ном здании Университета.
Как одевались москвичи?
Советская легкая промышленность модных вещей не шила, в магазинах висели платья из добротных тканей, но крайне устаревших фасонов. Поэтому москвички шили и вязали сами. В моду вошли свитера. Самые модные женские свитера вязали из пушистого мохера на очень крупных спицах, так что они выходили мягкими и полупрозрачными. Смотрелось это крайне сексуально.
Шестидесятые были временем, когда в моде были всевозможные научные достижения. В Москве появились магазины, которые так и назывались – «Синтетика». Там продавали одежду из супер-современных тканей: стреляющих электричеством кримплена и полиэстера. В таких нарядах было очень жарко и душно, зато вечером можно было сполоснуть пропитавшееся потом платье в проточной воде – а к утру оно уже высыхало и в глажке не нуждалось.
В 60-е годы принято было подчеркивать дружбу СССР со странами соцлагеря. В Москве один за другим появлялись новые магазины с импортными товарами: «Ванда», «Лейпциг», «София», «Ядран», «Польская мода»… Там можно было купить вполне качественную обувь фирмы «Цебо», хорошую косметику – перламутровые тени для век и блеск для губ модного оттенка «гнилая слива»; духи – нежные «Быть может» и пудрово-сладкие «Пани Валевска»; трусики «неделька» с яркими цветочками спереди; и самое вожделенное – сапоги на «манной каше». Так называлась слегка пузырчатая подошва-платформа молочно-белого цвета.
В магазине «Синтетика» на проспекте Калинина (Новый Арбат) в Москве. 1965 год
Но, конечно, главным источником модных шмоток были фарцовщики, те, кто спекулировал заграничными товарами. Порой они продавали модные товары в общественных туалетах, а их кабинки служили примерочными. Как образовался термин «фарца», точно не известно. Возможно, что от старого одесского слова «форец» – так назывался человек, который скупает товар по дешевке и перепродает его втридорога. А может быть от искажения английского выражения for sale – на продажу.
Фарцовщиками становились те, кто имел возможность тесно общаться с иностранцами – гиды, переводчики, либо те, кто мог часто выезжать за границу. Активно занимались фарцой родственники дипломатов.
Стиляги
В СССР с Запада привозили не только яркую, элегантную одежду, но и журналы, музыкальные пластинки с джазовыми и рок-н-рольными ритмами, резко контрастирующими со слащавыми мелодиями 40-х годов. Московская молодежь первой в стране стала танцевать твист, вошедший в моду в 60-е. Появились целые клубы любителей танца. Молодые люди слушали шейк, твист, ритм-энд-блюз, по картинкам из журналов шили модные платья из ярких тканей. Это невинное стремление украсить свою жизнь вызывало у старшего поколения резкое осуждение. Поначалу – в 50-е – «правильные» комсомольцы подвергали стиляг настоящей травле: могли напасть прямо на улице, порезать модные брюки, а девушек даже остричь наголо. Но потом идейным пришлось смириться. Хотя даже в начале 80-х учителя в школе могли отчитать или проработать на комсомольском собрании школьницу, заприметив у той чрезмерно модный заграничный аксессуар.
Термин «стиляги» появился еще в сталинское время. Его ввел в оборот сатирический журнал «Крокодил», высмеивая появившееся у молодежи стремление одеваться в красивые и модные трофейные вещи, вещи американских марок, появившиеся в СССР после войны. Официальная же идеология предписывала молодым людям вести себя и одеваться как герои кинолент 30-х годов. Вот стиляги и протестовали против ходульных, устаревших стереотипов поведения, против скучного единообразия в одежде и в музыке.
Модницы стали носить туфли на шпильках, которые покупали у спекулянтов-фарцовщиков, а к ним – пышные юбки с кучей накрахмаленных нижних юбок. Весь день приходилось проводить на ногах: присесть было нельзя, иначе подъюбники сомнутся.
Стиляги. 1960 годы
Самые смелые надевали мини-юбки, демонстрируя стройные ноги. Головы девушек венчали прически, которые называли «бабетта» – по имени героини французского фильма, или насмешливо – «вшивый домик». Главным элементом таких причесок был пышный пучок, в основе которого лежал шиньон или начес – намеренно спутанные волосы, которые для этого расчесывали в обратном направлении. Прическа такая делалась долго и заниматься укладкой каждый день почти ни у кого времени не было, поэтому «вшивые домики» на головах делали сразу на несколько дней.
Московский бит
Джаз считался искусством, «чуждым советскому человеку», «музыкой толстых». Но в 1962 году Советский союз посетил всемирно известный джазмен Бенни Гудмен и дал концерт в Москве. Затем в столице появилось несколько кафе, где слушали и играли джаз.
Главный московский джаз-клуб в Старопименовском переулке назывался «Синяя птица». Попасть туда было очень сложно, приходилось задабривать бдительных швейцаров.
