При Екатерине Второй и Александре Первом старообрядческий культ не подвергался преследованиям, а вот император Николай Первый занял другую позицию, повелев запечатать алтари Покровского собора. Сквозь стены иконостаса и царские врата был пропущен толстый шнур с печатями, не позволявший проникнуть внутрь. Таким образом храм превратился в простую часовню, и в нем нельзя было провести литургию[30]. Однако, по некоторым сведениям, старообрядцы все же тайно обошли запрет, а помог им в этом уже к тому времени покойный атаман Матвей Иванович Платов – герой войны 1812 года, исповедовавший старую веру. Матвей Иванович возил с собой в походы полотняную церковь, т. е. церковь-палатку и держал при себе священника, для совершения богослужений. По изгнании Наполеона из Москвы атаман Платов подарил свою походную полотняную церковь Рогожской общине, а начальник столицы дал им разрешение служить в этой церкви обедни. Пятнадцать лет их служили открыто, а после запечатывания алтарей полотняная церковь атамана Платова стала единственной возможностью для старообрядцев проводить литургию – хотя и в глубокой тайне. Теперь в память об атамане и его подарке рядом с храмом установлен памятный крест.
Старообрядческая часовня (ныне кафедральный собор). 1883 год
Перед Покровским храмом возвышается белоснежная колокольня в стиле модерн. Ее фасад украшают изображения сказочных райских птиц: Сирина, Алконоста и Гамаюна. Стройную башню хорошо видно с Третьего транспортного кольца. Колокольня возведена в 1907–1912 годах архитектором и историком архитектуры Фёдором Горностаевым на средства богатых старообрядцев-предпринимателей.
Октябрьская революция положила конец процветанию старообрядчества. В 1928 году с колокольни сбросили колокола, часть храмов закрыли, загадили, загрязнили пруды: их объявили рассадником малярии и нарочно свозили сюда с городских предприятий мазут и всяческий мусор, превратив чистый пруд в свалку.
Прилегающее кладбище тоже было разорено: родовые усыпальницы разрушены, а мрамор вывезен для строительства метро. Сохранилась лишь часовня Морозовых – каслинского литья. Самая большая дикость связана с братской могилой умерших от чумы: ее взорвали и на этом месте построили… детские ясли, которые проработали аж до 1970-х годов!
Особняки московского купечества
Именно купцы создали неповторимый архитектурный стиль старой Москвы. Каждый из них, строя для себя дом, старался покрасоваться, выделиться, иногда даже перехватывая через край.
Великолепный особняк в неоготическом стиле выстроил на Спиридоновке Савва Морозов.
Притчей во языцех у москвичей стал особняк в мавританском стиле Арсения Абрамовича Морозова – двоюродного брата знаменитого Саввы. Это совершенно необычное для Москвы сооружение напоминало дворцы юга Испании и Португалии. Поначалу оно мало кому понравилось, говорили даже, что Варвара Алексеевна – мать Арсения, женщина умная, благотворительница и меценатка – узрев новый дом своего сына, произнесла:
– Раньше одна я знала, что ты дурак, а теперь вся Москва будет знать!
В чем-то она была права: Арсений Морозов прожил в своем роскошном доме всего несколько лет. Потом на спор он сам себе прострелил ногу и умер от заражения крови.
Недалеко от метро «Проспект Мира» до сих пор сохранился особняк короля русского фарфора Матвея Сидоровича Кузнецова. Он выделяется необычными псевдобарочным стилем и несколько вычурными атлантами.
Интересно, что Кузнецов производил не только посуду, но и великолепные фаянсовые иконостасы. Один такой иконостас приобрел Викула Морозов для Спасо-Преображенского храма в Саввине. Он сохранился – единственный в церквях Москвы и Московской области.
Алексеевы
Купечество дало Москве выдающегося городского голову Николая Алексеева. Происходили Алексеевы из крестьян Ярославской губернии, основоположником купеческого рода считается Алексей Петров, живший в середине XVIII столетия. Он значился в списках московского купечества с 1746 года, торгуя вместе с сыновьями в серебряном ряду. Трое его внуков развили семейное дело. Они держали хлопкоочистительные заводы и шерстомойни, разводили коней и овец, в том числе мериносовых. Семье принадлежали крупнейшая в России золотоканительная фабрика в Москве, торговые фирмы, меднопрокатный и кабельный заводы. Алексеев был не просто богатым человеком, а одним из крупнейших московских капиталистов. Но этим дело не ограничивалось! К клану Алексеевых принадлежал великий русский актер и режиссер Константин Сергеевич Станиславский[31], режиссером и переводчиком пьес был его брат – Владимир Сергеевич; третий брат – Борис Сергеевич состоял членом Общества искусства и литературы. Не подкачали и сестры: Мария Сергеевна Оленина-Лонг – певица; Анна Сергеевна Штекер (Алеева) и Зинаида Сергеевна Соколова – актрисы.
