Согласно русским поверьям XVIII–XIX веков, по поведению кошек можно предсказывать будущее и определять погоду. Свернулась она в клубок – жди холода, если спит брюхом кверху – грядет потепление. Когда кошка умывается – быть хорошей погоде и надо ждать гостей. А когда лижет хвост – скоро прольются дожди.
Считалось, что тому, кто убьет кошку, – семь лет ни в чем удачи не будет. А тех, кто их любит, эти животные могут охранять от злых духов, потому что сами связаны с таинственными силами.
В старину верили, будто на черную кошку можно выменять у черта неразменный червонец или шапку-невидимку.
В прошлые века московские прорицатели обязательно держали у себя этих животных и называли их «оком судьбы». Во время предсказаний они «советовались» со своими четвероногими помощниками, положа левую руку на загривок и спину кошки.
В Москве бытовало поверье: чтобы проверить найденную пещеру, открывшийся подземный лаз или заброшенный подвал, надо вначале туда запустить «око судьбы». Если кошка остановится и не захочет идти в темноту неизвестного подземелья, значит, и человеку не стоит туда соваться.
Есть мнение, что эти животные были приручены человеком лишь из-за практических соображений: оберегать дом и съестные припасы от грызунов.
Но почему их так много держат в городах сегодня, когда есть другие способы борьбы с мышами и крысами и когда многие кошки утратили свои охотничьи навыки?
Некоторые специалисты считают, что эти симпатичные животные снова спасают человека, но теперь уже не столько от инфекционных болезней, которые разносят грызуны, а от нервных срывов, инфарктов, подавленного настроения. Есть даже предположение, что общение с кошками способствует понижению кровяного давления, нормализации частоты пульса, и, благодаря им, больные инфарктом выздоравливают гораздо быстрее.
Однако, в истории известны случаи, когда кошки доводили ненавистных им людей и до нервных срывов, припадков и психических заболеваний.
Бежал от гнева царя князь Андрей Курбский в Польшу.
Вдали от родины талантливый литератор и политик написал обличительный труд – «Историю о великом князе Московском».
Много лет Курбский был видным царедворцем, приближенным и любимцем Ивана Грозного. Но потом начались дворцовые интриги, ложные доносы завистников царю на князя Андрея, опала, и, наконец, – монарший гнев и бегство.
Так что многое знал Курбский об Иване Грозном, многое мог рассказать… И рассказал.
«…Когда царь начал подрастать, лет в двенадцать, он стал проливать кровь животных, швыряя их с большой высоты, из теремов, а также вытворять многие другие неподобные вещи. Воспитатели же льстили ему и, на свою беду, расхваливали его. Когда ему исполнилось лет пятнадцать, тогда он начал проливать кровь уже и людей…»
Далее Курбский вспоминал, как в 1543 году тринадцатилетний великий князь Иван стал самостоятельно участвовать в дворцовых интригах и государственной политике.
«…Той же зимой, 29 декабря, великий князь всея Руси Иван Васильевич не смог больше терпеть того, что бояре бесчиние и самовольство творят…
И повелел схватить первосоветника их, князя Андрея Шуйского, и выдать его на расправу псарям. И схватили его псари, и убили в Кремле, напротив Ризположенских ворот. А советчиков его великий князь сослал. И начали бояре с того времени страх иметь к государю…»
Как зелены две звезды разгорятся рядком,
Запирай ворота, да спускай лютых псов.
А в избе затепли многи свечи,
Не гляди за ворота, страх крадучись идет,
А тот страх идет Ивана Васильевича терзать,
А тот страх еси черный кот зовется…
Толковали знающие москвичи, будто песня эта – о событии, которое произошло в детстве с будущим Иваном Грозным. Хотя сложили ее много лет спустя.
Известно, что маленький Иоанн Васильевич любил забираться в подвалы и всевозможные подземелья. Вроде бы без всякой цели стремился побродить один во мраке, имея при себе лишь нож да свечу. К тому же не разрешал никому сопровождать его в этих прогулках.
Удивлялись ближние люди: другого мальца ни за что не заставить войти одному в подземелье, а Ивана Васильевича – прямо тянет туда.
Однажды, во время такой прогулки по кремлевскому подземелью, повстречался ему черный кот. Хотел было малолетний мучитель животных схватить его и вспороть живот, как поступал не раз с другими тварями.
Но кот проворным оказался. Изловчился, ударил когтистой лапой по губам отрока и выскользнул из его рук.
Юркнул черный обитатель подземелья в темноту и сделался невидимым.
