А сам страстный почитатель пещер в ответ на подобные вопросы лишь загадочно и снисходительно улыбался и начинал новые были и небылицы о своих подземных скитаниях.
Правда, как меня предупреждали, случались у Семена какие-то закидоны. Вместо веселых, увлекательных пещерных историй он вдруг обрушивал на слушателей занудные околонаучные сообщения, которые можно вычитать во многих справочниках и учебниках.
Естественно, и Семен выуживал информацию из этих источников, но преподносил ее как свое собственное открытие.
В тот день, когда мы познакомились, у него наступил именно такой момент.
– А знаешь, что большинство пещер образуется в растворимых породах с помощью выщелачивания их подземными водами? Такое явление называется карст…
С этого радостного сообщения началась наша первая встреча с Семеном.
Конечно, я тут же приуныл. Вместо увлекательных баек о подземных приключениях мне подсунули пересказ каких-то статей.
– Очень много пещер имеют замысловатые натечные образования. Они появляются при испарении воды, когда углекислая известь… – нудно продолжил свою лекцию Семен.
Интересно, за кого он меня принял? Почему вдруг решил раскрыть весь свой интеллектуальный запас?
А «пещерник» из Марьиной рощи все не унимался.
– Удивительные творения природы – сталактиты – спускаются с потолка известковыми сосульками. А с пола нарастают конические образования – сталагмиты…
Наконец, лектор-пещеровед заметил на моем лице нескрываемое выражение недовольства и слегка изменил форму своего словесного потока. Началось нечто похожее на викторину.
– А ты знаешь, где нашли самые древние скульптурные изображения, которым более пятидесяти тысяч лет?
Не успел я открыть рот, как Семен сам же и ответил:
– В пещере горы Яшту, неподалеку от Сухуми, и в гроте Киик-Коба в Крыму!.. А ты знаешь?..
Все, хватит! Лекция и игра «угадайка» мне надоели. Я сделал протестующий жест рукой.
– Семен, я, конечно, слышал, что вы пещерный энциклопедист, но зачем это так долго и нудно демонстрировать?
Мой новый знакомый не обиделся. Минутное замешательство сменилось задорным энтузиазмом фанатика.
Ни на минуту не умолкая, Семен открыл бутылку и при этом, не глядя, точно разлил по кружкам водку, вывалил из банки на тарелку засоленную черемшу, вслед за этим нарезал сало и хлеб.
Теперь уже речь пошла о его прошлых экспедициях и о планах на будущее.
После первого глотка водки «пещеровед» из Марьиной рощи обвел рукой свой приют и решительно рубанул по воздуху ладонью.
– Все, надоела эта гнилая халупа! Опять пещеры манят и зовут по ночам!.. Ухожу! Уезжаю! Мчусь!.. На следующей неделе… Нет, завтра!
«Час от часу не легче, – подумал я. – Одних влекут горы и светлые морские просторы, лесные дали, а этого – куда-то во мрак подземелья, от света белого, тянет. Что ж, пусть лучше изливает свою пещерную тоску, чем снова читает лекции…»
Семен яростно рванул ворот рубахи, будто подземелья не просто манят его в дорогу, а уже накинули на шею петлю.
Ну, разве можно такое событие не залить еще одним глотком водки?
Ни от одной из присутствующих сторон возражений не последовало.
Выражение лица моего собеседника снова изменилось. Один глаз Семена смотрел на мир дерзко и вызывающе, будто, не дожидаясь завтрашнего дня, он вот-вот сорвется с места на поиски пещер. Другой глаз источал все больше и больше печали.
– Засосут они меня. Так и помру во мраке подземелья, – грустно возвестил Семен.
– Да гони ты эту кручину пещерную!.. – посоветовал я, забыв добавить, куда…
– Дело говоришь, – одобрительно кивнул Семен, тут же нагнулся и вытащил из-под стола старенький баян. – Эх, разгоню тоску-печаль!..
Взвыл, будто от внезапной боли, баян. Непослушные пальцы Семена тяжело прошлись по кнопочкам.
«Есть за дальними туманами гора… Есть за дальними туманами гора…», старательно прохрипел Семен. Однако, дальше этих слов дело почему-то не пошло.
«Есть за дальними туманами гора…», снова попытался он преодолеть загадочную «гору за дальними туманами». Но проклятая вершина почему-то не поддавалась. Слова застревали в глотке пещерного барда, будто упирались в непреодолимое препятствие.
Мне так и не удалось узнать, о какой горе хотел поведать певец, и где она расположена.
Всхлипнул, тяжело вздохнул напоследок баян и снова очутился под столом.
Семен потянулся к кружке и обреченно проговорил:
– Ничего не дают делать, шоршуны треклятые. Ни песню спеть, ни погулять, ни поспать как следует.
– Кто?.. Кто такие? – заинтересовался я.
– Шоршуны… Твари такие, или духи, пещерные. Как привяжутся, так не отделаешься от них никогда, – обреченно пояснил Семен. – Маленькие, прыткие, – будто чертенята. Пользы никакой, а вот пакостить – горазды.
