сам он не заразился холерой, хоть и ухаживал за больными в госпитале.
Дошли до нас и письма других москвичей, описывавших московские события. Так почтмейстер и дипломат Александр Булгаков сообщал брату: «Здесь все трусят холеры; чеснок вздорожал шестью рублями. На всех чеснок, особенно на людях; в клубе все приготовлено на чесноке…»[26].
Железная дорога
1 февраля 1842 года императором Николаем I Александровичем был подписан указ о сооружении железной дороги Санкт-Петербург – Москва протяженностью 650 км. Строительство заняло много времени. Строили дорогу в основном крепостные крестьяне, причем контракт заключался не с ними, а с помещиками. Рабочим полагалось неплохое жалованье, но по факту они его не получали из-за большого количества вычетов. С рабочих удерживали деньги за любой простой, произошедший по болезни или даже и не по вине самого работника, а из-за плохой погоды; и даже со всей бригады – за прогул одного человека. Правда, питание на строительстве было бесплатным. Но отработав год-два на строительстве дороги, бедный крестьянин мог не только не заработать, но еще остаться должником.
Железнодорожная станция в Москве. Вагонное депо. 1862 год
Возведение Петербургского вокзала на Каланчевском пустыре на окраине началось в 1844 году под руководством управляющего путями сообщения Петра Андреевича Клейнмихеля. Начал строительство вокзала архитектор Константин Тон, но он не сошелся характером с Клейнмихелем и работу перепоручили Рудольфу Желязевичу. Московский вокзал являлся копией такого же вокзала в Петербурге, только был чуть меньше размером. Интерьеры вокзала поражали роскошью: просторный двусветный вестибюль, дубовый паркет и двери, мраморные печи, зеркала… Второй этаж занимали квартиры служащих.
В ноябре 1851 года состоялось официальное открытие железной дороги, которую москвичи сразу же прозвали «чугункой». Из Петербурга в Москву отправился первый пассажирский поезд; путь занял 21 час 45 минут. Плата за проезд составляла: в первом классе 19 рублей, во втором – 13 и в третьем – 7 рублей с человека. Для сравнения: поездка из одной столицы в другую гужевым транспортом занимала 4–5 дней и обходилась почти в сотню рублей.
Первое время между Петербургом и Москвой курсировали два пассажирских и четыре товарных поезда. Удобство железнодорожного транспорта было очевидно, и немедленно стали строиться новые дороги. Уже через десять лет в Москве заработали еще два вокзала – Ярославский и Казанский, затем были построены Курский, Белорусский, Киевский… Между вокзалами строились соединительные ветки для удобства пересадок и перевозки грузов. Москва становилась крупным железнодорожным узлом.
Большинство московских вокзалов – старинные, исторические. Проектировали их знаменитые российские архитекторы: Щусев, Шехтель, Бржозовский, Квашнин, Дидерихс…
ЭТО ИНТЕРЕСНО
На железнодорожной станции Каланчевская Алексеевской соединительной ветки сохранился очень красивый павильон, в котором теперь железнодорожные кассы и зал ожидания. Этот домик в псевдорусском стиле – бывший «царский павильон», специально построенный для отдыха семьи Николая Второго. Царская семья отдыхала тут несколько раз.
Весной 1912 года, когда император приехал в Москву на открытие памятника своему отцу на Пречистенке, Каланчевскую платформу по всей длине выстлали коврами, белым и красным сукном; на клумбах – из цветов составили царский вензель и герб России. Внутри павильон задрапировали тканями и золотыми кистями. Встречали государя почетный караул и хор.
Дворяне после 1861 года
Реформа 1861 года больно ударила по российскому дворянству. Многие мелкопоместные дворяне разорились. А те, что похитрее, принялись вкладывать деньги в городскую недвижимость, которую можно было сдавать внаем. То есть строить доходные дома. Такие дома существовали и раньше – первые появились еще в конце XVIII века, но именно теперь они стали доминировать в городской застройке.
Обычно на их нижних этажах находились лавки, а на верхних – сдаваемые в наем комнаты. Одним из первых доходных домов такого типа в Москве был дом Хрящева на Ильинке, но он был полностью перестроен в конце XIX века. Князь Щербатов снес свой фамильный особняк на Садовом кольце и построил на его месте роскошный доходный дом. Немалый доход от своей недвижимости получал граф Шереметев.
Москва деловитая и опасная
Московское купечество
Чревом Москвы называли Охотный ряд – издавна тут продавали домашнюю и добытую на охоте дикую птицу. Не только битую, но и живую – певчих птиц: чижей, соловьев, канареек. До изобретения радио эти малышки, разгонявшие своими звонкими голосами тишину в доме, пользовались большой популярностью. Продавали на том рынке и прикорм для соловьев, чтоб не болели птички – муравьиные куколки, или в просторечии – муравьиные яйца. Их бережно собирали в подмосковных рощах особые сборщики, планомерно обходя муравейники. Можно было приобрести живого ежика, белку, роскошного сибирского кота, хомячка или сурка и даже прирученную лисицу. Ну и конечно – красавцев-голубей самых разных пород. Любителям держать голубятни предлагались турманы красные и черные, козырные, двухохлые, махровые, тульские, гордые, трубастые, деликатные, огнистые, египетские дутыши, голуби-сизяки … Вот уж двести лет прошло, а все кое-где да встречаются по Москве голубятни, стойко держится старинный обычай!
