Как только выяснилось, что в Куйбышев эвакуированы дипломатические миссии иностранных государств, в город тут же устремились жулики со всей страны в надежде хорошо поживиться. В годы войны аналогичная картина наблюдалась во всех городах, где бывали иностранцы — в Мурманске, Архангельске, Владивостоке. Ушлые дельцы, несмотря на строгости военных лет, умудрялись делать огромные состояния на подпольной торговле золотом, антиквариатом, нелегальных валютных операциях.
Вот и в Куйбышеве к концу 1943-го жулья скопилось столько, что пришлось прибегать к чрезвычайным мерам. Весной 1944 года по решению руководства НКВД СССР в Куйбышев на помощь местным коллегам была отправлена бригада специалистов уголовного розыска. Детали этой спецоперации до сих пор засекречены. Хорошо известен лишь результат: как и в Ташкенте двумя годами ранее, порядок в городе на Волге был наведен в течение полутора месяцев.
СМЕРШ спешит на помощь
А к концу войны самым криминогенным городом страны стала Москва. Помимо многочисленных бандитских группировок, состоявших, в основном, из дезертиров, в Москве орудовали воры и мошенники, спекулянты и барыги. Город захлестнула волна убийств, карманных краж, разбойных нападений на магазины и склады. И если в военные годы москвичи в целом относились к росту преступности терпимо, понимая, что основные силы государства направлены на борьбу с внешним врагом, то по окончании войны в обществе росло глухое недовольство, временами переходившее в открытую критику. Органы НКВД, внимательно следившие за настроениями в обществе, к концу 1945 г. стали фиксировать все более откровенные высказывания москвичей относительно криминогенной ситуации в городе и бездействия милиции.
Так, один из рабочих фабрики «Гознак», участник Великой Отечественной войны, заявил, что сейчас, в мирное время, он опасается за свою жизнь больше, чем на фронте. А работница фабрики имени Свердлова сформулировала ту же мысль следующим образом: «Житья не стало от воров и хулиганов. Особенно они обнаглели после амнистии. Неужели нельзя к ним применять более строгие меры и тем самым обезопасить жизнь мирных граждан?». Речь, напомним, идет об амнистии по случаю победы в Великой Отечественной войне. В течение лета 1945 года по амнистии на свободу вышли свыше полумиллиона человек. Далеко не все из них тут же встали на путь исправления. И граждане сразу почувствовали это на собственной шкуре.
Справедливости ради следует сказать, что московская милиция не бездействовала. В 1945–1946 годах Московский уголовный розыск и другие милицейские службы работали, как и раньше, в авральном режиме. Однако переломить ситуацию в лучшую сторону не получалось, несмотря на все старания. Причина банальна: острая нехватка опытных кадров. По состоянию на 15 октября 1945 года в московской милиции вакантными оставалось более 2 тысяч должностей. Из них 400 — это оперативники уголовного розыска и ОБХСС.
Об этом начальник Московского управления НКВД Михаил Журавлев с горечью говорил в своей докладной записке на имя Лаврентия Берии. Обрисовав сложившуюся ситуацию, Журавлев просил наркома посодействовать в переводе на службу в Московский уголовный розыск 400 человек оперативного состава из военной контрразведки СМЕРШ.
Берия Журавлева услышал. 8 декабря 1945 года вышел приказ за подписью наркома, в котором были четко изложены меры, необходимые для исправления криминогенной ситуации в столице СССР. Например, предполагалось увеличить оперативный состав уголовного розыска Москвы и Московской области на 538 человек, передать столичной милиции 200 легковых и 50 грузовых автомашин, 500 мотоциклов, а также 107 служебно-розыскных собак.
Кстати, именно в это время, в январе 1946-го, появилось и само название: МУР. Конечно, между собой сотрудники Московского уголовного розыска всегда называли его МУРом, но это было неофициальное наименование. Официально же учреждение называлось так: отдел уголовного розыска Управления милиции г. Москвы (сокращенно ОУР). И вот теперь аббревиатура МУР стала употребляться во всех документах, приказах и деловой переписке.
Предпринятые властями меры принесли свои результаты. Если в 1945 года в Москве по линии уголовного розыска было зарегистрировано около 23 тысяч преступлений, то в 1946-м — уже на две тысячи меньше. Причем, раскрываемость увеличилась до 95 процентов. Столь высокими эти показатели не были за всю предыдущую историю отечественного уголовного сыска. А в 1947 году московские сыщики ликвидировали практически все банды, терроризировавшие город в военное время.
Следующий всплеск бандитизма в столице нашей Родины придется на печально знаменитые 1990-е. Но это уже совсем другая история.
По следам «чёрной кошки»
В ноябре 1979 года на экраны вышел телефильм «Место встречи изменить нельзя», снятый по мотивам романа братьев Вайнеров «Эра милосердия» и посвященный деятельности Московского уголовного розыска послевоенной поры. Попробуем разобраться, где в телефильме заканчивается историческая правда и начинается художественный вымысел.
