Преображенский приказ
Борьба за власть научила Петра не доверять никому. Он учредил особый Преображенский приказ – сначала для управления Преображенским и Семёновским полками, а потом как орган политического сыска. Располагались здания приказа на левом берегу Яузы. Даже в начале XIX века исследователи могли видеть остатки этих строений на покатом холме у изгиба Яузы, на левом ее берегу, против Екатерининской богадельни, что на Стромынке. Считается, что именно тут, а не на Красной площади, как изобразил Суриков, «были пытки и казни»; здесь стояли виселицы, здесь рубили головы мятежникам.
Съезжую избу – то есть тюрьму, где непосредственно проводилось дознание, обычно помещают в то место, где на Преображенской улице находится дом № 6. Здесь хозяйничал боярин Фёдор Юрьевич Ромодановский – хронический алкоголик, мрачный и нелюдимый садист, бывавший весел «только в тот день, когда крови изопьет».
А поводы «испить кровушки» Ромодановскому предоставлялись часто! Он расследовал заговор Циклера и Соковнина: якобы, эти злодеи замышляли умертвить государя. Он же проводил следствие по делу второго стрелецкого бунта. Непонятно даже, был ли тот бунт, или же просто чем-то недовольные стрельцы хотели подать царю челобитную, ну а так как он уехал, по старой памяти обратились к царевне Софье. Петр расценил это как измену, ведь ему нужен был только повод: стрельцов он ненавидел еще с детства.
Теперь Петр мог дать выход своей ярости: он собственноручно рубил головы ненавистным стрельцам, мстя за пережитый в детстве ужас. Тогда были казнены около 800 человек, но казни продолжались и позднее.
Царевна Софья, до этого просто находившаяся в монастыре, теперь была пострижена в монахини под именем Сусанны. Чтобы еще больше наказать ненавистную сестру, Петр распорядился повесить казненных стрельцов прямо у ее окон.
Мстил Петр даже мертвым: так, Циклер и Соковнин показали, что в заговоре состоял и боярин Милославский. Петр велел выкопать гроб с прахом Милославского, привезти его на свиньях к месту казни и поставить раскрытым под эшафот. Циклера и Соковнина четвертовали: им рубили руки и ноги, и только потом – головы, а кровь их стекала в раскрытый гроб.
Отрубленные головы казненных были выставлены на шестах на Красной площади.
Что такое «Божий дом»?
По преданию, родственникам Соковнина удалось выкупить голову казненного, и она была захоронена у алтаря церкви Николы Красный звон в Китай-городе, приходской церкви Соковниных. С тех пор церковь была перестроена – но до наших дней сохранилась.
А вот тело Соковнина, да и тела остальных казненных отправили в «Божий дом» или скудельницу – так называлось кладбище, где хоронили неопознанные трупы и тела казненных. Делалось это только в теплое время года. А если земля промерзала, то тела складывали в специальном сарае – отсюда и «дом» – и ждали, пока почва оттает.
Долгое время в Москве сохранялась улица Божедомка[11], вот там и располагалось то кладбище триста лет назад.
Перемены
Царь принялся активно менять устоявшийся уклад московской жизни. Указом ввел новый юлианский календарь: отменил летоисчисление «от сотворения мира», а празднование Нового года перенес с осени на 1 января.
Петр значительно перестроил Кремль, очистив его от частных домов. Снес многие боярские дворы, начал строить здание Арсенала и заново замостил в Кремле улицы: вместо деревянных мостовых приказал делать их из дикого камня. Петр даже обложил население своеобразным налогом, который взимался не деньгами, а камнями: с каждых четырехсот крестьянских домов бралось по четыре квадратных сажени камней для мощения. Также все приезжающие в Москву обязаны были привозить с собою по три камня размером не менее гусиного яйца.
В 1704 году Пётр I после очередных пожаров запретил строительство в Кремле и Китай-городе деревянных домов. Этот запрет был расширен на Белый и частично на Земляной город после большого пожара в 1712 году. Тогда же государь повелел новые дома ставить по улицам и переулкам по прямой линии, а не в глубине дворов, как это было принято раньше.
К сожалению, запрет на деревянное строительство в Москве действовал недолго: уже в 1714 году для обеспечения каменной застройки Петербурга каменное строительство по всей России было запрещено. Потом для Москвы все же сделали исключение – но только для Кремля и Китай-города.
При Петре Первом в Москве стало выходить и первое российское периодическое печатное издание – газета «Ведомости». До этого были лишь «Куранты», писавшиеся вручную специально для царя и его приближённых, которым рукописную газету зачитывали вслух. Первый номер «Ведомостей» был напечатан в конце 1702 года.