Я взглянул на опустевшую бутылку и решил, что принятая доза соответствует началу «содержательного разговора» о привидениях, чертях и всякой прочей нечисти.
Даже у тех, кто не верит в подобную белиберду, оспиртованная душа сама тянется к таким беседам.
– И нет с этими шоршунами сладу, – снова пожаловался Семен. – И крест мой нательный их не отпугивает.
– Да как хоть они выглядят? – поинтересовался я. – Вроде гномов, что ли?
Собеседник пожал плечами и неопределенно махнул рукой.
– А когда как… Вытворяют, что хотят. То гномиками прикидываются, то козлами по пещере скачут, то в мышей летучих превращаются или в крыс. И все норовят поглубже в подземелье завести и подножку перед пропастью подставить. Веревки зубами перегрызают. Свечи задувают, фонари гасят, во флягу со спиртом плюют, если не поделишься с ними, окаянный народец.
Семен покосился на меня и сокрушенно вздохнул.
– Слыхал, небось, в старину бывалые «пещерники-скитальцы», когда к свету белому выходили, всю одежу по сто раз перетряхивали. А для чего?..
Семен сделал многозначительную паузу, но, не дождавшись моего ответа, продолжил.
– Чтоб шоршуны отстали… Они ведь и малым камушком прикинуться могут, и в кармане затаиться. А потом всю жизнь покоя не давать, в пещеры заманивать, прельщать сокровищами.
Семен снова вздохнул: видимо, вспомнил еще какие-то проказы мелких пакостников.
Этот заговор мне довелось услышать не только от «пещерника» из Марьиной рощи. Произносили его и тушинские, и пресненские старожилы. Но в какие времена появился заговор московских подземельных скитальцев, – никто из них не знал.
Уведите меня от беды,
Ходы-ходики, темны переходики.
Укажите, где удача меня поджидает,
Ходы-ходики, темны переходики.
Не смыкайтесь передо мной —
На бел свет выводите,
Ходы-ходики, темны переходики…
Так ли дословно звучал в старину этот заговор – не знаю. Но Семен-Мрак полагал, что люди еще в XIX веке его произносили, попадая в московские рукотворные и естественные пещеры.
В давние времена особенно «знались» с подземельями Первопрестольной колдуны и ведьмы с Пресни, Зарядья, Остоженки и Тушино. А еще ворожеи из того района, что в старину звался «Заморочные лазы». Находился он где-то неподалеку от современной Кропоткинской набережной.
Именно там якобы находились так называемые «предсказательные пещеры». В них московские колдуны и ведьмы отправляли понятные только им самим обряды. Подобные подземелья, как утверждают знатоки древних тайн, есть и в Алешкинском лесу, где-то на Воробьевых горах и в Лефортово.
Не всем открываются «предсказательные пещеры». Не каждого впустят в себя, не всякого – выпустят. Говорят, немало искателей приключений навечно заплутали в пещерах Алешкинского леса. Некоторые знатоки московских подземелий обвиняют в этом духов и всякую нечисть. Но и люди, по их мнению, отчасти виноваты. Поскольку в последние годы в Москве очень досаждают сказочным шоршунам и другим мистическим созданиям метрополитен, строители, диггеры, сотрудники спецслужб, коммунальщики, бомжи, любопытные авантюристы…
В общем, все те, кто будоражит подземный мир по долгу службы и просто так.
Московские поклонники мистики еще в девяностых годах прошлого века заявили о появлении в столичных «ходах-ходиках» каких-то неведомых «новых». Мало было городу старой нечистой силы подземелий! Что из себя представляют эти «новые», – даже знатоки московских тайн не могут толком объяснить. Но утверждают, будто шоршуны и так называемые «новые» иногда являются из подземелий на московские улицы.
Бродят они под разными личинами: то веселыми пьяницами прикинутся, то в стаю шумных ворон превратятся, а то и вовсе носятся по Москве в шикарных автомобилях. Видимо, и нечистая сила порой желает «оттянуться» от подземных забот. Лишь знатоки московских тайн распознают их при встрече и, как в старые времена, восклицают: «Ходики-ходики, темны переходики!.. Чур меня!.. Чур – меня!..»
… – А был как-то случай, – еще в середине пятидесятых годов, – когда один окаянный шоршун, дьяволенок эдакий, золотым самородком прикинулся, – продолжил свою историю подземельных странствий Семен. – Вынес я тот самородок на белый свет и – ошалел от радости: будто счастье на всю оставшуюся жизнь в руках держу. Нет, чтобы рот на молчок повесить, так стал трепаться направо и налево о находке. А на следующий день и началась свистопляска. Настучала одна зараза в милицию, и повязали меня. Прямо отсюда красноперые и увезли на рассвете… – Семен обвел рукой свою комнату.
– Ты хочешь сказать, что нашел самородок в московском подземелье? – удивился я.
– Ага, – кивнул Семен. – Где-то глубоко под Савеловским вокзалом. Там еще речушка очень быстрая пробегает. Даже специалисты о ней ничего не знают…