спрашивает у местной старухи:
«… – Да чего ж его бояться – этого места-то, бабушка?
– Как чего, родимый? Ведь недаром же оно слывет – проклятое место! На путном народ православный не проваливается, да еще во время обедни. Говорят, и доселе тут в ночное время иногда слышутся колокола, да голоса поющих…»
Нет пока научного подтверждения о провалившейся в начале XVII века церкви. Зато даже в 60-х годах прошлого века от кунцевских старожилов можно было услышать, что в давние времена церковь ушла в землю метров на пятьдесят.
Как отмечалось в летописи, 13 апреля 1605 года Борис Годунов проснулся в хорошем настроении.
Однако вскоре кто-то из окружения сообщил недобрую весть: ходит спозаранку по Китай-городу и по Варварке блаженный Большой Колпак и заливается горючими слезами – провалилась, дескать, церковь в Кунцевских землях, да так глубоко, что и маковки и креста не разглядеть во тьме глубинной…
Заволновался царь: вспомнил предсказание юродивого. Но его стали успокаивать: если б церковь и в самом деле ушла под землю – вся Москва уже бы взбудоражилась…
В те времена СМИ работали оперативно – слухи по Москве распространялись мгновенно. К полудню на рынках, в кабаках, у колодцев обсуждали слова Большого Колпака: «Провалилась церковь, и Борису конец…»
После обеда Годунов поднялся на вышку. С нее он часто любовался столицей. Но 13 апреля 1605 года это был его последний взгляд на Москву.
Царь спустился вниз, сказал, что хочет осмотреть кремлевское подземелье и поговорить с Большим Колпаком. Но тут же отменил свое решение. Появилась головная боль, тошнота, звон в ушах и резь в желудке.
Примчался лекарь, но у царя уже хлынула кровь из носа и ушей, и вскоре он скончался.