В 1702 году было построено театральное здание «Комедийная храмина» на Красной площади близ Никольских ворот у рва. Там выступала немецкая труппа. Теперь уже не для царя, а для широкой публики ставились переводы пьес Мольера, Кальдерона и других знаменитых европейских драматургов. Театр тот посещали люди «низкого звания», из народа. Драму обыкновенно разделяли на 12 действий, которые делились на несколько явлений или сцен. В антрактах представляли шутовские интермедии, в которых не скупились на пощечины и палочные удары. Из-за этих вставок пьесы растягивались очень надолго. Одна пьеса могла идти целую неделю, а за один день давали только ее часть.
Камер-Коллежский вал и заставы
Петр Первый, любивший все менять, учредил на дорогах, ведущих в Москву, заставы, передав им функцию взимания пошлин. Отсюда и названия площадей: Бутырская Застава, Сокольническая Застава, Калужская Застава, Рогожская Застава…
В 1742 году по линии, образуемой этими заставами, был насыпан Камер-Коллежский Вал. Главной функцией застав было не пропускать в Москву дешевую водку и самогонку. Торговля водкой в Москве была поручена определенному числу купцов, которые оплатили казне свое исключительное право и установили довольно высокие цены на алкоголь. Они вовсе не желали мириться с нелегалами-конкурентами, эти цены сбивающими! Так Вал стал таможенной границей Москвы.
В 1754 году внутренняя таможня была отменена, но на Валу сохранились полицейские посты паспортного контроля. Помните у Пушкина: «…иль мне в лоб шлагбаум влепит непроворный инвалид». Поэт имел в виду именно старого солдата, поставленного на такой заставе проверять подорожные у путешественников.
Заставы на валу были ликвидированы в 1852 году, а срыли Вал во второй половине XIX века. Ныне очень близко к очертаниям старинного Вала проходит Третье Транспортное Кольцо. Очень многие улицы и площади, входящие в состав Кольца, носят исторические названия: Бутырский вал, Хамовнический вал, Сущевский Вал…
Москва теряет статус столицы
Не любя Москву, Петр перенес столицу в основанный им Петербург. Ну а приезжая в древнюю столицу, Петр предпочитал не Кремль, а Басманную и Немецкую слободы, там ему было уютнее.
Красная площадь затихла и опустела. Старые торговые ряды постепенно ветшали. В Алевизовом рву, давно уже пересохшем, был разведен Аптекарский огород, а в здании Земского приказа, стоявшем на том месте, где ныне Исторический музей, разместили аптеку. Еще один Аптекарский огород был по приказу Петра I заложен на тогдашней северной окраине Москвы, за Сухаревской площадью. Он сохранился до наших дней – как изобилующий всевозможными цветами ботанический сад.
Образ жизни знатных москвичей и москвичек резко переменился. Красавицы покинули свои светлицы, сняли сарафаны и летники и переоделись в декольтированные платья с круглым кринолином, который к середине столетия сменился широкими фижмами. Теперь силуэт дамы в платье напоминал перевернутый бокал. Модная в прошлые века полнота ушла в прошлое – женские станы теперь плотно перехватывали жесткие корсеты, получившие в России название «шнурование». Шнурование не позволяло даме сутулиться и делало талию тонкой. Пышность юбок обеспечивали специальные каркасы из ивовых прутьев или китового уса. К середине XVIII века размеры юбок были такими огромными, что две дамы с трудом могли разминуться в узком московском переулке – благо представительницы знати редко ходили по улицам, предпочитая ездить в каретах. Облик придворных щеголих завершали пудреные прически. Порой это были свои волосы, но чаще – парики из волос, купленных у крестьянок.
Платья знатных особ отличались необыкновенной роскошью. Их расшивали золотной[12] и серебряной нитью, украшали кружевом и даже драгоценными камнями.
Столь же богатыми бывали и мужские костюмы. Антиох Кантемир как-то заметил, что иной «щеголь деревню взденет на себя целу». Щеголей также называли петиметрами – что в переводе с французского значит «молодой господин». Роскошь и мотовство многих приводили к разорению.
Костюм знатного москвича состоял из кафтана, камзола и коротких штанов-кюлотов. Приталенные однобортные кафтаны длиной до колен имели разрезы по бокам и сзади, чтобы удобнее было носить шпагу.
Камзол надевали поверх белой рубашки – полотняной или льняной. Воротника у рубашек не было, вместо него носили батистовый или кружевной галстук, концы которого эффектно выпускали наружу.
Кроме того, в костюм дворянина входили башмаки, которые тогда шили «на одну ногу», т. е. на прямую колодку, чулки, шляпа и шпага. Волосы обязательно завивали в букли и локоны. Это отнимало по нескольку часов, потому в моду вошли парики. Хорошо уложить парик было большим искусством, умелые куаферы были в почете. Почти до конца XVIII века среди придворных франтов и щеголих сохранялся обычай густо румяниться и сурьмить брови. И, конечно, и мужчины, и женщины обильно душились: в ходу были гулявая, то есть розовая вода – женственный аромат, зорная вода – на листьях горьковатого любистока, острый, мужской аромат, и мятная настойка, по другому называемая «холодец».