Затряслись от ярости руки у юного царя, кинулся искать он кота. А тот вдруг заговорил из темноты человеческим голосом:
– Отныне, как сойдутся в небе две зеленые звезды – трепещи, царь. Буду я приходить из подземелья и терзать тебя, пока через многие годы вовсе не затерзаю… По делам твоим, за кровь, что ты уже пролил, и за кровь, которую еще прольешь. А пред тем, как появиться мне пред тобою, – два ворона будут хохотать, беду накликивать и приплясывать на крыше твоего терема… А из подпола к тебе потянется ужас – невидимый…
Наговорил кот гадостей юному царю и, как водится в сказках, – исчез.
С той поры, согласно преданию, и начались у Ивана Васильевича припадки.
Как увидит две зеленые звезды в ночи или двух воронов, которые над ним кружат, или почудятся ему кошачьи черты и повадки у ближайших людей, – так начинает царя всего трясти, на губах появляется пена и мутится разум.
Перестал Иван Васильевич в одиночку в подземелья спускаться. И Москву не раз покидал, спасаясь от черного кота. Шептали злые языки, будто опричникам повелел царь держать при себе песьи головы, чтобы отпугивать черного мучителя из подземелья.
Но отрубленные собачьи головы не останавливали рокового кота. Являлся он из подземелья – и никакие запоры, мольбы, заговоры, обереги и зоркая стража не были ему помехой. Молча смотрел черный кот на царя из темноты, и от этого жуткого взгляда у Ивана Васильевича начинались мучительные припадки.
А потом, когда кот исчезал и приступы проходили, государь впадал в необъяснимую ярость.
Иногда, по приказу царя его псари устраивали «набеги» в подземелья и Кремля, и Александровской слободы, и в других местах, где проживал Иван Грозный.
С шумом, с криками, с зажженными факелами и со сворой собак, люди спускались в подземелья. Но никакого толку от этих затей не было. Факела вдруг сами собой гасли, свирепые псы начинали поджимать хвосты и жалобно поскуливать, а на людей из темноты веял необъяснимый ужас.
Молва утверждала, что именно в роковой день 9 ноября 1581 года Ивану Грозному почудилось, что в Александровской слободе, на крыше его дворца, приплясывают и хохочут два ворона. А из темного угла, не мигая, смотрят зеленые глаза.
Водовзводная башня Кремля
Снова припадок, на губах – пена, истерика, ярость… И – убийство своего старшего сына Ивана…
Когда царь осознал, что совершил, долго, бессвязно бормотал:
– Это черный меня терзает… Это черный душу губит… Это черный сживает со свету…
Доконал ли кот из подземелья Ивана Грозного или и без всякой мистики подошел царь к пределу своего жизненного пути? О причинах смерти государя Ивана Васильевича было немало слухов и пересудов, сказок, песен и преданий сложено. Однако с тех времен, из века в век, взрослые москвичи остерегали детей: не таскай котов за хвост, не швыряй в них камни, а то явится их черный заступник из подземелья, и тебе не миновать беды…
Говорят, со времен Ивана Грозного и появился обычай у суеверных людей: как повстречаешь черного кота – плюй трижды через левое плечо и скрещивай указательный и средний пальцы.
А исследователи кремлевских подземелий в тридцатых годах прошлого столетия, которых невозможно заподозрить в пристрастии к мистике, рассказывали, что видели в темноте два зеленых огонька. По их мнению, скорее всего это был кот. Вел он себя странно: близко не подходил и не убегал, не мяукал, да и вообще не издавал никаких звуков. Просто сопровождал исследователей и строго наблюдал за ними.
Встречи этого загадочного существа происходили примерно под Водовзводной башней, именно в том участке подземелья, где, по уверениям исследователей, не встречались ни мыши, ни крысы.
Говорят, и сегодня под Водовзводную башню не суется ни одна живая тварь.
Самое знаменитое московское подземелье
…Мы все-таки сумели,
Перешагнули злобную черту
И вышли из тяжелых подземелий
В земную голубую красоту.
«… Я в мрачной области пещер,
Которым нет числа и мер».
В двадцатых годах прошлого века в Москве началось активное жилищное и производственное строительство, прокладка новых и ремонт старых подземных коммуникаций.
Подземными работами постоянно интересовалась, надзирала за ними и контролировала Чрезвычайная Комиссия по борьбе с саботажем, контрреволюцией и шпионажем. В 1922 году это грозное учреждение было реорганизовано в Объединенное государственное политическое управление.
Несколько раз в ОГПУ поступали доносы на специалистов, «оставшихся от царского режима». Они, дескать, «подменивают схемы подземных коммуникаций, чтобы навредить Советской власти» и «провалить Москву под землю».
Карающий меч революции (так в те годы с пафосом величали ЧК и ОГПУ) на подобные доносы реагировал незамедлительно.
Не все оклеветанные и заподозренные «спецы» по подземным коммуникациям оказывались за решеткой. Сумевшие доказать свою лояльность Советской власти и обл