К царственным детям приставлены были воспитатели, обязанные учить юного государя и его сестру наукам и государственному управлению. Один из них – немец Андрей Иванович Остерман – старательно выполнял свои обязанности, а второй – из старинного боярского рода Долгоруковых принялся потакать самым дурным наклонностям коронованного ребенка и нарочно его спаивал. В этом ему помогал сын Иван – «красивый молодой человек и живого характера», который сумел стать закадычным приятелем юного монарха. Ну а что предпочтет подросток – учебу или развлечения? Вот так и вышло, что государственные дела юный Петр забросил, правлением не интересовался, предпочитая им гулянки и охоту. Праздники и кутежи следовали один за другим: музыка не смолкала, плясали до упаду, в темное время суток на Яузе устраивали фейерверки; а однажды, дабы развлечь царя, в Лефортово установили фонтан, содержимым которого была не вода, а вино.
Сестра государя Наталья Алексеевна, напротив, учиться любила. Будучи совсем юной, она хорошо разбиралась в людях, интересовалась политикой, умела принимать решения. Она была девушкой редкого ума и добродетелей, но очень слабого здоровья. Туберкулез и переживания о беспутстве брата свели ее в могилу в 14 лет. Лефортовский дворец наполнился плачем.
Но и крепкое поначалу здоровье юного императора постепенно подтачивали алкоголь, неподходящая для его возраста диета и всевозможные излишества. Результатом стали болезни: корь, затем тяжелая простуда – горячка. Болезни эти проходили все тяжелее, давали осложнения…
Долгоруковы забеспокоились, но не о здоровье Петра, а о собственном благополучии. Чтобы упрочить свою власть, они решили срочно женить четырнадцатилетнего императора на сестре Ивана – семнадцатилетней Екатерине. Девушка любила другого, но кого волновали ее чувства? Екатерину заставили разыграть перед Петром влюбленность, и даже состоялась помолвка. Но злая судьба распорядилась по-своему!
Незадолго до дня назначенной свадьбы в Лефортовском дворце произошел случай, воспринятый народом как роковое предзнаменование. «Государыня-невеста» в новой карете въезжала во дворец. Кичливые Долгруковы постарались изукрасить экипаж как можно богаче, а наверху установили императорскую корону. Много народу собралось на это посмотреть. Однако размер кареты не рассчитали, и установленная на крыше вызолоченная корона оказалась выше, чем арка ворот[15]. Корона зацепилась за арку, упала и разбилась на множество кусков.
– Свадьбе не бывать! – крикнул кто-то в толпе.
Так и вышло: в середине января 1730-го года молодой император заболел. Сначала подозревали простуду, потом открылась оспа. Оспа в те времена была довольно-таки распространена. Она признавалась очень опасной болезнью, но не приговором: врачи умели с ней бороться, выхаживать больных. Заболевших держали в теплом помещении, давали обильное теплое питье с лекарственными травами, дабы усилить потоотделение, а на открытые части тела ставили компрессы из сливок – это помогало предотвратить появление уродливых следов-оспин. Оспа представляла серьезную опасность для младенцев, но у здорового подростка при правильном лечении обычно давала минимум осложнений: благодаря компрессам цесаревна Елизавета перенесла ее даже без вреда для своей красоты. Однако организм юного царя был ослаблен беспорядочной жизнью, и это создавало дополнительную опасность.
Казалось, что врачи справляются: жар спал, стали высыпать оспины, т. е. болезнь перешла во вторую – менее опасную стадию. Стали надеяться, что юноша пошел на поправку.
Но, почувствовав себя лучше, молодой государь встал с постели и открыл в своей комнате окно, желая подышать свежим морозным воздухом и полюбоваться замерзшей Яузой… В результате он простыл, оспины скрылись, последовали осложнения, и ребенок-император умер ровно в день предполагаемой свадьбы. Похоронили его в Архангельском соборе Кремля, и он стал последним погребенным там русским самодержцем.
Современному человеку непонятно, как врачи могли допустить, чтобы столь ответственный больной так нелепо загубил свою жизнь. Ответом служит то, что Петр был императором, самодержцем всероссийским: лекарь не имел права приказать ему оставаться в постели. Врачи и сиделки могли лишь уговаривать его – но не более. А Петр не привык кого-либо слушаться.
Пустой трон
Когда стало ясно, что состояние Петра критическое, Долгоруковы, пытаясь спасти свое положение, составили от имени царя завещание, в котором он передавал престол своей невесте Екатерине. Иван Долгоруков отправился к умирающему, чтобы подписать документ его рукой. А хоть бы и не удалось – фавориту достаточно было остаться с больным мальчиком наедине, чтобы потом поведать людям сказочку, как тот на миг пришел в себя и в трогательных выражениях передал власть своей обожаемой невесте…
Но не вышло! Воспрепятствовал этому Андрей Иванович Остерман. Он твердо решил не дать проходимцам захватить власть. Он был уже пожилым человеком и слабого здоровья, к тому же у него разыгралась подагра… Но несмотря на это, Остерман приказал принести в спальню больного мальчика удобное кресло, расположился в нем и оставался рядом с подростком все последние дни, до самой его кончины. Как ни старались Долгоруковы – не смогли они получить вожделенную подпись.