Начнем с банды «черная кошка», ликвидацией которой, собственно, и занимаются на протяжении всего фильма его главные герои. Во-первых, «черная кошка» была не одна — их было много, и не только в Москве, но и в других городах СССР. А во-вторых, ни одного матерого уголовника в «черной кошке» никогда не было. Это были подростковые группировки, в принципе не совершившие ни одного серьезного преступления. Однако страху на мирных обывателей участники «черных кошек» напустили немало.
Например, в начале декабря 1945 года жители дома № 29 по 2-й Извозной улице (ныне Студенческая улица в Дорогомилово) обнаружили на дверях подъезда странную записку. На белом листе бумаги, вверху которого был нарисован череп с двумя скрещенными костями, пестрела надпись: «Объявляю, что при налете на какую-нибудь квартиру, жители этой квартиры не должны сопротивляться, иначе будут приняты меры». А внизу добавлено: «До 12 часов вещи ваши, а после 12 наши. Ждите, стерегите и дрожите». И подпись: «Черная кошка».
Такими объявлениями осенью 1945 года была увешана вся Москва.
Естественно, граждане и особенно гражданки, начитавшись подобных угроз, бежали в милицию. А когда авторов этих записок ловили, выяснялось, что в большинстве случаев ими были простые московские мальчики и девочки, причем частенько из вполне благополучных семей. Например, авторами записки на 2-й Извозной улице оказались несколько подростков во главе с Владимиром Колгановым — учеником 7-го класса московской школы № 665.
Среди тех, кого не обошла стороной «черная кошка», встречались и тогдашние знаменитости. Так, промозглым осенним утром 1945 года диктор всесоюзного радио Юрий Левитан обнаружил в почтовом ящике записку с предложением немедленно покинуть свою квартиру. В углу листка красовался силуэт черной кошки. Левитан, не на шутку испугавшись, позвонил куда следует. Естественно, на поиск злоумышленников были брошены лучшие сыщики МУРа. Как вскоре выяснилось, записку в почтовый ящик подбросил простой московский школьник, решивший пошутить.
Пик деятельности «черных кошек» пришелся на осень 1945 года, а уже в начале 1946-го поток угрожающих записок пошел на спад и к концу года о «черных кошках» все забыли. А вот реальную угрозу для москвичей в то время представляли совсем другие банды — состоявшие, в основном, из дезертиров и лиц, уклонившихся от призыва в Красную армию. Терять этой публике было нечего, потому что по законам военного времени в случае поимки им светила высшая мера наказания. К тому же эти банды были хорошо вооружены трофейными и прочими «стволами». Об этом, кстати, в фильме идет речь в сцене выступления начальника милиции в клубе. Помните фразу: «Еще шевелится это бандитское болото, насыщенное к тому же трофейным оружием. Они пользуются тем, что для их полного искоренения у нас временно не хватает опытных кадров. Многие наши товарищи полегли на фронтах войны».
Реальные цифры таковы.
За годы войны личный состав московской милиции действительно понес серьезные потери. На фронт ушли 12 тысяч сотрудников, и не все из них, увы, вернулись. Кадровые дыры руководство милиции пыталось латать, призывая на службу ветеранов НКВД, а также девушек-комсомолок. Этот момент обыгран в фильме. Возлюбленная Володи Шарапова Варвара Синичкина как раз и была призвана на службу в милицию со студенческой скамьи — она, как мы помним по фильму, была студенткой пединститута.
Впрочем, дефицит опытных кадров не единственная проблема, которую пришлось решать московским стражам порядка в военные годы. В связи с эвакуацией столичных заводов и учреждений, население Москвы к декабрю 1941 года сократилось почти на два миллиона человек. Многие дома пустовали. Разумеется, этим обстоятельством, равно как и трудностями со снабжением, не преминули воспользоваться уголовники. Уже весной-летом 1942 года по городу прокатилась первая волна дерзких преступлений — грабежей, разбойных нападений и убийств. А к концу войны в столице действовали десятки организованных преступных групп. На их ликвидацию и были направлены основные усилия столичных сыщиков.
В большинстве своем участниками банд становились дезертиры из Красной армии и уклонявшиеся от призыва лица. Только за период с октября 1941 по июль 1942 года сотрудниками московской милиции было задержано более 35 тысяч уклонистов и дезертиров — три полнокровные стрелковые дивизии, которые ох как пригодились бы суровой осенью 1941-го на подступах к Москве!
Количество нелегального оружия и вовсе поражает воображение. Только за первые два с половиной года войны, пока боевые действия шли на советской территории, из незаконного оборота было изъято свыше 11 тысяч автоматов, более двухсот тысяч винтовок и карабинов, а также десятки тысяч пистолетов различных модификаций. Можно себе представить, сколько бесхозных «стволов» гуляло по стране, создавая тем самым дополнительные трудности сотрудникам правопорядка и, наоборот, облегчая жизнь преступникам всех мастей.