Был открыт джаз-клуб «На Раушской», возглавляемый Алексеем Баташевым – автором первой монографии «Советский джаз». Исполняли джаз и в кафе «Молодежном» на Тверской, где играли впоследствии названные великими, гениальными артистами – трубач Андрей Товмасян и саксофонист Алексей Козлов. Здесь состоялся первый московский фестиваль «Джаз-62».
Знаменитое кафе «Аэлита» размещалось в боковом проезде Садово-Каретной, в помещении бывшего кинотеатра. Чтобы попасть туда, надо было занимать очередь с самого утра. Кафе это облюбовали поэты, писатели, журналисты и фотографы: Евгений Евтушенко, Василий Аксенов и Булат Окуджава. Здесь пел Владимир Высоцкий.
Молодежное джазовое кафе «Синяя птица». 1964 год
Модным местом было и располагавшееся напротив центрального входа МХАТа «Артистическое кафе». Подавали там разнообразные закуски и выпечку, а из горячего только глазунью из двух яиц и сосиски. Зато какая была публика! Талантливейшие актеры “Современника”: Олег Табаков, Владимир Заманский, Вячеслав Невинный, Валентин Никулин; журналисты, смело писавшие на самые злободневные темы, театральные критики, художники, поэты…. Иногда захаживал сам Булат Окуджава! Бывали там и люди старшего поколения, те, кто пережил сталинские лагеря.
«Новая реальность»
Бурное движение наблюдалось и в художественной среде. В Москве возникло направление, названное Вторым авангардом (первым были живописцы 20-х годов). Возглавил его художник Элий Белютин – ученик мэтра первого авангарда Аристарха Лентулова. Свою школу Белютин назвал «Новая реальность». Это была странная, но несомненно очень эффектная абстрактная живопись.
Студия арендовала один из залов в Доме учителя на Большой Коммунистической улице. На Таганке прошла первая выставка новых реалистов, на которой присутствовали в том числе иностранные журналисты. Выставка длилась лишь несколько дней, а потом ее запретили. Тогда Белютин выставил картины в Манеже на большом вернисаже, посвященном 30-летию Московского отделения Союза художников. Вернисаж посетил Хрущев и пришел в ярость, он неистово ругался и оскорблял живописцев. Картины немедленно убрали, а по всему Союзу обострилась борьба с формализмом и абстракционизмом в живописи. Эти направления стали называть «агрессией против искусства».
В результате появился московский андеграунд. Поразительно, что картины советских художников-нонконформистов охотно покупали за рубежом, а у себя на Родине они не имели права проводить выставки.
Когда художник Оскар Рабин и поэт и коллекционер Александр Глезер открыли выставку 12 художников в клубе «Дружба» на шоссе Энтузиастов в Москве, то проработала она всего лишь два часа, а потом ее закрыли. Рабина и Глезера уволили с работы. Ну а после столичным ДК и вовсе было запрещено самостоятельно организовывать выставки.
Художники выкрутились – устроили выставку под открытым небом! Произошло это на пустыре в Беляево в середине сентября 1974 года. План принадлежал Виталию Комару и Александру Меламиду, Александр Глезер и Оскар Рабин взяли на себя организацию мероприятия. А вот с Московским союзом художников выставка согласована не была!
Пригласительный билет на Первый осенний просмотр картин на открытом воздухе. 1974 год
В итоге художников начали задерживать еще на подходе к месту выставки. На самом пустыре произошло самое настоящее побоище: участников избивали, ломали подрамники, досталось и иностранным корреспондентам – одному из них выбили зуб. Задерживая художников, милиционеры приговаривали: стрелять вас надо! В результате и художники, и корреспонденты получили именно то, что им было нужно: мировую известность и лишнее доказательство, насколько кровавым и тираническим является советский режим.
Власти сделали вывод, и две недели спустя выставка художников-авангардистов все же прошла в Измайлово. Свои работы выставили более сорока живописцев. За четыре часа вернисаж под открытым небом посетили тысячи москвичей.
Диссиденты
Зимой 1965–66 годов в Москве состоялся громкий судебный процесс. То был разгар холодной войны, время жесткого противостояния СССР и западных стран. Писатели Андрей Синявский и Юлий Даниэль переправляли свои произведения за границу и публиковали их там под псевдонимами Абрам Терц и Николай Аржак. Тексты их весьма критически описывали советскую действительность. Писателей обвинили в том, что они написали и передали для публикации за границей произведения, «порочащие советский государственный и общественный строй», их приговорили к семи и пяти годам заключения в колонии строгого режима.
Приговор вызвал осуждение не только за рубежом, но и внутри страны.
5 декабря 1965 года, в день сталинской конституции, у памятника Пушкину на Тверской состоялась политическая демонстрация – первая в СССР. Была она довольно многочисленной: участвовали около двухсот человек. Они держали плакаты «Уважайте советскую Конституцию» и другие, осуждавшие приговор Синявскому и Даниэлю. Демонстрация длилась несколько минут: очень быстро манифестанты были разогнаны, а некоторые арестованы. Впрочем, в тот раз всех отпустили.