Цыгане за вечер выступали в общем ресторанном зале трижды. Кроме того, за дополнительную плату их приглашали к посетителям в отдельные кабинеты, где они исполняли песни по заказу. Во время таких концертов посетители-толстосумы бросали в хрустальную вазу, наполненную фруктами и вином, бриллианты, сапфиры и изумруды. По мере опустошения сосуда драгоценности дарили своим спутницам, а чаще, в знак благодарности – певичкам и шансонеткам. После услаждения слуха захмелевшие посетители танцевали до упада, что называется, «от зари до зари». Бывали случаи, когда особо затанцевавшегося купца выносили из «Яра» вперед ногами – сердце не выдерживало бешеной пляски.
Любопытно, но самая популярная песня, исполняемая хором ресторана, повествовала о купцах, обманывающих покупателей и казну, а затем пропивающих прибыль в кабаках. Припев у этого «русского шансона» был такой: «Московское купечество – поломанный аршин. Какой ты сын Отечества? Ты просто сукин сын!». Таким образом «Яръ» стал прародителем современных ночных клубов и ресторанов с живой музыкой. Здесь слушали цыганское пение: писатель И. Тургенев, драматург А. Островский, поэт А. Фет и композитор Михаил Глинка. Даже певица Полина Виардо во время своих гастролей по России посетила концерт в «Яре».
По легенде, прибывший на гастроли в Россию Ференц Лист так заслушался пением цыган, что опоздал на собственный концерт. Газеты писали, что он был в таборе. «На самом деле Лист провел это время, слушая цыганские песни, на квартире у Ильи Соколова, – пишет И. И. Ром-Лебедев. – Гениальный композитор и пианист настолько увлекся ими, что, прибыв все-таки к месту выступления, вместо объявленного концерта – неожиданно для переполненного зала – заиграл импровизацию на цыганские темы».
Несмотря на общее увеселение, нравы в ресторане «Яръ» были самые строгие. Известная певица Надежда Плевицкая, начинавшая здесь свою эстрадную карьеру, вспоминала о хозяине заведения Судакове так: «Чинный и строгий купец, он требовал, чтобы артистки не выходили на сцену в большом декольте: к „Яру“ московские купцы возят своих жен и „Боже сохрани, чтобы никакого неприличия не было“». В «Яре» все было чинно и благопристойно, в отличие от других ресторанов, где с начала XX века на цыган стали смотреть, как на пикантную приправу к безудержному загулу.
За бесшабашным разгулом любители острых ощущений ездили совсем в другие заведения. Например, в «Чепуху» за Крестовской заставой. Или на Воробьевы горы, на «ночной сеанс» к Крынкину, где, по свидетельству писателя В. Ходасевича, разомлевшие от цыганских романсов «бородатые купцы в роскошных поддевках и шелковых косоворотках начинали каяться, бить рюмки, вспоминать обиды и со вздохами и ахами плакать и рыдать, стукаясь головой об стол и держась рукой за сердце». Страсти обычно завершались требованием «подать понравившуюся певичку на стол».
Кроме цыганских хоров в «Яре» выступали и русские хоры. В отличие от строгих цыганок, томные русские красотки скрашивали купеческие посиделки, исполняя французские песенки и тирольских куплеты. Кстати, «Яр» – был единственным рестораном в Москве, где певичкам позволялось уезжать после концертов со своими поклонниками.
Именно в «Яре» в 1901 году текстильный магнат и закоренелый холостяк Иван Абрамович Морозов познакомился с чертовски привлекательной с 16-летней хористкой с милым именем Дося (Евдокией Кладовщиковой). Плодом их совместного «творчества» стала очаровательная дочка – Дося Маленькая. Как вспоминал Юрий Бахрушин, «эта связь тщательно скрывалась Морозовым, но с каждым днем он чувствовал все острее значение молодой женщины в его жизни… она была скромна, не стремилась принимать участие в разговорах о предметах, в которых ничего не понимала, была весела и жизнерадостна, и в ней абсолютно отсутствовала какая-либо вульгарность».
В. Серов. Портрет бывшей хористки «Яра» Доси, Евдокии Кладовщиковой
В 1907-м году пара обвенчалась. А после состоялось и представление Доси «свету», в доме Бахрушиных. «Великосветская купеческая Москва встретила молодую Евдокию Морозову сдержанно, с явным недоверием, внимательно приглядываясь, как она ест, как разговаривает, как себя держит. Но молодая Морозова держала себя так просто, делала все так непринужденно, словно она всю жизнь только и вращалась в подобном обществе. К концу вечера наиболее податливые сердца уже смягчились и молодые получили несколько приглашений, а через несколько лет Евдокия Сергеевна стала уже полновластным членом московского большого света».
В. Серов. Портрет И. Морозова
В 1908 году художник Валентин Серов пишет портрет Евдокии Сергеевны, а через два года – портрет ее мужа Ивана Морозова. «Об одном осмелюсь попросить вас, Валентин Александрович, – обращался к художнику Иван Абрамович, – усильте блеск кольца. Пусть знают, что женился поздно и жену очень любил».
Коллекция картин знаменитого коллекционера и мецената И.А. Морозова включала свыше 250 произведений новейшей французской живописи: картины Гогена, Сезанна, Матисса, Моне, Ван Гога, Ренуара. Русская школа в коллекции была представлена более чем 100 полотнами Врубеля, Гончаровой, Коровина, Кустодиева, Серова, Сомова и других художников. Свою коллекцию миллионер намеревался передать в дар Москве, но случилось страшное, грянула революция и особняк на Пречистенке, д. 21 захватили анархисты.