Со смертью Петра Второго род Романовых по прямой мужской линии пресекся, и вопрос выбора нового государя остался открытым. По такому случаю в Лефортовском дворце собрался Верховный Тайный Совет – самые знатные и влиятельные люди страны. Долго они решали, кто же займет престол. Избрали вдовую племянницу Петра Первого Анну Иоанновну, жившую в Курляндии[16]. Причем решили пригласить ее царствовать на определенных условиях – Кондициях, существенно ограничивавших ее полномочия. Предполагалось, что она станет царствовать, но не править, ну а править будут они сами. Верховники были уверены, что их затея удастся: ведь Анна была воспитана в старых московских традициях. Дядя – Петр Великий – выдал ее замуж за Курляндского герцога, но тот помер месяца через два после свадьбы: решил глупый немец помериться с российским императором, кто больше выпьет – вот и не пережил того состязания.
Анна Иоанновна
Поначалу Анна заверяла верховников, что всем довольна, подписала предложенные ей «Кондиции» и выехала из Курляндии в Москву. Остановилась она в Измайлове, в старом дворце Алексея Михайловича, и там ожидала официальной торжественной встречи. Все шло чин чином, состоялась коронация в Успенском соборе, подданных привели к присяге… Верховники ни о чем не беспокоились.
После коронации императрица, как и ее предшественник, поселилась в Лефортовском дворце. Но, почувствовав себя увереннее, Анна Иоанновна решила избавиться от «верховников». Для этого она устроила целое представление.
В тронной зале Лефортовского дворца она собрала всех придворных. Один из них выступил из толпы и заявил, что «верховники» ввели ее в заблуждение: Россия в продолжение веков была управляема царями, а не каким-либо Советом, вот и теперь русские дворяне умоляют ее взять в свои руки бразды правления. Императрица демонстративно удивилась:
– Как, разве не по желанию всего народа я подписала поднесенный мне документ?
– Нет! – отвечало собрание единодушно.
Тогда Анна объявила, что ее обманули. Она приказала зачитать вслух подписанные ею «Кондиции», после каждого пункта, спрашивая присутствующих, удовлетворяет ли это условие нацию? Каждый раз собрание отвечало отрицательно. В заключение императрица взяла документ из рук канцлера и, разорвав его пополам, сказала:
– Следовательно, эти бумаги лишние!
Последовало всеобщее ликование и торжество.
Анна вторично короновалась, осыпав милостями тех, кто помогал ей в борьбе с верховниками. А затем последовала расправа: почти все верховники были отправлены в ссылку. Не избегли этой участи и Долгорукие.
Архитектор Мичурин и первая карта Москвы
Анна Иоанновна вернула столицу в Петербург, но Москву не забывала и очень часто тут бывала. Даже распорядилась установить на главных улицах города фонари – так было положено начало уличному освещению.
Сначала фонари заправляли конопляным маслом, позднее – керосином. В 1766 году в Москве было шесть сотен фонарей, в 1782 году уже три с половиной тысячи, а в 1800 году число их перевалило за шесть с половиной тысяч. С 1869 года на главных улицах появилось газовое освещение, в конце XIX века кое-где замененное электрическим.
Может быть, из-за одного из таких фонарей, а может, и по другой причине в 1737 году в праздник Троицы в Москве случился большой пожар, названный современниками Великим.
В огне оказались Кремль, дома и лавки Китай-города и Белого города… В пожаре погибли около сотни человек и примерно четверть городской застройки – по-прежнему деревянной.
Восстановлением города и всех кремлевских церквей руководил Иван Фёдорович Мичурин – архитектор, работавший в стиле русского барокко, представитель младшего поколения «птенцов гнезда Петрова». Он был выпускником Морской академии, учился архитектуре в Голландии.
Аксонометрический план Кремля «Кремленаград». 1601 год
Мичурин действовал по науке: большая бригада геодезистов под его руководством произвела геодезические съемки Кремля, Китай-города и Белого города. Затем были сняты Земляной город и Замоскворечье, а также местность за Земляным городом, вплоть до Компанейского вала – предшественника Камер-Коллежского вала. Снимали и отдельные территории, примыкавшие к новой границе Москвы, – любимое царским двором Лефортово. По итогам этих съемок был начерчен план Москвы и определено, куда и сколько леса и других стройматериалов завозить.
План этот был издан в 1739 году, он назывался «План императорского столичного города Москвы». Гравировка плана была поручена Гравировальной палате Академии наук в Петербурге. Известно, что императрица осталась довольна результатом