Продавали там и товары для охоты – ягдташи, пороховницы, болотные сапоги, ножи… С лотков торговали сайками, булками из крупитчатой и гречневой муки, блинами, гороховым киселем… Именно вокруг Охотного ряда в XIX столетии располагались лучшие трактиры Москвы. В середине XIX века в Москве было более трехсот трактиров. Самым ходовым товаром в них был чай. Именно за чаем из сияющего начищенной медью самовара купцы обговаривали сделки. За год Городская часть – центр Москвы – выпивала более двадцати тысяч фунтов чая, Рогожская – еще больше, почти тридцать тысяч, Пречистенская около 7 тысяч фунтов, а Мещанская всего лишь три с небольшим тысячи[27].
Улица Охотный ряд. 1888 год
Особенно знаменит был Егоровский трактир, принадлежавший старообрядцам, потому курение там было запрещено. У входа в этот трактир стоял швейцар огромного роста. Трактир был известен тем, что в нем подавали любимый москвичами чай «с алимоном» или «с полотенцем». Первый вариант был достаточно обыкновенен: два стакана чая с лимоном и сахаром. Но таких клиентов за настоящих ценителей чая не считали. Пренебрежительно смотрели и на тех, кто заказывал к чаю сливки.
А вот если посетитель заказывал чай «с полотенцем», то ему подносили полный самовар и маленький заварочный чайник, а на шею вешали чистое полотенце. Чаевничающий пил стакан за стаканом горячий чай, вытирая вспотевшее лицо полотенцем. Заварочные чайники меняли по мере опустошения. Некоторые любители чая могли так выпить целый самовар, и полотенце становилось мокрым от пота.
Подавали в этом трактире и особые московские пироги – расстегаи. Назывались они так из-за открытой, незастегнутой, серединки, позволявшей разглядеть начинку. Обычно расстегаи были рыбными. К ним подавался соусник ухи бесплатно.
Возникла такая форма пирожка как ответ на популярнейшую в те годы песенку «Сарафанчик-расстегайчик» на музыку Александра Гурилева:
Мне наскучило, девице,
Одинёшенькой в светлице,
Шить узоры серебром!
И без матушки родимой
Сарафанчик мой любимый
Я надела вечерком —
Сарафанчик – расстегайчик,
Сарафанчик!
Исполняла ее цыганка Стеша – Степанида Сидоровна Солдатова, знаменитая не только в России, но и за рубежом. Сам Наполеон приказывал ее разыскать, чтобы послушать дивное пение, – но не вышло: цыганка уехала в Ярославль, и выступала там в военных госпиталях. Строчка Пушкина: «Так мимоездом Каталани цыганке внемлет кочевой..» – описывает момент, когда прославленная итальянская оперная дива, пораженная пением цыганки Стеши, подарила ей свою шаль.
Впрочем, Пушкин слегка исказил факты: Степанида Солдатова получила прекрасное музыкальное образование и владела приемами бельканто. Она обладала безупречным слухом, а ее голос был настолько силен, что легко перекрывал любой оркестр.
Пела Степанида в цыганском хоре, созданном по приказу графа Алексея Орлова еще в 1770-м году. Первоначально руководил хором Иван Тимофеевич Соколов, потом его сын – Григорий Соколов, а после Николай Шишкин. Выступали цыгане обыкновенно в ресторане «Яр» – недалеко от Петровского замка.
Были трактиры и попроще, где можно было прямо у стойки выпить шкалик водки и закусить кислой капустой, или огурцами, или мелко нарезанной воблой.
Были чайные, где любители чаепитий могли получить десятки сортов разных чаев: китайских, индийских, цейлонских, цветочных, зелёных, чёрных и пр. Некоторые чайные славились не только вкусным и так любимым москвичами чаем, но и тем, что висело там множество клеток с птицами: соловьями, дроздами, щеглами, малиновками, канарейками. Ценители ходили туда не только чаевничать, но и слушать птичье пение.
Некоторые заведения назывались водогрельни: они торговали просто горячей водой для чая. Чайник кипятка стоил копейку. Ситный хлеб – три копейки. Это был обычный обед какого-нибудь бедного студента. Да и сидельцам из многочисленных окрестных лавочек было несподручно отлучаться со своих мест в трактиры, вот они и предпочитали покупать горячую воду и чаевничать прямо у прилавков.
Охотный ряд бывал особенно оживленным перед большими праздниками. Продавали там окорока, осетров, потрошеных поросят… Там торговали клюквой, капустой, мочёной морошкой, грибами. Дородные купчихи подъезжали и закупали сразу всего много, люди победнее – брали куски поменьше. Нераспроданные продукты, уже начинавшие портиться, отправлялись в Обжорный ряд – сеть столовых и питейных заведений, располагавшихся в Никольском переулке.