В 1918 году особняк, в котором располагалась коллекция, стал Вторым музеем новой западной живописи, а Иван Абрамович был назначен заместителем хранителя собственной коллекции и в течение нескольких месяцев водил посетителей по залам музея. И лишь весной 1919 года он решился и навсегда покинул Россию вместе с женой и дочерью. В эмиграции, в Париже, И.А. Морозов никогда не вспоминал о национализированных большевиками фабриках, не жалел об утрате гигантского состояния. Он горевал лишь об утрате своей коллекции, которой он посвятил свою жизнь. Без нее жизнь Ивана Абрамовича утратила смысл и 22 июня 1921 года его сердце остановилось. По оценкам аукционного дома «Сотбис», стоимость коллекции И. А. Морозова на 2012 год составляла 5 млрд. долларов США.
Новое здание ресторана «Яръ». Открытка 1911 г.
В новый век ресторан «Яръ» вошел в новом костюме. В 1910 г. по проекту самого модного тогда московского архитектора Адольфа Эрихсона для него было построено фешенебельное здание в стиле модерн с большими гранеными куполами, арочными окнами и изысканными светильниками по фасаду. В обновленном «Яре» появились два шикарных зала «Белый» и «Наполеоновский», которые украшали живые тропические растения и благоухающие розы, привезенные прямо из Ниццы. По соседству с Большим и Малым залами находились кабинеты в «русском», «французском», «мавританском» стилях, а также камерный зеркальный зал. В каждом зале была своя эстрада.
Богато убранные кабинеты на втором этаже выходили балконами в зимний зал на манер театральных лож. Таким образом, гости могли наблюдать музыкальную программу, не отрываясь от накрытого стола. В ресторане была «зарезервирована» роскошная ложа для императора, хотя доподлинно известно, что Николай II «Яръ» никогда не посещал.
Летний зал ресторана «Яръ»
Ресторан со всеми его строениями занимал целый квартал и мог вместить более тысячи человек. У него была собственная электростанция, гараж с парком автомобилей, своя конюшня, летняя веранда, цветники, беседки и водопады. Заднюю часть владений обрамляли «горы» – сделанные из привезенных с Кавказа камней. На входе в ресторан стояло чучело медведя с серебряным подносом в лапах. К концу ночи на подносе вырастала гора визитных карточек, оставленных гостями.
Роскошный сад ресторана «Яръ»
Восторженные посетители отмечали невероятную роскошь убранства, которая сразу же приглянулась кинематографистам. В «Яре» Яков Протазанов снимал «Человека из ресторана» по повести Ивана Шмелева с Михаилом Чеховым в главной роли. Примерно в это же время появился и знаменитый романс «Эй, ямщик, гони-ка к „Яру“». Поговаривали, что он стал первой рекламной песней в России, написанной по заказу самого Судакова.
В ресторане «Яръ» любили отдыхать знаменитости: писатели А. Чехов, М. Горький, Л. Андреев, В. Гиляровский; певец Ф. Шаляпин; поэты К. Бальмонт и В. Брюсов; знаменитый адвокат Ф. Плевако; баловень судьбы князь Феликс Юсупов; художники братья Васнецовы, Левитан, Репин, Врубель, Серов. По словам очевидцев, в ресторане можно было встретить Льва Толстого, который приходил сюда пешком из Хамовников. Кстати, «Яръ» был единственным рестораном Москвы, где принимали великого классика в его крестьянском обличье.
Баловень судьбы князь Феликс Юсупов любил погулять в «Яре». Портрет работы В. Серова
Частыми гостями в «Яре» были «московский озорник» Михаил Хлудов, который приходил в «Яръ» в сопровождении ручной тигрицы и текстильный магнат Савва Морозов. Согласно легенде, однажды он приехал в любимый ресторан, но его туда не пустили, так как какой-то богатый разухабистый купчик снял весь ресторан. Савва стал возмущаться, дескать, он постоянный клиент, но в ресторан его пустить категорически отказались. Тогда Савва Тимофеевич поехал в Петровский парк, набрал там голытьбы, привел к ресторану и велел ломать стену, дабы через нее въехать в любимый зеркальный зал прямо на тройке. Никакие уговоры на него не действовали. Лишь черноокая певунья из хора смогла уговорить его не рушить ресторацию, так как тогда любимый Саввой цыганский хор без заработка останется. Только тогда купец-миллионщик внял уговорам, и, расплатившись со всеми «взломщиками», уехал.
Самый громкий скандал из когда-либо бывших в ресторане связан с именем Григория Распутина.
Слухи о недостойном поведении «старца» начали распространяться в Москве после 26 марта 1915 года – именно в этот день Распутин побывал в «Яре», где якобы устроил грандиозный пьяный дебош.
Согласно секретному донесению начальника московского охранного отделения, Распутин прибыл в ресторан в 11 часов вечера с молодой спутницей, журналистом Николаем Соедовым и светской дамой Анисьей Решетниковой. Все трое были изрядно навеселе. Компания сняла самый дорогой кабинет и пригласила туда женский хор. Опьяневший Распутин плясал «русскую», а затем начал откровенничать с певичками: «Этот кафтан подарила мне „старуха“, она его и сшила». Далее поведение Распутина приняло совершенно безобразный характер: он будто бы обнажил свои половые органы и в таком виде продолжал вести разговоры с певичками, раздавая некоторым из них записки с надписями вроде «люби бескорыстно». Одна из таких записок попала в руки полиции.