Алексеевы дали Москве двух мэров: Александра Васильевича (1840–1841) и Николая Александровича (1881–1893). Николай особенно знаменит: двадцати пяти лет от роду он был избран гласным Московской городской думы, а в тридцать два стал городским головой и проработал на этой месте три срока. Алексеев построил десять больниц, тридцать училищ, прекрасно оснащенные скотобойни – теперь в лавки Охотного ряда везли уже разделанные туши, что значительно сократило количество отходов и, как следствие, грязи. При Алексееве Москва обрела такие жизненно важные для большого города системы как водопровод и канализацию. При нем были проложены первые метры московского асфальта, разбито множество скверов и бульваров. Именно ему, душеприказчику Третьякова, которому жена Алексеева приходилась племянницей, москвичи обязаны открытием Третьяковской галереи.
Известнейшая психиатрическая больница в Москве – Кащенко, Канатчикова дача – тоже была выстроена стараниями Алексеева и на собранные им пожертвования. Говорили, что однажды к Алексееву пришел один богатый купец и сказал: «Поклонись мне в ноги при всех, и я дам миллион на больницу». Алексеев, ни слова не говоря, поклонился. Изумленный купец тут же выложил деньги.
Алексеев не собирался покидать своего поста и готовился к четвертым выборам, но в самый день выборов, 9 марта 1893 года, в здании им же построенной Думы[32] он был смертельно ранен выстрелом в упор. Убийца был пойман и на суде признан сумасшедшим. Мотивы убийства не ясны, скорее всего, дело было в личной мелкой обиде: грек по матери, страстный, артистичный Алексеев умел резко осадить собеседника, высмеять, унизить.[33]
Московская городская психиатрическая больница имени Н.А. Алексеева. 1910-е годы
После трагической смерти городского головы Дума ассигновала двести тысяч рублей на благотворительные учреждения его имени. А предпринимательскую и филантропическую деятельность Николая Александровича продолжила его вдова Александра Владимировна: сыновей у супругов не было, и по завещанию огромное состояние мужа перешло ей. Александра Владимировна, урожденная Коншина, не побоялась заступить на мужнино место. В память о супруге она сделала одно из самых крупных пожертвований за всю историю Москвы: на ее средства были устроены корпус и лечебные мастерские в Алексеевской психиатрической больнице, пятьдесят тысяч рублей выделено на пособия бедным купеческим вдовам, открыт приют на шестьдесят восемь девочек-сирот при Пресненском попечительстве о бедных. Александра Владимировна пережила мужа на десять лет и скончалась в 1903 году, завещав Москве почти полтора миллиона рублей.
При городском голове Николае Алексееве московский водопровод фактически выстроили заново. Этот новый проект разработал инженер Николай Петрович Зимин, посвятивший московской воде всю жизнь. Для решения некоторых вопросов привлекался Николай Егорович Жуковский, а техническое воплощение было поручено фирме Бари, до того строившей нефтепроводы. Новая система строилась пять лет и начала действовать в 1892 году. Мощность Мытищинского водопровода значительно увеличилась, но все равно была недостаточна. Зимин продолжил искать другие источники воды – и успешно решил эту задачу.
В мае 1937 года была запущена Сталинская (ныне Восточная) станция, а в 1952-м – Северная. Туда поступает волжская вода – по системе водохранилищ и каналов.
На юго-запад Москвы подается вода из Можайского, Рузского, Озернинского, Истринского водохранилищ. Москворецкая вода очищается на Рублевской и Западной (1964 год) водопроводных станциях. После 1962 года мытищинская вода больше в Москву не подается.
Канализация
При Алексееве была, наконец, выстроена в Москве настоящая канализация. До того правительство предпочитало бороться с нечистотами методом запретов. Еще Петр Первый издал указ, согласно которому «весь мусор, навоз и мертвечину» полагалось возить за Земляной город, «в дальние места» и засыпать землею. Нарушителей карали жестоко: «за первый привод бить батоги, за другой бить батоги ж да пени имать по пять рублей, за третий привод бить кнутом да пени имать по десять рублей» (тогда это были очень большие деньги).
Но, несмотря на суровость, указ этот соблюдался плохо, Екатерина Вторая повторила запрет – но и это не исправило положения. Законопослушные москвичи собирали нечистоты в выгребных ямах, откуда их вычерпывали золотари-ассенизаторы и в кадках вывозили подальше за город. Но золотарям надо было платить, поэтому норовили несознательные горожане вывалить мусор куда-нибудь подальше от глаз или прорыть под домом каналец, чтобы спускать всю грязь в близлежащую реку. Так были совершенно загублены Неглинка и Самотека, изрядно загажена Москва-река. Реки превратились в зловонные сточные канавы – потому их и убирали в трубы. Делалось это так: набивали в русло рек сваи, перекрывали все сверху каменным сводом, сверху клали деревянную мостовую. Кое-где оставляли колодцы-стоки для уличных вод.